Ведомость Успенской церкви за 1835-й год
Ведомость о церкви Успения Божией Матери Бронницкого уезда села Гжели за 1835-й год
1. Построена неизвестно когда тщанием прихожан.
2. Зданием каменная, крепка, с такою же колокольнею.
3. Престолов в ней два: в настоящей холодной во имя Успения Божией Матери, в приделе холодном же во имя Святителя и Чудотворца Николая.
4. Утварью достаточна.
5. Причта положено издавна: Священников два, диакон один, дьячков два, пономарей два.
6. Земли при сей церкви усадебной, пашенной и сенокосной сколько десятин неизвестно, плана межевой книги нет. В 1835-м году подано в Губернское Правление о возобновлении меж и о снабжении на землю планом. Священно и Нерковно служители... сею землею владеют.
7. Дома у Священно и Церковно служителей собственные деревянные на церковной земле.
8. На содержание Священно и Церковно служителей постоянного оклада не получается, содержание их посредственное.
9. Зданий, принадлежащих церкви нет.
10. Расстоянием сия церковь от Консистории в 45-ти верстах.
11 Ближайшие к сей церкви суть: Георгиевская, что в Глинках 6, Димитриевская, что в Дорках в 7, Троицкая, что при озере Борисоглебском в 8 верстах.
12. Приписной к сей церкви нет.
13. Ломовой в сем приходе церкви нет.
14. Опись церковному имуществу есть сделана 1831-го года сентября 23-го дня, скреплена присудствующим Богоявленским Архимандритом Арсением, утверждена печатью Консистории.
15. Приходорасходные книги о суммах свечной и церковной за шнуром и печатью Консистории даны 1808-го года, ведутся исправно и хранятся в целости.
16. Копии с метрических книг 1-го Священника с 1829-го года, а 2-го Священника с 1813-го года, хранятся в целости в церковной ризнице.
17. Исповедальные росписи 1-го Священника с 1829-го года, а 2-го Священника с 1824-го года, хранятся в целости.
18. В обыскных книгах, выданных в 1822-м году за шнуром и печатью Консистории и скрепленных присудствующим Протоиереем Иоанном Платоновым, в 1-й писанных листов 117, неписанных 62, во 2-й писанных 105, неписанных остается 29».
Здесь заканчивается лист, и на оставшемся месте разными почерками 7 раз подряд написаны три слова: «к сей ведомости». И все. Вероятно, имеется в виду обычная в таких документах фраза «к сей ведомости руку приложил». В конце ведомости такая фраза действительно присутствует также семь раз подряд: разными почерками. И после каждой стоит соответствующая подпись. А подписываться на каждом листе строгой необходимости не было.
Но, продолжим знакомство с Ведомостью 1835 г.
«О причте означенной церкви.
Священник и благочинный Михаил Феодоров Лебедев, 43-х лет] Священнический сын, по окончании семинарского курса в Спасо-Вифанской семинарии, был уволен с аттестатом второго разряда 1819 года ноября 27-го дня в село Федоскино к церкви святителя Николая, в 1829 году был определен общим духовником. 1831 года февраля 6-го дня переведен на настоящее место...
В семье у него:
Жена Александра Феодоровна 32-х лет
Дети их:
Маргарита 15-ти лет, Клавдия 14-ти лет читать и писать умеют.
Ольга 10-ти лет,
Феодор 8-ми лет, читать учится у отца,
Виринея 5-лет и Николай 1 года.
Диакон Симеон Иоаннов Смирнов 42-х лет, пономарский сын, из синтаксического класса Московской Академии 1810 года апреля 15-го дня определен в стихарь, посвящен в пономари бронницкой округи к Никитской, что Навзлошках церкви, 1817-го года генваря 22-го дня... переведен к сей Успенской церкви, 1825-го года октября 12-го дня... во диакона произведен на настоящее место.
В семье у него:
жена Матрона Карпова.
Дьячок Максим Андреев Спасский, 31-го года, дьячковский сын 1825-го года октября 17-го дня из Московской духовной типографии...
определен на настоящее место, 1832 года мая 8-го дня... посвящен в стихарь.
