Исламский вызов
Нам внушают, что ИГИЛ – центр мирового зла, центр международного терроризма. Вот картинки: отрезаются головы, вышибаются мозги, съедаются сердца – массовые казни. Невольничьи рынки – рабство. И так далее.
Но это только одна сторона. Причём, с больной головы перекладывают на здоровую. Здесь она не очень здоровая, но то, что есть ещё более больная голова – это точно. Центр международного терроризма сегодня находится в Вашингтоне, или, во всяком случае, в тех кругах, которые именуются мировой закулисой. Потому что, если бы не было американской атаки на Афганистан, на Ирак, на Ливию, теперь ещё на Сирию, не было бы никакого ИГИЛ.
Потому что режимов Саддама Хусейна, Муаммара Каддафи и Башара Асада вполне хватало, чтобы удерживать религиозные противоречия и социальное недовольство в определённых рамках. Когда американцы всё это разрушили, они поступили как международные террористы первого порядка. Они привели своими действиями к терроризму второго уровня.
Дело в том, что ИГИЛ возникло де факто в начале двухтысячных как просто отделение Аль-Каиды в Ираке. Это была небольшая группа, которая внезапно (после того, как американцы свергли режим Саддама Хуссейна) начала резко усиливаться.
Особенно это стало заметным в 2011 году, когда из тюрьмы «Абу Грейт» вышла большая группа арестованных в своё время высших функционеров режима Саддама Хуссейна. Причём они вышли вместе с несколькими очень известными исламскими радикалами. Сидели вместе, видимо, обменивались информацией, готовились.
Вначале, когда Исламское государство акцентировало Ирак как территорию своего влияния, из сорока живых руководителей ИГИЛ осталось в живых только восемь.
— Остальных перебили?
— Действительно, борьба шла внутри ИГИЛ и вокруг него. Итак, возник некий вакуум, и туда устремились высшие баасистские офицеры (члены БААС – Партии Арабского Социалистического Возрождения) – саддамовская элита, так называемая партийная разведка. Что интересно, при Саддаме Хуссейне правящая партия БААС Ирака была организована фактически как прообраз ИГИЛ. Там были глубоко законспирированные, подпольные по сути дела, структуры – это у правящей партии, подчёркиваю. Там был и средний уровень, который легально существовал: партийные руководители разного ранга.
И высший уровень – ближайшее окружение Саддама Хуссейна. Это была широко разветвлённая массовая организация – трёхуровневая, она работала как конспиралогическая структура, в которой очень жёстко была поставлена дисциплина, каралось всё нещадно, вплоть до смертной казни – внутри партии БААС. Во-вторых, очень хорошо были поставлены стратегическое планирование, тактическое планирование, связи с военными, потому что практически все руководители партии были военными, окончившими, кстати говоря, советские академии.
Эти люди были носителями идеологии арабского возрождения. Она звучит так: арабская нация едина, её миссия бессмертна. Фактически это идея халифата. Баасисты были заряжены идеей реванша: во-первых, после соглашения Сайкса-Пико (на рубеже двадцатых годов, когда после Первой мировой войны Европа, фактически нарушив соглашение с арабскими лидерам, вместо единого Арабского государства с центром в Дамаске, на развалинах Османской империи искусственно создала целую кучу арабских государств).
А после Второй мировой войны был второй передел: фактически с линейкой в руках ещё раз располосовали арабский мир на нынешние так называемые арабские государства.
Это очень болезненно воспринимается арабской стороной. Идея объединения была всегда – объединения в одно большое государство, Арабский халифат. Возвращение к «золотому веку», который существовал в средние века.
Вторая идея – возрождение. Возрождение арабского мира, арабской уммы (нации). Язык один и тот же, культурно-историческая традиция, по сути, одна и та же, есть диалекты, есть политические режимы, и всё это – некая надстройка над тем, что понимается как арабская умма.
Вот с этими идеями пришли в ИГИЛ бывшие руководители партийной разведки БААС – высшие руководители саддамовского режима. С другой стороны – исламские радикалы, которые привнесли туда свой вахаббистский дух. Это секты, которые ратуют за «чистый» ислам: у них жёсткая идеология, жёсткое религиозное сознание, они борются со всеми проявлениями мистики в Исламе, культурными и религиозными традициями, привнесёнными в Ислам, но чуждыми ему, как они считают. В частности, они очень жёстко интерпретируют идею священной войны с неверными – джихад. Отсюда – идея смертников, идея райских кущ, в которые попадает джихадист после гибели. Это мусульманский мученик, который сознательно отдал свою жизнь за дело Аллаха в борьбе с неверными — кяфирами.
Как был взят, например, 93-й корпус сирийской армии в городе Рака, где сейчас центр ИГИЛ?
Несколько смертников на грузовиках взорвали себя и пробили бреши, через которые вошли исламисты.
Идёт война совершенно нового типа, когда человек сознательно идёт на смерть. С этим очень трудно бороться.
— Они борются и против технических средств массового оглупления и растления – телевидения, интернета, мобильных телефонов, и так далее. И этим вызывают сочувствие у людей, понимающих гибельность увлечения этой техникой.
— А Запад показывает их как неких маргиналов, как неких беспощадных зверей – сумасшедших.
