Битва за Сталинград
Менее известна роль русских морозов в победе Красной Армии во время Сталинградской битвы. Как мы знаем, поначалу наступление вермахта было успешным, и летом 1942 года германские войска пришли на берега Волги. Однако овладеть сходу Сталинградом и перерезать транспортную артерию по Волге гитлеровцам не удалось.
Оказывая героическое сопротивление, бойцы Красной Армии уцепились за узкую полоску волжского берега, измотали и остановили превосходящие силы наступающего противника. Сражение за город приобрело затяжной характер. Летняя жара и тёплая осень сменились пронизывающими ледяными ветрами и лютым холодом. Во время битвы за Сталинград Господь послал в степи Нижнего Поволжья зиму самую суровую за последние 140 лет.
Уже 9 ноября грянул мороз в минус 18 градусов. Под Сталинградом в ноябре-декабре 1942 года температура нередко опускалась до минус 20-30 градусов, а во второй половине января и феврале 1943 года порой доходила до минус 40-45 градусов. (Попутно замечу, что агрессорам мистически не везло на Руси с погодой: осенью 1708 года, когда войска Карла ХII, воевавшие против Петра I, вошли в Малороссию, наступила зима, ставшая самой холодной в Европе за 500 лет; лишённые снабжения шведы, загнанные на зимние квартиры, терпели жестокие лишения — мороз был таким сильным, что даже птицы замерзали на лету).
Девятнадцатого ноября 1942 года, когда Красная Армия начала операцию «Уран» по окружению группировки противника под Сталинградом, температурный столбик опустился до минус двадцати пяти градусов. После мощной артиллерийской подготовки наши перешли в наступление. По открытой степи дул морозный ветер, и шёл небольшой снег. 25-26 ноября температура ненадолго поднялась и сильно завьюжило. Метель была на руку нашим бойцам - снежный вихрь сливался с маскхалатами бойцов. Метель не. мешала нашим артиллеристам: все цели были заранее пристрелены. Огненные смерчи, вырывавшиеся из стволов «Катюш», сеяли ужас в рядах врага. И когда из густой снежной пелены как грозные призраки вынырнули и пошли неудержимо на вражеские окопы русские танки, началась паника: гитлеровцы поняли, что Сталинградская битва безнадёжно проиграна - кольцо окружения замкнулось.
Потом снова ударил русский мороз. Наши войска все теснее стягивали петлю вокруг немецких дивизий. И хотя противник отчаянно сопротивлялся, его положение с каждым днём ухудшалось. Пищи, которую доставляли самолеты, не хватало, немцы страдали от истощения, многие умирали от голода и замерзали. К тому же, в отличие от красноармейцев, они были очень плохо экипированы. У красноармейцев — у каждого, от генерала до рядового — были валенки, на каждого солдата — три пары белья, ватные брюки, ватник, шерстяные вязаные подшлемники, шапки-ушанки и перчатки. А армию Паулюса обули в сапоги, в которых нога сразу замерзала.
Казалось бы, немцы учли опыт зимы 1941 года — узники концентрационных лагерей сшили им одежду, рассчитанную на русские морозы.
Но дело в том, что тёплое обмундирование не удосужились доставить частям, воевавшим на передовой.
Немецкое командование, желая вселить в своих солдат уверенность в победе в Сталинградской битве до наступления зимы, не слало им тёплую одежду: 153 вагона с зимним обмундированием стояли в глубоком тылу.
Потом, когда немецким железнодорожным войскам был отдан приказ двигать составы к Сталинграду, повторилась ситуация зимы 1941 года: немецкие паровозы были недостаточно морозоустойчивы, их котлы часто лопались от холода, поэтому иногда до 70 процентов локомотивов одновременно выходило из строя. Кроме того, диверсии партизан сделали железнодорожное сообщение прерывистым и ненадёжным.
Попытка группы армий «Дон» под командованием фельдмаршала Манштейна прорвать кольцо блокады извне не удалась.
8 января 1943 года немцам предъявили ультиматум о полной капитуляции. Ультиматум был отклонен. Очевидно, Паулюс не осознавал безвыходность положения своей армии. 10 января в 8.05 началась двухчасовая артподготовка... Протоиерей Глеб Каледа, воевавший на Сталинградском фронте рядовым связистом в полку реактивных миномётов, вспоминал, что на участке, который занимал его дивизион, стояло 120 артиллерийских стволов на погонный километр фронта, не считая «Катюш».
Земля дрожала от выстрелов. Началось решительное наступление наших войск с целью ликвидации кольца, в котором было 330 тысяч немцев. Через пять дней боёв они начали сдаваться в плен. «Голодные: суп и вода - вся их еда, — пишет Глеб Каледа. - Мы им выдавали буханку хлеба на 10 человек».
2 февраля армия Паулюса (точнее, то, что от неё осталось) капитулировала во главе с фельдмаршалом. «Уже после капитуляции, — вспоминал отец Глеб, — по заснеженной степи при 30-40-градусном морозе бродили отдельные немецкие солдаты в поисках лагерей для военнопленных. Двое таких солдат, голодных и озябших, пришли в землянку, где располагался взвод управления дивизиона «Катюш». Им указали только направление, по которому можно было дойти до лагеря, размещённого примерно в 20 км от этой землянки. Они наверняка замёрзли в степи... При наступлении наши солдаты встречали палаточные немецкие госпитали с замёрзшими раненными».
* * *
«Не только русская зима против нас, но даже и русские мыши», — говорили немцы. Здесь нужно сделать небольшое пояснение.
Успехи победоносного наступления Красной Армии под Сталинградом в некоторой степени были обусловлены «усилиями» немецких интендантов. Пока войска Паулюса штурмовали город, в резерве находился танковый корпус, которым командовал генерал-лейтенант Фердинанд Гейм, бывший начальник штаба Паулюса. В состав корпуса входили: немецкие 14-я и 22-я танковые дивизии, а также 1-я румынская танковая дивизия «Великая Румыния».
Корпус, предназначенный для отражения советского наступления, если таковое начнётся, должен был парировать удар. Три танковые дивизии — очень серьёзная сила. Немецкая танковая дивизия примерно соответствовала советскому танковому корпусу. Но произошло нечто уникальное: резервные танковые дивизии, как резервное формирование, не обеспечивались горючим и простояли без движения так долго, что мыши летом соорудили себе норы внутри боевых машин. Зверьки перегрызли всю электропроводку, и танки, естественно, не могли быть немедленно отправлены в бой. Британский военный историк Энтони Бивор не без иронии писал о «мышах-антифашистах», что такую ситуацию можно было представить в какой-либо из особо запущенных африканских армий, но не в дивизиях вермахта. «Мыши-антифашисты» сделали в решающий момент небоеспособными танковые дивизии.
А ведь танковый корпус Фердинанда Гейма был козырной, так сказать, картой, сберегаемой на крайний случай, и предназначенный для использования во внезапно возникшей кризисной ситуации, то есть во время советского наступления. Но почему-то никто из немецких генералов не интересовался его боеготовностью. Между тем, он был единственной надеждой при форс-мажорных обстоятельствах. Видимо, немцы просто не верили в возможность серьёзного наступления Красной Армии на Сталинградском направлении.
Ну, и хвалёное немецкое Гестапо проворонило... Конечно, «мышиная история» — лишь эпизод великого сражения, исход которого предопределили стойкость советских войск и искусство полководцев. Но эпизод любопытный.
Владимир Филиппович Смык
Народная газета «Дари Добро», № 3 (9) июнь 2014 года
