Улиания Лазаревская

Житие святой Улиании Лазаревской — муромской чудотворицы.

Во дни благоверного царя и великого князя всея Руси Ивана Васильевича при царском дворе был муж благоверный и нищелюбивый, по имени Иустин, по прозвищу Недюрев, саном ключник. Имел он жену столь же боголюбивую и нищелюбивую, по имени Стефанида Григориева, дочь Лукина, из города Мурома. И жили они во всяческом благоверии и чистоте, и имели сынов и дочерей, и много богатства, и слуг множество. От них и родилась блаженная Улиания.

Когда же было ей 6 лет, умерла мать. И взяла ее к себе в пределы муромские бабка, мать ее матери, вдова Анастасия, дочь Никифора Дубенского. И воспитывала во всяческом благоверии и чистоте еще 6 лет. И умерла бабка ее. И по завещанию Улианию взяла к себе тетка Наталия, жена Путилы Арапова. Блаженная же Улиания, с младых ногтей Бога возлюбив и Пречистую Его Матерь, весьма почитала тетку свою и дочерей ее, имея во всем послушание и смирение, молитву и пост прилежно соблюдая. И из-за того от тетки своей Улиания часто бранима была и от дочерей ее насмешки терпела. И говорили они ей: «О безумная! Зачем в такой молодости ты плоть свою изнуряешь и красоту девственную губишь?» И принуждали ее есть и пить с утра. Она же не поддавалась воле их, но все с благодарением выслушивала и в молчании уходила, потому что послушна была всякому человеку.

Была Улиания с раннего детства кротка и молчалива, незаносчива и негорда, смеха и различных игр сторонилась. Хотя и вынуждали часто ее сверстницы на игры и песни пустые, но она не поддавалась совету их и притворялась неумеющей, желая так утаить свои добродетели. В прядении же и вышивании была Улиания усердна и искусна, и не угасала свеча ее все ночи. А если сироты и вдовы немощные были в селе том, она всех их обшивала, и больных всяким добром снабжала — и все дивились разуму ее и благоверию. И вселился в нее страх Божий — оттого, что не было в том селе церкви близко, но только в двух верстах. И не случалось ей в девическом возрасте ни в церковь приходить, ни слышать чтения словес Божественных, ни учителя, учащего о спасении, никогда не имела она. Но смыслом благим была она наставляема нраву добродетельному.

Когда же исполнилось ей 16 лет, выдали ее замуж за человека добродетельного и богатого, по имени Георгий, по прозвищу Осорьин. И обвенчал их в церкви праведного Лазаря, что в селе мужа, поп именем Потапий. Священник тот наставлял их по правилам Святых Отцов закону Божию. Она же, послушав со вниманием его учение и наставления, все делом исполняла. Свекор же и свекровь ее были тогда еще живы. И, видя ее, всякою добротою исполненную и разумную, повелели ей управлять всем домашним хозяйством. Она же, со смирением подчиняясь им, ни в чем не ослушалась, ни слова вопреки не сказала, но почитала их и все повеленное ими безотказно выполняла, — так, что все дивились ей. И многие искушали ее в речах и в вопросах, она же на всякий вопрос благочинный и смышленый ответ давала — и все дивились разуму ее и славили Бога. Она же каждый вечер усердно Богу молилась и коленопреклонения совершала по 100 раз и более и, вставая рано, каждое утро то же совершала и с мужем своим.

Когда же муж ее на царских службах бывал по году или два, иногда же по 3 года в Астрахани, она в те времена все ночи без сна проводила, в молитвах и в рукоделии — в прядении и вышивании. И, продав то, что наработала, вырученные деньги нищим раздавала и отдавала на церковные строения. Ночью часто милостыню тайно раздавала, днем же домашнее хозяйство вела. О вдовах и сиротах, как истинная мать, пеклась, своими руками их омывая, и кормя, и напояя. Слуг же и служанок пищею и одеждою снабжала и дело им по силе полагала.

И никого неполным именем не звала и не требовала себе даже воды для омовения рук подавать, ни сапоги снимать, но все делала только сама. А неразумных слуг и служанок смирением и кротостью наказывала и исправляла, их вину на себя возлагая. И никого же не оклеветала. Только всю надежду на Бога и на Пречистую возлагала и великого чудотворца Николу на помощь призывала — и помощь от него принимала.

