Житие преподобномучеников Александра и Андрея Радонежских
Текст жития подготовлен священником Валерием Мешковым
В основу легли древнерусские летописи («Летописная повесть о Куликовской битве» и др.), историко-литературные памятники - «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище», а также местные предания.
О светло-светлая благословенная земля Русская! Многими красотами изукрашена ты и всего исполнена. Здесь святые обители церковные и грады великие, хорбмы величественные и озера хрустальные, дубравы высокие и реки многоводные и тихие, исполненные рыб великих и малых, села красные и поля чистые... И одно из таких полей, называемое Куликовым, стало на исходе XIV столетия Первым Полем Славы на все времена.
Икона преподобномучеников Александра и Андрея Радонежских.
Более же всего величится Отечество наше за великий сонм людей Божиих, соработавших Христу на ниве богоугодной жизни, сынов света духовного. Здесь святители святые и князья благоверные, блаженные юродивые и праведные миряне, преподобные воздержники и мученики бесстрашные, и даже монахи-воины, соединившие в своем житии последние два подвига воедино, став преподобно-мучениками. Имена их светятся на скрижалях родной истории ярко, подобно неугасимым лампадам над их священными гробами: это Александр Пересвет и Андрей Ослябя. Для них уже загорелся не-вечереющий день в вечном царствии Христовом. И тут, на Поле на Куликовом, свершился их бессмертный подвиг.
Оба они происходили из знатного рода бояр Брянского княжества (слово «боярин» происходит от слова «бой» (или от «бол» - болий, больший); сначала «боярин» обозначало название дружинников, которые составляли ядро аристократии государства древнерусского). О Пересвете в самом древнем литературном памятнике «Задонщина» говорится вполне определенно, что он был «бряньский боярин». Об Ослябе, о том, что он был любутским боярином, мы узнаем только из «Сказания о Мамаевом побоище» (г. Любутск территориально входил в Брянское кня;' жество). Но на сей счет существует предположение, что он также бы родом из Брянска; в одном месте даже сказано об обоих: «брянские бояре».
С детских лет, трудясь и молясь, они проходили суровую школу мужества. Будущие избранники воспитывались в благочестии как боголюбивые воины Царя Небесного и воины царя земного, призванные защищать Родину и Веру отеческую. Закаляя дух в посте и молитве, тело совершенствовали в ратных упражнениях под руководством опытных наставников. Душу и ум младые летами обогащали Евангельскими спасительными поучениями и мудростью древних витязей, преуспевая в исполнении христианских добродетелей.
Долгим ли было их странствие по бушующему житейскому морю - нам того не ведомо. В давние времена люди жили гораздо проще и чище и не думали, как увековечить свое имя. Из Книги Жизни - Библии - нам известно, что все мирское по преимуществу «суета сует и всяческая суета», «похоть плоти, похоть очес и гордость житейская». Поэтому христиане более старались думать, как подготовиться к жизни в Царствии Небесном. Доподлинно же о святых монахах-воинах можно сказать очень кратко: рождение - воспитание - служба - монашество - битва - смерть и венец всего: рождение в жизнь вечную - спасение души и ожидание воскресения во Царствии Любви, Света и Правды, чтобы вместе с Господом быть.
Существует предание, согласно которому Александр Пересвет принял монашеский постриг в Ростовском Борисоглебском монастыре, что на р. Устье, среди величавой красоты сосновых боров (где впоследствии прославился прп. Иринарх Затворник, носивший великие вериги). Обитель была основана монахами Феодором и Павлом по благословению Сергия Радонежского в 1363 году. Впоследствии эти два воина оказались в обители Живоначальной Троицы, где они подвизались вместе с преподобным игуменом Сергием, молясь о мире своего Отечества и всего мира. Вероятно, они перешли к нему как к более искусному воину Христову, видя в нем наставника, которого слушались не только люди и звери, но и ангелы.