На самом деле ИГИЛ — это глубоко продуманная, глубоко эшелонированная социальная и религиозная доктрина. Она заключается в чём? В районах, которые они захватывают – это примерно 55 процентов территории Сирии и 30-35 процентов территории Ирака (сейчас их из основных городов и крупных поселений вышибли, но они ещё достаточно крупную территорию контролируют) – они устанавливают очень серьёзную администрацию. Они занимаются борьбой с бюрократизмом: бюрократов, которые не обслуживают население как положено, расстреливают. Гомосексуалистов с многоэтажных зданий сбрасывают вниз головой. Женщин-блудниц забивают камнями. Ворам отрубают руки. Замешанным в наркоторговле отрубают голову.
— Как они относятся к любителям «стрелялок», сидящим «в контакте», заткнутым наушниками и прочим интернет-зависимым?
— Это тоже всё жёстко преследуется, очень жёстко. И создаётся такой, если хотите, прообраз большевистского социального государства, которое строго стоит на страже семейных ценностей, строй, который стоит на защите прав униженных, оскорблённых, ограбленных и так далее, и тем самым создаётся огромная привлекательность исламского государства для десятков и, может, даже сотен миллионов людей на Ближнем Востоке. И не только.
Сегодня в Средней Азии менее пяти процентов толстосумов (бывших высокопоставленнных советских работников) и более 95 процентов нищеты, которая погрузилась в эту тьму после развала СССР и которая является, конечно, превосходной питательной средой для ИГИЛ. Сейчас их в Афганистане сконцентрировалось около десяти тысяч на границе с Узбекистаном и Таджикистаном. Если они туда прорываются, то этот огненный смерч мгновенно распространяется, захватывая десятки миллионов населения этих стран, создавая колоссальное напряжение для нас на юге.
Итак, ИГИЛ создали американские спецслужбы, оно выросло под их крылом. Это очень хорошо организованная и эшелонированная структура с тремя уровнями. Глубоко законспирированный диверсионно-подрывной уровень, абсолютно невидимый извне. Причём они создают такую централизованную и одновременно полицентричную сетевую структуру повсюду. Сейчас они осваиваются в Афганистане, в Индии, Пакистане – уже чуть ли до Китая не дошли, и в страны Африки, куда их сейчас вытесняют удары наших ВКС. Они сначала создают системы мониторинга.
Раскидывают по стране сеть своих последователей, сторонников, которые не занимаются подрывной работой. Выясняют, где какие центры влияния, политические фигуры существуют, какие центры противодействия для распространения этой идеологии возникают.
Потом, на втором этапе, они начинают концентрироваться в конспиративные ячейки уже более высокого уровня, которые способны заниматься агитационными действиями, предпринимать какие-то активные шаги на политической арене, в общественном сознании. И в дальнейшем они переходят к открытой диверсионно-подрывной работе, уже зная всё, что нужно знать. В этом смысле Средняя Азия – это просто пороховой склад.
Что здесь важно. Запад пытается представить их как просто террористов: ну, такие вооружённые банды, шайки разбойников. А на самом деле – с моей точки зрения – это новая политическая альтернатива, которая состоит как бы из двух частей. С одной стороны она очень эффективно эксплуатирует недовольство восточных обществ, у которых своя культурно-традиционная база, наглым вторжением западных псевдо-ценностей в их традиционную среду.
Мы знаем, например, что такое семья на Востоке. И когда в эти семейные ценности начинают вторгаться по разным каналам какая-нибудь ювеналка или секс-просвет, нетрадиционные отношения между полами, то естественно возникает негативный ответ. Плюс Запад вторгается уже открыто с помощью своих вооружённых сил, с помощью всякого рода цветных революций, и так далее. ИГИЛ использует, прежде всего, этот естественный протест.
Второй, более глубокий уровень протеста – это недовольство социальной несправедливостью. На Востоке социальные разрывы очень чувствительны. Практически во всех странах (и в Саудовской Аравии, и в Иордании, в тех же Сирии и Ираке, и везде), где-то больше, где-то меньше политические элиты оторвались от народа в социальных благах. Возникли правящее сословие и огромная масса людей, которая отделена от национального богатства, будь то нефть или ещё что-то. И вот в этот разрыв вторгается ИГИЛ со своей идеей социального государства.
Третий уровень привлекательности – это идея халифата. Она очень глубоко сидит в массовом сознании.
Как я уже говорил, это и идея реванша по отношению к Западу, который разрушил арабский мир, и одновременно это идея распространения дальше – для захвата новых земель, новых территорий, новых сфер влияния.
На картах ИГИЛ уже рисуют Узбекистан, Таджикистан, Киргизию и даже Казахстан. А также Индию и Пакистан. Кстати, Пакистан ядерная держава, то есть они могут получить в своё распоряжение ещё и ядерное оружие, если захватят власть в Пакистане.
А там – Индия, и так далее. На Западе это Северная и центральная Африка, прежде всего, игиловцы уже сейчас там укореняются активно.
Речь идёт о том, что это социальное государство предлагает серьёзную новую модель, которая привлекает к себе взоры даже западных людей. И не только верующих мусульман, но и людей, которые принимают ислам для того, чтобы примкнуть к этой новой привлекательной парадигме, к новой альтернативе.
— Что это за альтернатива?
— Альтернатива мира справедливости, мира чистоты, мира порядка, мира равноправия социального.
Противовес падшему западному христианству, которое и само гибнет и тянет за собой других. Вот в чём сила ИГИЛ. Плюс к этому, конечно, великолепная организация.
Далее: Противовес ИГИЛ