Однажды ночью встала она, как обычно, на молитву, а мужа не было тогда дома. Бесы же страх и ужас напустили на нее великий. Она же, молодая еще и неискушенная, испугалась того и легла спать на постель и уснула крепко. И видит множество бесов, идущих на нее с оружием, желающих убить ее и говорящих: «Если не оставишь своих занятий, тотчас погубим тебя!» Она же помолилась Богу, и Пречистой Богородице, и святому Николе чудотворцу. И явился ей святой Никола, держа книгу великую, и разогнал бесов — те как дым рассеялись.

И воздел он десницу свою и благословил ее, говоря: «Дочь моя, мужайся и крепись, и не бойся запрета бесовского. Ведь Христос повелел мне оберегать тебя от бесов и злых людей. Она, тотчас ото сна пробудившись, увидела въяве мужа святого, из дверей комнаты выходящего стремительно, как молния. Быстро поднялась она и пошла вслед за ним, но он тотчас невидим стал, а сени дома того крепко запертыми оказались. Она же, эту весть приняв, с тех пор возрадовалась, славя Бога, и более прежнего добрым делам прилежала.

Вскоре Божий гнев постиг землю Русскую за грехи наши: страшный голод настал — и многие от голода того умирали. Она же многую милостыню тайно творила: брала пищу у свекрови якобы на завтрак и на полдник, а сама все это нищим голодным раздавала. Свекровь же и говорит ей: «Как ты свой нрав переменила! Когда хлеба было изобильно, тогда я не могла ни к утренней, ни к полуденной еде тебя принудить. А теперь же, когда настало оскудение, ты и раннюю, и полуденную еду берешь». Она же, желая утаиться, отвечала: «Когда не рожала я детей, не хотелось мне есть, а когда начала детей рожать, обессилела — и не могу наесться. Не только днем, но и ночью часто хочется есть, но стыжусь у тебя просить».

Свекровь же, услышав это, обрадовалась и стала посылать ей пищу обильную не только днем, но и ночью, оттого, что было у них в дому всего обильно — и хлеба, и всех продуктов. Она же, от свекрови пищу принимая, сама не ела, а голодным все раздавала. И когда кто умирал, она нанимала людей омывать и погребальные одежды давала и на погребение давала сребреники. А когда в селе их погребали кого-нибудь, она за каждого молилась об отпущении грехов его.

Вскоре же мор напал на людей сильный, и многие умирали от моровой язвы. И оттого многие в домах своих запирались, и зараженных не пускали, и к одеждам не прикасались. Она же тайно от свекра и свекрови многих больных своими руками в бане мыла, лечила и об их исцелении Бога молила. А если кто умирал, она многих сирот своими руками обмывала, и в погребальные одежды обряжала, и погребать нанимала, и сорокоуст заказывала.

Когда же свекор и свекровь ее во глубокой старости, постригшись во иночество, умерли, она погребла их честно, многую милостыню раздала и сорокоусты по них заказала и велела отслужить литургию. И в дому своем приют монахам и нищим открыла и принимала их в течение всех 40 дней, и в тюрьму милостыню посылала. Муж ее в это время был на службе в Астрахани уже более 3 лет. Она же большую часть имущества на милостыню раздавала, не только в те дни, но и во все последующие годы творя память по умершим.

И так пожила она с мужем своим многие годы во всей добродетели и чистоте по закону Божию, и родила сыновей и дочерей. Дьявол же, ненавидящий добро, стремился ей препоны сотворить, частые брани устраивая среди детей ее и слуг. Она же, обо всем разумно рассуждая, мирила их. Дьявол же подговорил слугу их — и тот убил сына ее старшего. Потом и другого сына ее на службе убили. Она же, хотя и скорбела, но разве о душах их, а не о смерти, — и почтила их пением, и молитвою, и милостынею. Потом молила мужа своего, чтобы отпустил ее в монастырь. Он же не отпустил. И решили они жить вместе, а плотского общения не иметь.

И после того застилала она ему обычную постель, а сама же с вечера, после долгой молитвы, ложилась на печи безо всякой постели. Только дрова острыми углами под тело свое подкладывала, и ключи железные под ребра себе клала, и на них совсем немного спала, пока слуги не засыпали. Потом же становилась на молитву на всю ночь до света. Потом же в церковь шла к заутрени и к литургии, занималась рукоделием и дом свой богоугодно вела. Слуг своих заботливо кормила и одевала и дело каждому по силе его определяла. О вдовах и сиротах пеклась и бедным всем помогала.