Можно только догадываться, когда Пересвет и Ослябя оказались в Троице-Сергиевом монастыре (он тогда еще не был лаврой). Это могло произойти тогда, когда литовский князь Димитрий Ольгердович перешел на службу к московскому князю. В декабре 1379 года Великий князь Димитрий Иоаннович посылал вои (воины; отсюда происхождение слов «воевать», «воевода») свои на Брянск, чтобы вернуть это княжество из-под власти Литвы, где великим князем был Ягайло, склонный к закону латинскому Петра Гугнивого. В результате похода перешел на сторону Москвы Димитрий Ольгердович, княживший в Брянске и Трубчевске. На службу к Димитрию Московскому он выехал с семьей и со своим двором. Димитрий Иоаннович передал ему в управление г. Переяславль-Залесский. Вот тогда-то Пересвет и Ослябя и могли пойти вместе с ним из Брянска. Троице-Сергиева иноческая «пристань» находилась как раз на границе земель московских и переяславских. Брянское же княжество осталось в руках Ягайло. Димитрий Ольгердович вместе с братом своим Андреем Ольгердовичем участвовал впоследствии в Куликовской битве. Известно достоверно только то, что когда князь Димитрий (будущий Донской) в 1380 году приехал за благословением к преподобному Сергию, они были уже его послушниками.
Великое испытание выпало на долю русского народа в начале XIII века. Грозной тучей надвинулись полки ордынские. Было же среди них татей (воров) и разбойников несметное количество. Множайшие и страшнейшие потери понесла земля родная под ярмом иноплеменным, «языком незнаемым».
«Попущением Божиим за грехи наши и по наваждению диавольскому» поднялся с восточной стороны богомерзкий Мамай со своими клевретами (товарищами), нечестивец и иконоборец, злой христианский укоритель. Он собрал старейшин Золотой Орды и стал расспрашивать их о «деяниях» Батыя, позавидовав ему. И высокомерно превознесся гордостью более своего предшественника. Планы темника на будущее были более зловещими и коварными. Беззаконно возжелал ослепленный умом не просто увеличить размеры гра-бежной дани, но и полностью захватить и окончательно поработить русские земли... И более того: теперь Мамай покушался на святое - Веру православную. Хитрословесный говорил так; «Я не хочу так же делать, как Батый. Но когда войду на Русь и убью их князя, то какие грады прекрасные подойдут нам, там сядем и будем Русью владеть...
Пусть ни один из вас не пашет хлеба, будьте готовы на русские хлеба... Христианство истребим, а церкви Божий огнем спалим, закон их погубим, а кровь христианскую прольем». Как будто для вскармливания этих диких колоссов - золотоордынских стервятников - люди православные растили в поте лица своего отливающие золотом колосья. Но врагу и этого мало. Ему бы крови христианской вдоволь напиться.
И устроил коварный Мамай соглашение с Литвою и прочими заговорщиками. На Руси тогда царствовала междоусобица. Собрал он не одну, а целых девять орд да три царства, а князей с ним 73... да прибыли два алпаута (в XVII веке слово «алпаут» (елпаут) переводилось в русских документах как сын боярский, но в данном случае означает вельможа, феодал) великих с двумя своими отрядами. Были с ним крамольники черкасы, ясы, буртасы... и даже «братья» по вере католики-фряги. Ополчился он на благоверного Великого князя Димитрия Иоанновича и поднял на христианство народ измаильтянский.
В те предавние времена существовал миф о непобедимости ордынских воинов (хотя на р. Воже уже была одержана небольшая победа двумя годами раньше). Ходили слухи о том, что одолеть их в честном бою невозможно, что будто бы обладают они некоей мистической властью. И чтобы превозмочь их коварство, одной силы ратной недостаточно. Нужна была великая сила духа, нужна была помощь Свыше. Поэтому усердный молитвенник пред Господом святой Сергий, узнав волю Божию, решился послать на битву духоносных монахов. Нужно было воодушевить русское воинство.
Был у прегордого Мамая любимый батыр по имени Челубей (Челубея в разных редакциях именуют немного отлично: Челибей, Телебей, Темир-Мурза, Темирь-Мурза, Челубей Тамир Мирза, у историка Шахмагонова – Челюбей; Мурза – происходит от тюркского слова .означающего «государь», «правитель». Так называли средний слой ордынской аристократии), родом печенег, «пять сажен высота его, а трех сажен ширина его». Сила его была подобна силе древнего гиганта-филистимлянина Голиафа.
