Казненные за Православие и Церковь Христову
Особое место среди пострадавших занимают чада Русской Православной Церкви — священнослужители и миряне, убиенные на Бутовском полигоне.
Дело в том, что по количеству казненных за Православие и Церковь Христову Бутово не сравнимо ни с одним из других мест массовых расстрелов и захоронений. Здесь за неполных пятнадцать месяцев было расстреляно 935 человек, единственная вина которых заключалась в исповедании Православной веры.
«Кто испишет имена ваша! Кто поведает миру вся претерпенная вами!» — поется в службе святым новомученикам и исповедникам Российским.
Первыми пострадавшими в Бутове за Церковь были священники, расстрелянные 20 августа 1937 г. Больше всего священнослужителей пострадало осенью 1937 г. и в зиму 1937 - 1938 гг. В праздник иконы Божьей Матери «Знамение» 21 октября 1937 г. были расстреляны 48 священнослужителей и мирян, 10 декабря того же года мученическую кончину приняли 49 священнослужителей — во главе с архиепископом Владимирским священномучеником Николаем (Добронравовым) и последним наместником Троице-Сергиевой Лавры священномучеником Кронидом (Любимовым). 17 февраля 1938 г. было расстреляно 75 священнослужителей и монашествующих, 14 марта — 40 и т. д.
Сонм священнослужителей, пострадавших за веру в Бутове, возглавляют семь архиереев: митрополит, два архиепископа и четыре епископа. Вместе с ними расстреляно множество архимандритов, протоиереев, игуменов, иеромонахов, священников, диаконов и иеродиаконов, монашествующих, псаломщиков; здесь расстреляно около двухсот человек мирян: церковные старосты, регенты, певчие, уборщицы храмов, сторожа. Среди расстрелянных священников преобладают простые приходские батюшки Москвы и Московской области. Возможно, не все имена пострадавших за веру удалось выявить. Не каждый раз настоящая причина ареста фиксировалась в следственном деле. И место последнего ареста не всегда соответствовало всей предыдущей жизни арестованного.
Арестованным за веру предъявлялось обвинение по 58 статье УК РСФСР, в основном, пункты 10 и 11 («антисоветская агитация», «контрреволюционная деятельность»). Но поводы для Сщмч. Иона, епископ Невельский, обвинения могли быть самые разные: «сохранение церкви и насаждение тайного монашества», «недоносительство» (знало «беглом попе» и не донес), «помощь ссыльным», «приют бездомных священнослужителей». Очень часто следователи, не замечая всей абсурдности ситуации, записывали в обвинительном заключении в адрес какого-либо священнослужителя: «клеветал, что церкви закрываются, священники арестовываются»...
Храм во имя Новомучеников и Исповедников Российских в Бутове.
Старейший архиерей, принявший мученический венец в Бутове, — священномученик Серафим, митрополит Ленинградский (в миру - Леонид Михайлович Чичагов), человек незаурядных и разносторонних дарований, мужественный воин, ученый, историк, священнослужитель, проповедник, писатель, живописец и музыкант. Помимо написанных им самим икон, «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», фундаментального труда «Медицинские беседы» и «Музыкальных дневников», он оставил после себя восстановленные им храмы и обители. Это кремлевская синодальная церковь Двунадесяти апостолов и храм свт. Николая на Старом Ваганькове, Суздальский Спасо-Ефимьевский монастырь и Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь. Никольскую церковь он даже собственноручно расписал.
Ранее, до принятия священного сана и монашеского пострига, он в 1887 — 1888 гг. был активным участником и историографом событий русско-турецкой войны. За заслуги перед обществом, гражданские и военные, Леонид Михайлович был удостоен четырнадцати российских и иностранных орденов и знаков отличия.
По описанной им в «Медицинских беседах» собственной методике лечения, полностью основанной на целебных свойствах растений, он с хорошим результатом пролечил около 20 тысяч больных.
За сорок лет своего служения владыка Серафим трудился во многих местах России: в Москве, Троице-Сергиевой лавре, Суздале, Новом Иерусалиме, Сухуми, Орле, Кишиневе, Твери, Ленинграде. И на каждом месте своего служения, во всех вверенных ему епархиях он занимался восстановлением разрушенных храмов и монастырей, возрождением духовной жизни народа. Владыка бесстрашно выступал на борьбу с революционной смутой, сектантством и всякого рода расколами — за чистоту Православия, деятельно устраивал церковно-приходскую жизнь.
Помимо настоятельских трудов он занимался организацией прославления преподобного Серафима Саровского. Повеление от старца Серафима о необходимости его прославления было передано Л.М.Чичагову через дивеевскую блаженную, которая имела непосредственное общение с преподобным при его жизни. Составленная им «Летопись» имела особое значение для прославления, т.к. она открыла всей России величие благодатных даров преподобного. По завершении «Летописи» ее автор сподобился благодарственного посещения батюшки Серафима, который сказал ему: «Проси у меня все, чего хочешь за нее». «Только всегда быть около Вас», — ответил архимандрит Серафим. Несколько позднее владыка участвовал во втором прославлении святой благоверной великой княгини Анны Кашинской. 11 декабря 1937 г. митрополит Серафим был расстрелян на Бутовском полигоне, а 23 февраля 1997 г., первым из Бутовских новомучеников, был причислен к лику святых.