В семействе у него:
Жена Татиана Иоаннова 28-ми лет
Дочь их Ольга 4-х лет.
Пономарь Александр Иоаннов Птицын, 41-го года, священнический сын.
В семействе у него:
Жена Агриппина Иоаннова 41-го года
Дети их: Иаков, глух и нем, при отце, 22-х лет
Анна, 14-ти лет, Михаил 10-ти лет, Матрона 7-ми лет,
Елизавета 3-х лет.
Священник Иоанн Васильев Смирнов, 37-ми лет, священнический сын, по окончании курса в Перервинской семинарии, был уволен с аттестатом второго разряда 1828-го года октября 7-го дня... посвящен к церкви Успения Пресвятой Богородицы, что в селе Кишкине во священника. 1830-го года мая 30-го дня... переведен на настоящее место».
В графе «о судимостях» почерком отца Иоанна отражены уже известные нам события, изложенные им самим. «В 1831-м году в сентябре месяце за неосторожное обращение со святынею был под запрещением священнослужения в продолжение трех дней.
В 1835-м году в марте по доставлении духовных ведомостей, требуемых для справки Благочинным Михаилом Феодоровым, противу поданного им рапорта причтом о неправильно показанных якобы мною 48-ми человек из раскола присоединенных к Православию, находился запрещенным к священнодействию, но по воле архипастырской разрешен с тем, чтобы дело производил своим порядком.
В семействе у него:
Жена Надежда Михайлова 29-лет.
Дети их:
Василий 10-лет в Москве в училище,
Алексей 8-ми лет и Анна 6-ти лет читать учатся у отца.
Дьячок Павел Леонтьев Ласкин, 24-х лет, пономарский сын.
В семействе у него:
Жена Марья Васильева 22-х лет
Дети их:
Иоанн 3-х лет, Анастасия 2-х лет.
Пономарь Валерьян Андреев Боголепов, 22-х лет, дьячковский сын.
В семье у него:
Жена Дарья Ильина 23-х лет. Дочь их Олимпиада 1/2 лет Просфирня Анна Степанова 54-лет.
Заштатные и сиротствующие
Бывшаго Московской округи в селе Михалеве при Богородицерождественской церкви священника Феодора Михайлова жена его вдова Анна Иоаннова 65-ти лет, живет на пропитании у сына означенного священника и благочинного Михаила Феодорова. Б
ронницкаго уезда при Никитской церкви, что Навзлошках пономарская вдова Параскева Андреева 72-х лет, живет на пропитании означенного диакона Симеона Иоаннова.
Бывший при означенной церкви дьячок Василий Стефанов Виноградский 56-ти лет, и жена его Дарья Никифорова 54-х лет, живут на пропитании дьячка Павла Леонтьева.
После умершего пономаря Андрея Васильева, бывшего при означенной Успенской церкви, дети его: Еликонида 15-ти лет, Татиана 12-ти лет, Ксения 9-ти лет, Агафал 8-ми лет. Живут при матери у означенной вдовы просфирни Анны Стефановой на собственном пропитании.
О прихожанах означенной церкви. По части первого священника.
В селе Гжели дворов 40, число душ муж. 164, жен. 179.
В деревне Обуховой дворов 36, число душ муж. 136, жен. 139, от церкви в 1-й версте.
В деревне Кошировой дворов 67, число душ муж. 273, жен. 270, от церкви в 1-й версте.
В деревне Григоровой дворов 23, число душ муж. 96, жен. 132, от церкви в 2-х верстах.
В деревне Мининой дворов 43, число душ муж. 168, жен. 177, от церкви в 3-х верстах.
В деревне Коняшиной дворов 17, число душ муж. 87, жен. 87, от церкви в 3-х верстах.
Всего дворов 216, число душ муж. 924, жен. 974.
Священник и Благочинный Михаил Феодоров руку приложил.
Симеон Иоаннов руку приложил.
Максим Андреев руку приложил.
По части второго священника.
В селе Гжели дворов 53, число душ муж. 260, жен. 208.
В деревне Фениной дворов 81, число душ муж. 320, жен. 364.
В деревне Глебовой дворов 39, число душ муж. 135, жен. 170.