Об источнике его богатырского «вдохновения» можно вполне определенно догадаться, если обратиться к соответствующей литературе о восточных школах единоборств. Челубей был не простым воином. Существовала секта воинов «Гэлуппа», в которую входили силачи Тибета, Монголии... Руководил ими Цон-капа. Исповеданием ее являлось одно из древнейших буддийских верований, именуемое «бон(г)-по», но в отличие от норм буддизма бон разрешал и одобрял войну. Это верование - древнее поклонение космосу, и не просто планетам, стихиям и эфиру, но духам-богам, обитающим в них; согласно же Божественному Откровению «вси бози язык бесове» (Пс. 95). Челубей был самой высокой степени посвящения в бон. По сказанию, он был непобедим: 300 боев - и во всех противник был повержен! Поэтому с ним мог справиться не просто ратник, но воин Христов, облеченный Божией силою. В этом - духовный смысл посыла преподобным Сергием именно монахов-воинов.
Димитрий восскорбел о том, что многие его соратники не вернутся с поля брани. Он вместе с братом своим Владимиром Андреевичем и князьями русскими направил стопы свои к Живоначальной Троице за благословением великого Сергия на правое дело.
Помолившись за Божественной Литургией, преподобный старец окропил священною водою его со всем христианским воинством, благословил Великого князя крестом святым и сказал ему: «Иди, господин, помянув Бога; Господь Богъ да будет тебе помощником и заступником». А тайно предсказал ему: «Погубишь супостатов своих, как должно твоему царству... Только мужайся и крепись и призывай Бога на помощь». И сказал ему князь великий: «Дай мне из своего полка двух воинов, Александра Пересвета и брата его Андрея Ослебяту, и ты с нами вместе поборешься». Преподобный Сергий тут же повелел старцам Александру и Андрею готовиться. Они были уже немолоды, но сильные, зрелые и умудренные духовно и в воинском искусстве. Известна была эта двоица как великие и знаменитые наездники в ратные времена: «Андрей сотню гнал, а Александр двести гнал, когда сражались». Были они в миру известными витязями в сражениях.
Монахи сделали по слову игумена своего. И дал им Сергий «вместо тленного оружие нетленное: Крестъ Христовъ нашит нл схимах. И повелел им вместо шеломов возложить на себя», и отдал их в помощь Великому князю, промолвив: «Вот тебе мои воины, а за тебя, государь, поборники». Напоследок сказал им угодник Божий: «Мир вам, братья мои, пострадайте как добрые воины Христовы!» И всему православному войску дал он Христово знамение, мир и благословение. Князь же великий Димитрий Иоаннович возвеселился сердцем. Святой старец напутствовал его: «Иди ко граду Москве!» И пошел князь, взяв как сокровище некрадомое благословение от старца. Так Пересвет и Ослябя оказались в русском войске, не по своей воле, а по Промыслу Небесному, Божией воле, ибо святые старцы, как духоносные пророки, от себя ничего никогда не делают.
По дороге на ратное иоле князь Димитрий был в тяжелых раздумьях, молился горячо и напряженно. Чтобы утешить доблестных воителей, ночью перед Великим князем, Пересветом и Ослябей со другамй предстал образ святителя Николая Чудотворца, который предрек победу. И так это ободрило и согрело («угреша») сердце князево, что на том месте после победоносного сражения было велено «воздвигнуть храм во имя Николая Чудотворца и устроить обитель иноческую». Такова чудесная история основания Николо-Угрешского монастыря. Было же это не единственное чудо, но об этом позже.
Еще по одному из преданий инок Александр Пересвет перед битвой пришел в келью к отшельнику, который проживал при часовне святого воина великомученика IV века Димитрия Солунского, покровителя православного воинства (Солунского небожителя видели на небе в самый день боя, он помогал победить врага). Часовня располагалась в Рязанском княжестве, приблизительно в сорока километрах от Куликова поля и в семи - от г. Скопина, на левом берегу р. Верды, на горе, именуемой «Дмитриевского», близ д. Дмитриевки. Здесь Пересвет, помолясь перед кровавым сражением, оставил свой посох. Ставка русичей находилась рядом. После победы над Мамаем, здесь же, на возвратном пути, останавливался Великий князь Димитрий, который имел своим небесным заступником и покровителем святого Димитрия Солунского. Позже на месте часовни вырос мужской Димит-риевский Ряжский монастырь, основанный Димитрием Донским.