И пожили они с мужем 10 лет после плотского разлучения, и муж ее скончался. Она же погребла его честно и почтила пением и молитвами, и сорокоустами, и милостынею. Отвергнув все мирское, стала она печься о душе и думать, как угодить Богу: постилась и милостыню безмерную творила — так, что часто не оставалось у нее ни одной монеты. Но, занимая, она снова давала милостыню и в церковь каждый день ходила к пению. Когда же наступала зима, она у детей своих брала деньги, чтобы сшить себе теплую одежду, но и те раздавала нищим. А сама всю зиму без теплой одежды ходила. Сапоги же на босые ноги обувала, только под ступни себе ореховые скорлупы и черепки острые вместо стелек подкладывала и тело томила.

Как-то зима была такой студеной, что земля трескалась от мороза. Она же некоторое время в церковь не ходила, но дома молилась Богу. Однажды рано утром священник той церкви пришел один в храм, и был ему глас от иконы Богородицы: «Иди и скажи милостивой Улиании, почему она в церковь не ходит на молитву? И домовная ее молитва приятна Богу, но все же не так, как церковная. Вы же почитайте ее, потому что ей уже шестьдесят лет и Дух Святой на ней почиет».

Священник же в великом ужасе тотчас пришел к ней, упал перед нею и, прося прощения, рассказал о видении. Она же с опасением все то выслушала, что он поведал перед многими, и сказала: «Ошибся гы, если о себе так говоришь. Кто есть я, грешница? Да буду достойна этого имени!» И взяла с него клятву не рассказывать об этом никому. Сама же пошла в церковь, с теплыми слезами молебен совершила и целовала икону Пречистой Богородицы. И с того времени еще более подвизалась о Боге, ходя в церковь.

Ежевечерне молилась она Богу в уединенной хоромине. Была же тут икона Богородицы и святого Николы. Однажды вечером вошла она в нее, как обычно, на молитву — и тотчас хоромина наполнилась бесами со всяческим оружием. И хотели они убить ее. Она же помолилась Богу со слезами, и явился ей святой Николай, держа палицу, и прогнал бесов от нее, — и они как дым исчезли. Одного же беса поймав, стал мучить. Святую же благословил крестом и тотчас невидим сделался.

Бес же, плача, возопил: «Многие преграды творил я тебе во все дни: раздувал ссоры среди детей и слуг. К тебе же самой не смел приблизиться из-за милостыни твоей, смирения и молитвы». Ведь она беспрестанно, держа в руках четки, произносила молитву Иисусову. Даже когда ела и пила или что другое делала, непрестанно молитву читала. Даже когда спала, уста ее двигались и сердце устремлялось на славословие Божие. Часто видел я ее спящей, а рука ее четки передвигала. Бес же бежал от нее, вопия:

«Большую беду принял я ныне из-за тебя, но сотворю тебе преграду под старость: начнешь сама от голода умирать, а не то чтобы чужих кормить». Она же ознаменовалась крестом — и исчез бес от нее. Она же пришла к нам в сильном смятении, в лице переменившись. Мы же, видя ее смущение, стали расспрашивать, но она не рассказала ничего. Вскоре однако, рассказала нам тайно о произошедшем и повелела никому не говорить.

И пожив во вдовстве девять лет, была она добродетельна ко всем и много имущества как милостыню раздала. Только самое необходимое она в дому оставляла и пищу ровно на год рассчитывала, а весь остаток нуждающимся раздавала. И дожила она до времен царя Бориса. В те времена случился голод страшный во всей Русской земле, — такой, что многие поедали скверных животных и человеческое мясо. И без счета людей от голода того поумирало.

В доме же Улиании великая скудность пищи и всех припасов настала: не пророс в тот год из земли посеянный хлеб. Лошади же и весь скот издохли. Она же умоляла детей своих и слуг, чтобы они ничего чужого не коснулись и воровству не предались. А сама весь оставшийся скот, и одежду, и утварь — все распродала на хлеб и тем челядь свою кормила, и милостыню щедрую давала. И в нищете она своей' обычной милостыни не оставила и ни одного из просящих не отпустила с пустыми руками. Когда же впала в крайнюю нищету и ни одного зерна не осталось в дому ее, — и тогда она смятению не поддалась, но все упование на Бога возложила.