В деревне Трошковой дворов 47, число душ муж. 219, жен. 252.
В сельце Ждановском купцов по церкви один двор, число душ муж. 3, жен. 3
В расколе число душ муж. 27, жен. 18.
Всего дворов 222, число душ муж. 907, жен. 1019.
Священник Иоанн Васильев руку приложил».
Далее следует помета, сделанная рукой самого о. Иоанна, несколько сумбурно разъясняющая суть возводимых на него обвинений: «с тем, что священник Иоанн Васильев совершенно несправедливо ограничен.
Во-первых, якобы им переведено сорок восемь человек из раскола в православие; во-вторых, показал не в силу указа присланного из Московской духовной консистории, в котором предписано выставлять не сорок восемь человек, а тридцать три, о которых дело производится.
Павел Леонтьев руку приложил Уалериан Андреев руку приложил».
С 28 февраля 1839 г. священник гжельской Успенской церкви Иоанн Смирнов митрополитом Московским и Коломенским Филаретом был утвержден проходить должность законоучителя в Гжельском сельском училище.
5-30 ноября 1842 г. велось дело о священнике Иоанне Смирнове в связи с тем, что он 29 октября 1842 г. предал земле тело крестьянина села Гжели, о котором пошел слух, что он умер не от чахотки, а от побоев. В таких случаях необходимо было получить разрешение на захоронение от светских властей. Неизвестно, чем закончилось это дело, как и то, куда был переведен о. Иоанн Смирнов. Последнее упоминание о нем относится к 1850 г.
6 февраля 1831 года, как мы уже видели в ведомости, на освободившееся место, после перемещения священника Платона Николаева Покровского был назначен священник Михаил Федорович Лебедев (род. в 1792 г. в семье священника).
23 февраля 1833 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом священник Успенской церкви Гжели Михаил Лебедев был определен благочинным.
В его ведомстве находились церкови: Успенская села Гжели, Рождества Богородицы у реки Захаровки, Николая Чудотворца на реке Нерской, Троицкая в селе Фаустово, Космо-Дамианская на погосте Гвоздня, Николая Чудотворца на Боршевке, Казанской Божией Матери в селе Марково, Димитрия Солунского в селе Малахове». Он стал первым священником гжельской Успенской церкви, получившим столь ответственную должность.
Она была введена в русской Православной Церкви в первой половине XVIII в. и назначалась епархиальным архиереем. Ранее благочинные назывались поповскими старостами, и сама должность имела выборный характер. Со второй половины XVIII в. и АО 1764 г. должность благочинного и должность старосты существовали параллельно, но в обязанности последних в тот период входил только сбор архиерейских пошлин.
В ведении благочинного было 10-30 окрестных церквей, которые составляли в епархии благочиннеческий округ. Права и обязанности благочинного определялись особыми инструкциями, утвержденными Святейшим Синодом.
В обязанности благочинного входило: всесторонний надзор за церквами и духовенством округа, выполнение распоряжений епархиального начальства и разрешение недоумений, связанных с ними. Благочинные имели некоторое право суда над духовными лицами по делам, которые не требовали формального судопроизводства и могли быть устранены мерами вразумления, выговоров, внушений. Благочинные также могли налагать на виновных штраф, аттестовать служащих духовных лиц в послужных списках, ходатайствовать о представлении их к наградам.
26 июня 1836 или 1838 г. за умножение свечных доходов священнику гжельского храма Михаилу Лебедеву была объявлена признательность Московской духовной консистории.
В 1838 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом о. Михаил Лебедев был определен на должность законоучителя в Гжельское удельное училище.
11 октября 1838 г. о. Михаилу Лебедеву была объявлена благодарность Епархиального начальства за успешность кружечного сбора в пользу бедного духовенства.
6 февраля 1847 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом о. Михаил Лебедев был переведен во священника к церкви Казанской Пресвятой Богородицы села Маркова Бронницкого уезда.
Подобно тому, как служение священников предыдущих 20 лет преследовали кражи из храма, так на время служения о. Михаила Лебедева и о. Иоанна Смирнова пришлись так называемые «дела» связанные с дьяконом Симеоном Иоанновым.