Чудесный же яблоневый посох Александра Пересвета до революции находился в святой обители, а после прихода к власти богоборцев священная реликвия оказалась в зале краеведческого музея г. Рязани. Посох имеет 2 аршина длиною и 5,5 фунтов весу, снизу же обрезан на 6 вершков, а в рукояти обгрызен. Бо-голюбивый народ приписывал ему целительную силу от зубной боли. А при Петре I молодые местные дворяне при поступлении на воинскую службу испытывали свою силу, поднимая посох и размахивая им.
Но устремим свой взгляд к легендарному событию, которое произошло на просторном поле Куликовом между Непрядвою и Доном. Отливали на солнце начищенные кольчуги. Окрест доносились храп и ржание понукаемых лошадей, слышались крики всадников, рвущихся в бой. И все это оглашалось нарастающим ревом труб и убыстряющейся дробью огромных боевых барабанов.
Вот уже первые полки идут. Передовой светлый полк ведут князья смоленские Димитрий Всеволодович да брат его Владимир Всеволодович, у которого в строю и был Пересвет, Справа ведет полк Микула Васильевич с коломенцами, а слева - Тимофей Волуевич с костромичами... Темные полчища врага ползут как тень с обеих сторон; от множества войска нет им места, где расступиться. Нашей рати гораздо меньше. Безбожный же «царь» Мамай выехал на высокое место с тремя князьями, чтобы видеть людское кровопролитие.
Уже близко сходятся сильные полки... Выехал злой печенег из великого полку вражьего, показывая свое мужество на виду у всех. Злодей грозно потрясал оружием перед русскими рядами, и был он всем страшен, и никто не смел против него идти. Тогда преподобного игумена Сергия Радонежского усердный послушник инок Пересвет сказал Великому князю и всем князьям: «Ничтоже о сем смущайтеся: велий Богъ наш и велия крепость Его. Аз хощу Еожиею помощию, и Пречистыя Его Матере, и всех святых Его, и преподобнаго игумена Сергия молитвами с ним видетися».
Чернеца Пересвета на место суда (поединка) привели, и сказал он Великому князю Димитрию: «Лучше нам убитыми выть, чем полоненными выть погаными». Смерть или свободная от богоборцев Родина! Лучше умереть во имя вечной жизни, чем влачить жалкое существование под непосильным бременем. Столько слез было пролито, столько жертв было принесено на алтарь смерти за 150 лет, что терпеть сих бесчинств стало совсем невмоготу.
И сказал далее Александр: «Хорошо бы, брат, в то время старому помолодеть, а молодому чести добыть, удалым плеч испытать».
И брат его Ослябя чернец говорил: «Брат Пересвет, уже вижу на теле твоем раны, уже голове твоей лететь на траву ковыль, а сыну моему Якову на ковыли зеленой лежать на поле Куликовом за веру христианскую и за обиду Великого князя Димитрия Иоанновича». Был же сей хоробрый Пересвет в миру славный богатырь, «велию силу и крепость имея, величеством и широтою всех превзыде, и смыслен зело к воиньственному делу и наряду», то есть слыл умеющим уставлять полки. Никто не решался на поединок кровавый - в глубине сердца каждый чаял вернуться живым в родной дом. Побаивались Димитриевы воины: кому по силам одолеть «человека-гору», что лезть на рожон - только позору снискать.
Пересвет же, приняв монашеский постриг, уже умер для мира, чтобы наследовать блаженство вечное. Шел он к этой великой торжественной и страшной минуте, может, всю свою жизнь.
По повелению преподобного игумена Сергия возложив на себя святую схиму, матерчатый шелом ангельского образа с нашитым на нем оружием спасения с голгофами, осенив себя святым крестом и окропившись святою водою, попросил прощения у духовного отца, у Великого князя, у всех князей, у всего христианского воинства и у брата своего Осляби. И восплакал князь Димитрий, и все князья, и все воинство великим плачем, со многими слезами глаголюще: «Помози ему, Боже, молитвами Пречистыя Твоея Матерее и всех святых, якоже древле Давиду на Голиафа». Туман рассеялся, и луч света словно выхватил из волнующегося людского моря воина Христова в монашеском одеянии. И пошел инок Пересвет, «свет мира», против Челубея, избранника темникова. И ударились так крепко, громко и сильно, что земля сотряслась, и упали оба на землю замертво...