В то лето переселилась Улиания в другое село в пределы нижегородские. И не было там церкви, но только за две версты. Она же из-за старости своей и нищеты не ходила в церковь, но в дому молилась. И о том немало печалилась, но вспоминала святого Корнилия 6, — ведь не вредила и ему домовная молитва, — и других святых великих. Скудость же все увеличивалась в дому ее. Она же распустила слуг своих на волю, чтобы не изнурились они от голода. Из них же самые доброрассудные обещали с нею вместе терпеть, а другие ушли. Она же с благословением и молитвою отпустила их, нисколько не гневаясь. И повелела оставшимся слугам собирать лебеду и кору древесную — и из того хлеб печь. И тем хлебом сама, и дети ее, и слуги кормились. И по молитвам ее был тот хлеб сладок. Его она и нищим подавала, никого пустым не отпустив, а ведь в то время нищим числа не было.

Соседи же говорили нищим: «Чего ради вы в Улианин дом ходите? Она ведь и сама с голоду умирает!» Они же отвечали: «Многие села мы обошли, и чистый хлеб подавали нам, но никогда так в сладость не ели, потому сладок хлеб у вдовы сей». Многие ведь даже имени ее не знали. Соседи же, у которых хлеба было вдоволь, и те посылали в дом ее просить хлеба, искушая ее, уж очень сладок был этот хлеб. И, дивясь, говорили сами себе: «Горазды слуги ее печь хлебы!» А не понимали, что по молитвам ее хлеб сладок. И так претерпела она в нищете два года, и не опечалилась, ни на что не возроптав, и не согрешила даже в мыслях своих, и не возроптала в безумии на Бога. И не изнемогла от той нищеты, но более прежнего весела была.

Когда же приблизилось честное ее преставление, разболелась она декабря в 26-й день и пролежала в болезни шесть дней. Днем лежа молилась, ночью же вставала на молитву Богу. Сама стояла, никем не поддерживаемая, объясняя это так: «И от больного Бог требует молитвы духовной».

Января во 2-й день на рассвете призвала она отца своего духовного и причастилась Святых Тайн. И, сев, призвала детей и слуг своих и поучала их о любви, и о молитве, и о милостыни, и о других добродетелях. Сказала же еще: «Хотела я очень принять ангельский образ иноческий, но не сподобилась из-за грехов моих и нищеты, потому что недостойна была — грешница и убогая. Но Бог так повелел — и слава праведному суду Его».

И велела приготовить кадило и фимиам положить. И поцеловала всех бывших там, и всем мир и прощение дала, и легла, и перекрестилась трижды, обвив четки вокруг руки своей, и последнее слово сказала: «Слава богу! В руки Твои, Господи, предаю дух мой! Аминь». И предала душу свою в руки Божий; Его же с младенчества возлюбила. И все видели около головы ее круг золотой, какой на иконах вокруг голов святых пишется. И, омыв, положили ее в клети, и в ту ночь видели люди там свет и свечу горящую, и благоухание чудное доносилось из клети той. И, положив тело в гроб дубовый, перевезли ее в пределы муромские и погребли у церкви праведного Лазаря возле мужа ее в год 1604-й января в 10-й день. А до церкви Лазаревской четыре версты от города.

Потом поставили над могилой ее церковь, отапливаемую во имя архистратига Михаила. Над гробом же ее выложили печь. Земля же нарастала над могилою каждый год. В лето 1615-е августа в 8-й день преставился сын ее Георгий. И начали в церкви копать ему могилу в притворе между церковью и печью (а был тот притвор без настила) — обрели гроб ее поверх земли целый, ничем не поврежденный. И недоумевали, чей бы это мог гроб быть, ведь многие годы здесь никого не хоронили.

Того же месяца в 10-й день погребли сына ее Георгия подле гроба ее и пошли в дом, чтобы накормить могильщиков. Женщины же, бывшие на погребении, открыли гроб и увидели, что он полон мирра благовонного, и тогда от ужаса не поведали ничего. Когда же гости разошлись, они рассказали, что произошло. Мы же, услышав, удивились и, открыв гроб, увидели все так, как женщины и рассказывали в ужасе. И начерпали небольшой сосуд мирра того и отвезли в город Муром в соборную церковь. И было мирро то днем по виду как квас свекольный, ночью же сгущалось, как масло багряновидное.