Сейчас трудно однозначно сказать, что явилось причиной сложных отношений между дьяконом и священниками, но, думается что современному читателю будет любопытно проследить по архивным документам конфликт в развитии. Это дело изобилует огромным количеством мелких, но очень интересных деталей которые, при определенном воображении, позволяют полностью погрузиться в быт середины позапрошлого века. Это ощущение знакомо тем, кто читал роман Н. С. Лескова «Соборяне»...
Первое, дошедшее до нас дело, было начато в 1833 г.
Итак, в апреле 1833 г., находясь всего два месяца в должности благочинного, священник гжельской Успенской церкви Михаил Федоров написал рапорт митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету:
«В Святую Пасху 1833 г. диакон Успенской церкви с. Гжели Симеон Иоаннов со мною, так и священником Иоанном Васильевым ходил в приходе весьма нетрезв, от чего во многих домах не служил молебны, а взятый у церковников Максима Андреева и Александра Иоаннова стихарь дорогою потерял...»
На этом рапорте митрополит Филарет поставил свою резолюцию: «Диакону до решения дела запретить св. служение».
30 мая 1833 г. диакон Симеон Иванов на допросе показал, что «...в дни Св. Пасхи до пиана не напивался, а от служения в некоторых домах молебнов отлучался по причине зубной болезни, и то, с позволения благочинного священника, и стихарь не терял...»
Такой вот диалог начала XIX в. Один говорит - напился и стихарь потерял. Нет, отвечает другой, - не пил и стихарь не терял.
Спрашивается - кому верить? Надо думать тому, у кого есть свидетели. Вероятно, так именно и думал дьякон Симеон Иванов. Во всяком случае, уже в июне 1833 г. церковный староста Успенской церкви Петр Петров и волостной голова Гжельской волости, Лев Иудин с приходскими людьми написали прошение митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету:
«...Диакон Семион Иванов Смирнов, как трезвенною жизнью, примерный поведением, так и ревностным прохождением своей должности заслужил общую нашу к нему любовь, а ныне, не видя его служащим при священнодействии, мы скорбим, что он запрещен в служении. Зная, сколько болезненно прискорбно страдать невинному, решили искать в лице Вашем Высокопреосвященнейший Владыка, защиты. Просим разрешить, как невинно страждущему, диакону священнослужение...»
24 июля 1833 г. в Московской Духовной Консистории слушали дело о поведении диакона гжельской церкви Семиона Иванова Смирнова и приказали: «диакона оставить в сильном подозрении».
А иначе, наверное, и быть не могло. Не верить священникам нет оснований, и не принимать в расчет заступление односельчан тоже нельзя.
После этого диакон Семион Смирнов был направлен для испытания поведения на 1 месяц в Екатерининскую пустынь
12 сентября 1833 г. строитель Екатерининской пустыни иеромонах Мельхиседек написал рапорт митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету: «...диакон церкви с. Гжели Семион Смирнов поведения не худого и ходил ко всякой Божественной службе и заслуживает разрешения в священнослужении...»
На этом рапорте последовала резолюция митрополита Филарета: «13 сентября. Разрешается».
Как складывались отношения дьякона со священниками в течение последующих лет, мы не знаем, но можем предположить, что не очень гладко, так как в 1842 г. открылось другое дело, которое началось по уже инициативе самого Симеона Иванова называлось ни много ни мало: «дело о защите дьякона нет, .. Гжели Симеона Иванова от притеснений священников».
Дело, судя по всему, непростое, так как длилось оно щесть лет, с мая 1842 по февраль 1848 г.
Начнем с ведомости 1842 г. «...церковь Успения Божией Матери в с. Гжели крепка, при ней служат: священник и благочинный Михаил Лебедев, диакон Симеон Смирнов, дьячок Максим Спасский, пономарь Александр Птицын, священник Иоанн Смирнов, дьячок Павел Ласкин и пономарь Валериан Боголепов. В приходе: по части 1-го священника в селе Гжели крестьян 35 дворов 167 муж. и 183 жен. Итого 200 дворов 978 муж. и 1060 жен. По части 2-го священника в селе Гжели крестьян 43 двора 212 муж. и 241 жен. Всего 219 дворов 987 муж. и 1085 жен...» (В скобках заметим, что население в приходе по сравнению с 1841 г. впервые сократилось, хотя до этого росло).