У русских дружинников (дружинник – от слова друг, ведь «за други своя шли жизни свои положити») словно крылья выросли, ведь упала «гора с плеч». Витязи наши теперь изготовились полететь на врага лютого, вдохновленные подвигом светлого ученика Сергиева, для которого уже воссиял вечный день в Царствии Небесном, где светильник - не солнце, но Солнце Правды - Сам Христос.
...Шумят знамена, шитые золотом. Развеваются хоругви, ищут себе чести и славы. Мужи русские, как живые хоругви, движутся... Димитрий князь молился: «Они на колесницах, а сии на конех, мы же имя Господа Бога нашего призовем. Победы дай нам, Господи, на супостаты и пособи нам».
И сшиблись сыновья Руси с сильною ратью басурманскою. Ударились копьями гибельными о доспехи железные, загремели мечи булатные, словно молнии сверкая; великий стук и свист от летящего града стрел поглотили тишину. Белая ковыль-трава обагрилась чермною живительною влагою, окрасившись цветом мученичества честных воинов русской земли, цветом победным сил добра над силами зла.
Древний бытописатель горестно замечает: «Бысть брань крепкая и сеча зла зело, и лияшеся кровь, аки вода, и падоша мертвых множество безчисленно от обоих сил... И не можаху кони ступати по мертвым. Не токмо же оружием убивахуся, но сами себя биюще, и под конскими ногами умираху, от великия тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове... множества ради многих сил сошедшеся».
В ночь накануне битвы были видения. Страж Фома Кацибей поведал, что в небе показалось несметное темное ополчение, но затем явились двое светлых юношей, их секущие, с криком: «Кто вам велел погублять Отечество наше!» Это были святые мученики Борис и Глеб. Другой видел святителя Петра, гнавшего перед собою золотым жезлом толпы «эфиопов» (бесов). Из «Летописной повести о Куликовской битве» мы узнаем: «Видели Благочестивые в девятом часу, как ангелы, сражаясь, помогали христианам, и святых мучеников полк, и воина Георгия, и славного Димитрия... Среди них был и воевода совершенного полка небесных воинов архистратиг Михаил. Двое воевод видели полки поганых, и трисолнечный полк, и огненные стрелы, летящие на них; безбожные же татары падали, объятые страхом Божьим и от оружия Христова... »
В «Сказании» мы читаем: «Это мы слышали от верного очевидца, который находился в полку Владимира Андреевича; он поведал Великому князю, говоря: В шестый час этого дня видел я, как над вами разверзлось небо, из которого вышло облако, будто багряная зларя над войском великого князя, скользя низко. Облако же то было наполнено руками человеческими, и те руки распростерлись над великим полком как бы проповеднически или пророчески. В седьмый час дня облако то венцы держало и опустило их на войско, на головы христиан». Было еще кое-что, но всего не расскажешь.
Сразу после поражения, перед бегством, лютый Мамай сказал: «Велик Богь христианский».
После битвы Димитрий, прозванный Донским, стал обходить Великое поле, засеянное телесами его дорогих соратников и политое русскою кровью, на котором взошла Первая Великая Слава Руси. Даже деревья от «великия печали преклонилися». Увидев светоносца Пересвета и тут же поблизости лежащего знаменитого богатыря Григория Капустина, Великий князь обратился к ним и промолвил: «Видите, братья, своего зачинателя, ибо этот Александр Пересвет, пособник наш, благословлен был игуменом Сергием и победил великого, сильного, злого татарина, от которого многие люди испили бы смертную чашу».
Русь одолела могущественных варваров и поверила бесповоротно в свои силы. Гнали их аж до реки Красивая Меча, красиво гнали, мечей не жалея, били по шлемам хиновским. Пусть знают и окончательно запомнят все вероломные захватчики: «Кто поднимет меч, тот мечом и падет» бесславно. И память их погибла с шумом, православные же люди процвели радостию великою. Летописец восклицает: «Возвысил БОГЪ род христианский, а поганых уничижил и посрамил их суровство». Имена красных воинов Земли Русской Небесный Воевода в лепоту облекл; имена двух из них - Александра Пересвета и Андрея Осляби - с того времени прославляются как имена местночтимых святых Радонежских.
Значение Мамаева побоища было так велико, что потомки стали вести счет годам-летам не только от сотворения мира или Рождества Христова, но и от Куликовой Победы: «от Задонщины столько-то лет». И день Победы до 1945 года отмечался именно в день битвы - 21 сентября, в день Рождества Богородицы («Госпожин день»), -с которым совпала и дата образования русского государства в 882 году. Господь исполняет желание боящихся Его и являет милость Свою русскому народу.