Тела же ее всего не посмели от ужаса осмотреть. Видели только ноги ее и бедра целые, головы же ее не видели из-за того, что на конце гроба бревно печное лежало. От гроба же под печь шла скважина. По ней гроб тот из-под печи стал двигаться на восток, пока, пройдя сажень, не встал, дойдя до стены церковной. В ту ночь многие слышали звон в той церкви. И думали, что это пожар, но, прибежав, не увидели ничего, только благоухание исходило. И многие, услышав об этом, приходили и мазались мирром тем и облегчение от различных недугов принимали.

Когда же мирро то все раздали, начала подле гроба исходить пыль, будто песок. И приходят больные различными недугами, и обтираются песком тем, и облегчение получают и до сего дня. Мы же не осмеливаемся о том писать, так как не было освидетельствования того.

Чудеса и исцеления.

И пришел из града Мурома человек по имени Иеремей Червев с женою. И привел с собой двоих детей: сына Андрея и дочь девицу. Оба больны были: из рук и ног кровь текла, — из голеней и локтей. И пели молебен, и панихиду служили, и от гроба святой песком отерлись — ив тот же час облегчилась болезнь их. Когда же отец принес их в дом свой, одолел их сон. И спали весь день и еще ночь, проснувшись же стали руками своими креститься, а прежде не могли руку и к устам поднести больше двух лет. Язвы же их исчезли в одну неделю. И другие многие исцелялись, но таят чудеса, боясь осуждения. Более же всего от лихорадки исцеление получают.

И оградили гроб ее досками со всех сторон на расстоянии меньше пяди. Потом же стали замечать, что иногда верх гроба того к правой стороне приклоняется, иногда — к левой, и удивлялись тому. Потом же поняли, что нарастала земля под гробом тем. И так мало-помалу стала вода подступать к гробу ее. Мы ужасались тому, ведь место то было высоко. И явилась блаженная в граде Муроме в монастыре дочери своей инокине Феодосии и повелела вынуть гроб из земли. Она же, придя, подняла гроб ее немного и подложила под него доску дубовую. И с тех пор и доныне вода не приходит.

Человек именем Иосиф из деревни Макаровы страдал болью зубною многие дни, так, что не мог ни есть, ни пить. И хотел он от болезни этой тяжкой удавиться. Жена же его сказала ему: «Иди к раке блаженной Улиании». Он послушал совета ее и пришел один в полдень ко гробу и отер песком болевшие зубы, — и тотчас ощутил облегчение. И придя домой, уснул — и проснулся совсем здоровым. И пошел сено косить.

Однажды ночью загорелось село то — объял огонь четыре двора посредине, те, что соломой были крыты. И поднялась буря великая, и огонь уже стал приближаться к церкви. Я же едва сумел в страшном зное вбежать в церковь и схватить земли от гроба ее обеими руками. И явилась в руках моих будто вода — и вверг ее огонь против ветра, и с другой стороны пожара так же. И тотчас ветер обратился вспять и начал свиваться кругами. И два дома крайние угасили водой. А по обе стороны по четыре двора, тоже крытых соломой, сберег Бог от огня — невредимы остались молитвою святой Улиании.

Соборной церкви священника Михаила попадья лежала в болезни пять месяцев. И отпели молебен, и панихиду отслужили, и, воду освятив, дали ей испить. И отерлась она песком от гроба святой, — и тотчас стала здрава, будто и не болела никогда.

В деревне Пансырево человек по имени Иосиф разболелся: заболело у него горло так, что перестал он говорить, а едва лишь пальцем указывал. И дали ему воды с мощей святой Улиании, — и тотчас здрав стал и начал говорить ясно, будто и не болел никогда.

Села Лазарева крестьянка Фекла была бесом одержима долгое время, — и привели ее к раке святой, и молебен спели. И стала она здоровой и в полном уме.

В деревне Горохово некая жена была слепа многие годы: не видела нимало, ничуть. И привели ее к раке святой и пели молебен. И в тот же час она прозрела, будто не болела никогда. И пошла в дом свой, славя Бога.