В этой ведомости не указано, сколько лет от роду было в 1842 г. дьякону Симеону Смирнову, но, судя по прошлым ведомостям (1839 и 1841 гг.), можно утверждать, что ему было 49 лет. То есть взрослый мужчина, не легкомысленный юноша. Более того, по одному из документов, приводимых нами ниже, станет ясно, что служит он в храме более 20 лет и пользуется уважением односельчан
Итак, в 1842 г. диакон Успенской церкви Симеон Иоаннов Смирнов написал прошение митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету:
«...нахожусь я при оной церкви с 1817 г., дьячком около 8 лет и дьяконом около 17 лет - всего около 25 лет, при разных священниках и никогда ни одним из них я не был прежде замечен ни в каком противорелигиозном поступке. Но ныне настоящий священник и местный благочинный Михаил Феодорович, бывший до прошедшей великой четыредесятницы отцем моим духовным, называет меня еретиком и колдуном, как в церкви во время священнодействия, так и во время хождения по приходу со крестом. Другой священник Иван Васильев во время Божественной литургии убеждал меня сознаться в том, что я еретик и колдун и угрожал мне, говоря вслух: признайся и паче тебя или огонь вожжет или земля разверзит и поглотит тебя, что слыхали бывшие в церкви прихожане и дьячок Михаил Андреев. Прошу защитить меня от такого карания местных священников».
15 июня 1842 г. благочинный священник церкви в Гжели Михаил Феодоров в Московской Духовной Консистории по поводу предъявленных ему диаконом обвинений объяснил: «29 марта 1842 г. был я вместе со священником Иоанном Васильевым в доме пономаря Валериана Андреева, который в это время от нечистого, духа находился в сильных конвульсиях и, ожидая конца мучения, закричал весьма сильно, что диакон - колдун. В это время в доме пономаря находился с сыном своим портной Бронницкого уезда вотчины господина Ладыгина села Татаринцова крестьянин Тимофей Ефимов, совершенно трезвой жизни и честного поведения, который шил в Успенскую нашу церковь на Святой престол две одежды.
Вскоре после нас, пономарь, лежа на постели начал говорить - сейчас диакон придет и меня за нос подержит, и это было повторено им много раз. После сих слов, действительно, приходит диакон в нетрезвом виде и, сказав с яростию, что он меня порочит, по словам жены пономаря, ухватил пономаря за нос. Как только диакон ушел из дому пономаря, у того пономаря тут же открылась новая болезнь, гораздо опаснее первой; ибо бес начал говорить что их теперь стало двое». Видя плохое состояние пономаря, для чтения над ним молитв решили позвать отца его духовного священника Дмитровского, что в Дорках, погоста Илью Иоаннова.
На время дознания диакон села Гжели Симеон Иванов Смирнов был изобличен в нетрезвости и запрещен в священнослужении.
Однако вскоре, судя по всему, запрещение было снято, и Симеон Иванов приступил к выполнению своих обязанностей. Но не надолго!
19 июня 1842 г. - 15 июля 1843 г. опять велось дело о нетрезвости дьякона Симеона Иванова.
20 июля 1842 г. по резолюции митрополита Московского и Коломенского Филарета диакон Симеон Иванов Смирнов был запрещен в священнослужении, по его нетрезвости.
21-31 декабря 1842 г. велось дело о разрешении священнослужения запрещенному дьякону Симеону Иванову.
Вероятно, разрешение было получено, но с резолюцией «о наблюдении за поведением».
И к наблюдению этому священники отнеслись со всей серьезностью, так как уже 12 января 1843 г. священноцерковнослужители Успенской церкви написали митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету рапорт, где и изложили результаты своих наблюдений.