Восемь дней «стояли на костях» - хоронили героев, за Веру и Отечество живот (жизнь) свой положивших.
Срубили церковку Рождества Богородицы над братской могилой у реки Непрядвы. А Пересвета и Ослябю схоронили не здесь, и не в Сергиевой пустыни, и не на Кулишках в столице (храм построен в честь всех убиенных на Куликовом поле), но в Старом Симоновом монастыре близ Москвы (сейчас это уже территория первопрестольной: рядом с метро «Автозаводская» внутри завода «Динамо»). Можно сказать, что Симоново было родным для Троице-Сергиевой обители. Видимо, здесь бывали и монахи Сергиевы Пересвет и Ослябя, так как архимандрит Феодор Симоновский тоже подвизался сначала в обители Святой Троицы в это же время. Как духовные собратья-сотаинники, они посещали друг друга и, вероятно, были привязаны друг к другу.
Везли их с места последней сечи в дубовых колодах и погребли рядом с храмом Рождества Пресвятой Богородицы. Он промыслительно был воздвигнут на подступах к Москве, собирательнице Руси, как духовный форпост, за целых 10 лет до Куликовской битвы. В XVIII веке при разобрании старой колокольни храма был открыт кирпичный склеп, покрытый надгробными камнями без надписей, длиною 1 аршин 14 вершков. Когда сняты были камни, тогда увидали через отверстие склепа гробы духовных витязей. Усыпальницу их закрыли, а древние камни надгробные вставили в северо-западный угол трапезной.
Тут же, по преданию, упокоились до Второго славного Пришествия Христова и ближайшие бояре князя Димитрия. Здесь он соборовался и причащался Святых Животворящих Тайн Христовых, молился и открывал тайники души своему духовнику преподобному Феодору, ученику и племяннику Сергия Радонежского, будущему архиепископу Ростовскому. Житие его было так высоко, что святой Сергий хотел видеть после себя игуменом основанного им монастыря на Маковце не иначе как Феодора, но Господь судил иначе. Здесь, вероятно, и укрепился Димитрий Донской в своем намерении дать «агарянскому змию» решающий бой. Положили героев именно тут, чтобы оружницы Димитриевы, святые ревнители отечественной славы, всегда были бы рядом с ним не только духом, но и блаженными телесами.
Уходили на битву москвичи, владимирцы, белозерцы, ростовчане, суздальцы, костромичи, дмитровцы... а вернулись единым русским народом!
По поводу участи Андрея Осляби существуют две версии. Согласно древней церковной версии, он был убит на Куликовом поле. По другой из них, он якобы остался жив. Димитрий Донской пробыл в Москве четыре дня и затем направил стопы свои к Живоначальной Троице, к отцу Сергию. Преподобный встретил его с крестами близ монастыря и, осенив его победным Животворящим Христовым оружием, изрек: «Радуйся, господин князь великий, и веселись твое Христолюбивое войско! » И вопросил его о своих любимцах. Великий же князь отвечал ему: «Твоими, отче, любимцами, а моими служебниками победил своих врагов. Твой, отче, вооружитель, названный Пересвет, победил подобного себе. А если бы, отче, не твой вооружитель, то пришлось бы, отче, многим христианам от того пить горькую чашу! »
Отслужили поминальную Великую панихиду о всех убиенных, и с тех пор названная Димитриевскою родительская суббота стала служиться в Церкви из года в год доднесь и «покуда стоитъ Pyciя».
При захоронении воинов Великий князь со всем воинством громко провозгласил «им вечную память с плачем и со слезами многими». Склонив голову перед свежими могилами лучших сынов Отечества, Димитрий Иоаннович сказал вещие слова: «Да Будет вечная память всем вам, братья и друзья, православные христиане, пострадавшие за православную веру и за все христианство между Доном и Мечей. Это место суждено вам Богомъ! Простите меня и благословите в этом веке и в будущем и помолитесь за нас, ибо вы увенчаны нетленными венцами от Христа Бога».
Простите и благословите нас, святии поборники земли Русскiя Александре и андрее, молите Бога о нас грешных.
Далее: Исторический комментарий к житию Пересвета и Осляби.