В деревне Коледино человек именем Климент заболел, была у него на ноге язва, называемая пострел (моровая язва), от которой многие умирали. Было в то время сильное поветрие на скот, и был тот недуг смертным. Он отчаялся выздороветь, но услышал о чудесах преподобной Улиании и повелел вести себя ко гробу ее. И, отслужив молебен, отерся песком — и вскоре здравие получил и очистился от язвы.

Села Карачарова человек именем Селивестр был расслаблен три года, — и привезли его в село Лазареве и молебное пение совершили. Он же отерся песком — и вскоре исцеление получил. И ушел радуясь.

Деревни Подболотья человек именем Андрей был расслаблен и горбат и не мог наклоняться два года. И пришел к праведной Улиании, и, совершив молебен, отерся песком и святою водою окропился. Вскоре же исцеление получил и восславил Бога.

Града Мурома, посадского человека Матфея Черкасова, раба именем Мария, была слепа. И привел ее к раке святой Улиании, совершив молебен и панихиду. И она тотчас исцеление получила, и пошла в дом свой, радуясь о себе, и по пути стала ягоды и грибы собирать — будто и не болела никогда.

Некий отрок десяти лет от роду был слеп и расслаблен, так, что не мог сам даже с одного бока на другой перевернуться. И принесли его родные к церкви Архангела Михаила и молебен совершили. И тотчас отрок прозрел и увидел свечи горящие. Болезнь же его облегчилась — и через несколько дней он встал на ноги, здоровый, и прославил Бога и святую.

У клирика церкви Архангела Михаила по имени Федор заболела жена Агафья: отнялась у нее правая рука и не могла она даже двинуть ею. И явилась ей во сне блаженная Улиания и сказала: «Иди в церковь Архангела Михаила и приложись к иконе праведной Улиании. Есть у тебя две сребреницы». И показала место, где они лежали. И повелела отдать их священнику, чтобы тот приложил их к образу ее. Она же сделала все так, как было сказано. И отпели молебен и панихиду, она же испила святую воду и отерлась песком — и тотчас исцелилась, и прославила Бога и святую Улианию, и ушла радуясь.

Села Лазарева некая жена именем Фекла, жена Артемия Мартьянова, страдала глазной болезнью. И привели ее в церковь и совершили молебен. Она же омылась святою водою — и вскоре исцеление получила. И возблагодарила Бога и святую Улианию.

Сын боярский по имени Федор, прозвищем Пансырев, лежал более года в водяной болезни, животом мучаясь и поносом исходя беспрестанно. И привезли ему песка от гроба святой Улиании и святой воды. И когда он испил воды той и песком отерся, тотчас отек спал и понос закрепился.

Сын же его, именем Симеон, безумен был долгое время. И привели его в церковь, заказав молебен. И тотчас он в ум свой возвратился и здрав стал — и до сего дня.

Града Мурома дворянин Стефан Скрыпин долгое время болен был: отнялись у него обе руки, и не мог владеть ими. И приехал к мощам святой Улиании, и молебен совершили. Когда же священник прочел Евангелие, он приложился к мощам святой — и исцеление получил. И начал креститься, радуясь, и ушел здоровым, славя Бога и святую Улианию.

Московский дворянин Иосиф Кровков разболелся страшною болезнью, так, что и жизни отчаялся. И прислал слугу своего Аникия, чтобы взял тот святой воды и песку от раки Улиании. И пели ей молебен. Иосиф же испил святой воды и омылся ею и песком отерся — и тотчас выздоровел. И получив исцеление, пришел сам, своими ногами, и сделал вклад в церковь ту, приложил облачение священническое, славя Бога.

1645 года, сентября в 1-й день, исцелил Бог Михаила Яковлева сына Мельникова, одержимого недугом беснования.

В 1646 году, октября в 19-й день, украли воры прикладные копейки позолоченные от образа святой Улиании, но на улице их выронили, и остались все копейки целы. Только не объявил Бог, кто крал.

1649 года мая в 8-й день. Жена некая именем Елена, по прозванию Васильевна, из Вязниковской области, в молодости ослепла и была слепа год. И приходила она молиться ко многим святым местам. И подумалось ей о святой Улиании, — чтобы пойти в село Лазарево приложиться ко гробу ее и молебен совершить. И в тот же час сама начала она видеть. И пришла к преподобной уже здоровой, будто и не болела никогда. И пробыла в Муроме два года, приходя в день памяти святой Улиании ко гробу ее и молебны совершая.