«...в соответствии с Вашей резолюцией о наблюдении за поведением запрещенного диакона нашей церкви Симеона Иванова, сообщаем, что запрещенный диакон Симеон Иванов 6 декабря 1842 г в день Тезоимства Его Императорского Величества у Богослужения и молебствования не был и не ходил по приходу в обоих половинах, а 25 декабря 1842 г. в День Рождества Христа Спасителя также не был у Богослужения.
К рапорту руку приложили церкви с. Гжели благочинный священник Михаил Феодоров, священник Иоанн Васильев, дьячок Максим Андреев, пономарь Валериан Андреев, пономарь Александр Иванов».
И тут проявляется, сметливый характер злополучного дьякона. Раз его не упрекают в обычном для него пороке - употреблении горячительных напитков, а этот рапорт - единственный документ, где упоминается имя Симеона Иванова, а спиртное не упоминается, то свою защиту опальный дьякон строит безупречно и даже с некоторым изяществом.
11 февраля 1843 г. в Московской Духовной Консистории диакон Симеон Иванов на предъявленные ему обвинения показал:
«...6 декабря 1842 г. не был у Богослужения и молебствования потому, что благочинный священник села Гжели Михаил Федот ров запрещал ему, как подозреваемому в колдовстве, ходить не только в церковь, но даже подходить к его, благочинного, дому. В приходе же ходить ему оный благочинный священник не приказывал, поэтому он в тот день сидел дома. 25 декабря 1842 г. он находился в г. Москве, а уехал туда с позволения благочинного священника ранее 21 декабря для подачи прошения Его Высокопреосвященству от приходских людей о разрешении ему священнослужения. Прошение оное я подал 23 декабря 1842 г.,, а 25 декабря отстоял литургию в Параскиевской церкви, что на Пятницкой, а после этого в четвертом часу вечера отправился из г. Москвы в село Гжель, в которое прибыл в 11 часов вечера (т.е. на дорогу из г. Москвы в с. Гжель потратил около 7 часов), поэтому и не мог быть в сей день в нашей Успенской церкви села Гжели».
То есть во всех приписываемых ему проступках он не виноват, так как строго выполнял распоряжения благочинного, по его же позволению, уехал в Москву. Там отстоял литургию. Раз уж я своем храме нельзя, так хоть в Москве. А вернулся поздно. И уж совсем походя, отмечает причину своего путешествия в Москву! Оказывается, он относил его Высокопреосвященству прошение от односельчан о разрешении ему священнослужения. И прошение это, как мы теперь понимаем, было удовлетворено.
Почему-то кажется, что была у дьякона Симеона Иванова привычка лукаво прищуриваться. Во всяком случае, эти показания он давал наверняка с таким прищуром.
Но слабость дьякона его губила. И где бы она его не заставала, от внимательного ока начальствующих скрыть ее было невозможно.
Так, в апреле 1843 г. священноцерковнослужители Успенской церкви написали митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету очередной рапорт.
«Успенской церкви с. Гжели диакон Симеон Иванов во вторник 1843 г. на светлой седмице ходя в деревне Обухове от излишнего употребления горячих напитков, крайне ослабев, более чем в 30 дворах не был при служении молебнов, и с того дня во всю седмицу не являлся ни к службе в церковь, ни к служению молебнов в приходских домах».
25 мая 1843 г. диакон Симеон Иванов был отрешен от места и переведен на два года в причетническую должность к церкви села Карпова Богородского уезда.
Казалось, на два года можно бы вздохнуть спокойно. Удалили священники от себя - недалеко, правда - одиозного дьякона... Но не тут-то было. В очередной раз «бывший» диакон Симеон Иванов показал, что умеет держать удар.
Всего через две недели, 10 июня 1843 г. в Московской Духовной Консистории на предъявленные ему обвинения по поводу того, что на светлой седмице 1843 г. не был при служении молебнов более чем в 30 дворах, он показал: «...в той деревне Обухове пс служил молебнов не от горячительных напитков, а у него случилась горячка, и в доказательство своих слов сослался на крестьян той деревни».
И кроме свидетельских показаний крестьян, усилил свои позиции таким вот прошением на имя митрополита Московского и Коломенского Филарета от имени приходских людей:
«...приходской наш диакон Симеон Иванов Смирнов уже 10 месяцев находится запрещенным в священнослужении, а церковь наша без диакона, который теперь находится в должности дьячка. Служил он диакон Симеон Смирнов 27 лет и нам известен как добрая тою души своей, так и поведением. Прошение подписал староста Павел Андреев и много приходских крестьян».
Но, несмотря на поддержку односельчан, успеха этот демарш не имел. И уже в конце июня место дьякона было занято.
21 июня 1843 г. «...по окончании курса в семинарии и по увольнению в Епархиальное ведомство митрополитом Московским и Коломенским Филаретом во диакона к Успенской церкви с. Гжели был произведен Александр Иоаннов Аержавин, который родился в Московской губернии, сын звонаря Московской Ивановской колокольни.
Обучался в Московской духовной семинарии паукам: Богословским, Философским, Церковно-Библейской истории, Физике, Математике, языкам: латинскому, греческому и французскому. У него жена Агрипина Иоаннова».
И в ведомости 1844 г. имени Симеона Смирнова уже не значится... «...церковь Успения Божией Матери в с. Гжели крепка, на которую план имеется и хранится в церковной ризнице.
При оной церкви служат: благочинный священник Михаил Лебедев, 52 лет. Диакон Александр Иоаннов Державин, 25 лет. У него жени, Агрипина Иоаннова, 20 лет.
Дьячок Максим Спасский, 40 лет.
Пономарь Александр Птицын, 50 лет. Священник Иоанн Смирнов, 47 лет. Дьячок Павел Ласкин, 33 лет. Пономарь Валериан Боголепов, 35 лет.
В приходе:
по части 1-го священника в селе Гжели крестьян 36 дворов: 71 муж. и 186жен. Итого 213 дворов 992 муж. и 1079 жен.
По части 2-го священника в селе Гжели крестьян 43 двора 220 муж. и 241 жен. Всего 209 дворов 1017 муж. и 1092 жен».
В феврале 1847 г., как мы помним, священника Михаила Лебедева перевели в другой храм, а его место занял священник Василий Степанович Постников (род. в 1812 г. в Московской губернии, сын дьячка). Обучался в Вифанской семинарии богословию, философии, физике, математике, истории церковной и всеобщей, языкам (еврейскому, греческому, французскому, на котором потом два года читал лекции). Семинарию окончил в 1834 г. 18 февраля 1837 г. по резолюции митрополита Филарета был посвящен во священника Троицкой церкви села Язвищи Волоколамского уезда, откуда в 1847 г. был перемещен в церковь Успения Пресвятой Богородицы в Гжели.
Интересно, что через несколько месяцев после его назначения, 14 июня 1847 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом диакон Успенской церкви Гжели Александр Державин был переведен во диакона к церкви Рождества Иоанна Предтечи села Новорождествена Бронницкого уезда.
А еще через полгода 31 января 1847 г. бывший диакон Симеон Иванов снова был разрешен в священнослужении.
Вот так закончилась история непростых взаимоотношений строгих священников и веселого диакона, который опять был разрешен. История не донесла до нас, воспользовался ли он разрешением и продолжил ли службу в родном храме. Но доподлинно известно, что к 1850 г. он уже скончался.
В ревизской сказке сентября 1850 г., помимо прочего, читаем, «...при двухкомплектной Успенской церкви в с. Гжели, Бронницкого уезда, служат священноцерковнослужители:
Священник Иоанн Васильев Смирнов, 52 лет, вдов.
Священник Василий Стефанов Постников, 40 лет, у того жена Евдокия Матфиева, 33 лет.
Диакон Прокопий Иоаннов Покровский, 25 лет.
Дьячок Максим Андреев Спасский, 47 лет.
Дьячок Павел Леонтьев Ласкин, 38 лет.
Пономарь Александр Иванов Птицын, 56 лет.
Пономарь Валериан Андреев Боголепов, 37 лет.
Просвирня Матрена Карпова, жена-вдова умершего диакона Симеона Иоаннова Смирнова, находившегося в причетнической должности в Покровской церкви с. Карпова Богородского уезда…»
Далее: Век XIX. Вторая половина