Священномученик епископ Бежецкий Аркадий (Аркадий Иосифович Остальский) был родом из Житомира. В Первую мировую войну служил полковым священником, с 1917 г. он — настоятель храма в Житомире. В1922 арестован и приговорен к расстрелу, но расстрел заменен заключением в лагере на 10 лет; после досрочного освобождения принял монашество. Начиная с 1926 г. он еще несколько раз подвергался арестам, находился в заключении на Соловках. После освобождения весной 1937 г. назначен епископом Бежецким, но к месту назначения выехать не смог. Проживал нелегально в городах Московской области и в 1937 г. был арестован. Епископ Аркадий расстрелян в Бутове 29 декабря 1937 г.
В его житии есть удивительные моменты. Так, еще до принятия монашества, о.Аркадий организовал в своем приходском храме Свято-Николаевское братство, которое оказывало помощь всем нуждающимся и больным, хоронило умерших, не имевших близких и родственников. Он не только других побуждал к нищелюбию и жертвенности, но и сам показывал пример этой жертвенности и крайнего нестяжания. Так, близкие, зная, что он нуждается и не имеет средств, сшили ему шубу. Он надел ее два раза, затем она внезапно исчезла. Оказалось, что он отдал ее бедной вдове, у которой было двое больных туберкулезом детей. Когда мать его Софья Павловна спросила его, где шуба, он сказал, что она висит в алтаре. Но затем и в церкви поинтересовались, где шуба, тогда о.Аркадий вынужден был со смущением ответить: «Она висит там, где нужно». Другой пример. Однажды он вышел из Житомира в сапогах, а в Киев пришел уже в лаптях. Оказалось, что ему на пути встретился какой-то бедняк, и они поменялись обувью. В другой раз о.Аркадий отдал какому-то неимущему брюки и остался в нижнем белье, а чтобы этого не было видно, зашил спереди подрясник, чтобы полы не распахивались.
У батюшки не было почти никаких личных вещей и ничего ценного. В его комнате почти не было мебели. Однажды, вспомнив об одном из нуждающихся в материальной помощи, он зашел в комнату к матери и, взглянув на висящий на стене ковер, осторожно спросил: «Этот ковер наш?» - «Наш, но не твой», - ответила Софья Павловна, поняв, что он хочет отдать его кому-то из неимущих.
Позже, на одном из допросов в 1928 г., когда в ходе следствия от него добивались показаний на некоего священника Александра, а епископ Аркадий отказывался их давать, сотрудник НКВД спросил его: «Значит вы отказываетесь назвать фамилию... вы хотите укрыть антисоветского деятеля? ». На что владыка, недаром прозванный Златоустым за вдохновенные проповеди и присущий ему дар слова, ответил по всем правилам греческой риторики: «Не хочу выдать и не хочу укрыть; предоставляю этот вопрос времени».
Из среды приходского духовенства также хотелось бы упомянуть несколько имен. Трое братьев Агафонниковых — Николай, Александр и Василий были сыновьями священника Вятской епархии отца Владимира Агафонникова. Свое священническое служение трое братьев начали на родине, но из-за постоянных обысков и арестов, которым они стали подвергаться, начиная с 1917 г., перебрались в Подмосковье, где их не знали. С конца 1920-х гг. они служили на сельских приходах Подольского и Можайского районов. Осенью 1937 г. всех троих арестовали и вскоре они сподобились мученичества: отец Александр был расстрелян 14 октября, отец Николай — 5 ноября, отец Василий — 9 декабря. (Ныне все трое прославлены Русской Православной Церковью.)
При знакомстве со следственными делами расстрелянных поражаешься тяготам и скорбям, понесенным священнослужителями от безбожной власти.
Вот, например, дело по обвинению епископа Нижнетагильского священномученика Никиты (в миру — Федора Петровича Делекторского). В 1926 г. он дважды подвергался арестам, его обвиняли в «совершении богослужений без патента», в поминовении за богослужением Патриарха Тихона. В 1927 г. епископ Никита служил в г. Орехово-Зуеве, но вскоре в возрасте 51 года был уволен на покой. С этого времени он бедствовал, не имел ни работы, ни постоянного места жительства. В 1930 он был арестован в третий раз в Москве, на квартире «у гражданки Елизаветы», проживавшей на Самотеке и дававшей приют странникам и бездомным священнослужителям. Решением тройки при ОГПУ по Московской области епископ Никита был приговорен к исправительно-трудовым работам сроком на 3 года. В 1930 — 1933 гг. он отбывал заключение на строительстве Днепрогэса, где работал конюхом и сторожем. После освобождения и до последнего ареста владыка время от времени тайно служил в храмах Орехово-Зуева. С 1935 г. епископ Никита находился в розыске. Существовал тем, что сдавал утильсырье, которое собирал где придется. В 1936-1937 гг., скрывая свой сан и имя, он ночевал в казармах у милиционера Краснова, который проникся к бездомному старику необъяснимым сочувствием. Милиционер пускал его ночевать в милицейские казармы и «иногда даже поил чаем».
18 октября 1937 г. епископ Никита был все же выслежен и арестован в четвертый раз. На окошко кладбищенской церкви, около которой его арестовали, он незаметно положил бумажник с документами. Местные жители принесли его в отделение милиции. Кроме документов с указанием имени и сана задержанного, в бумажнике находилось восемь облигаций, иголка, нитки, ножницы и зашитый в матерчатый лоскуток пятирублевый золотой; вероятно, это было все имущество епископа Никиты. Сам он был препровожден в Москву в Таганскую тюрьму.
Свидетелями по делу владыки проходили священники, один орехово-зуевский, другой из Загорска. Они характеризовали епископа Никиту как «монархиста и реакционера, клевещущего на советскую власть». В обвинительном заключении по делу говорилось, что «Делекторский Ф.П. являлся нелегальным бродячим епископом, деятелем "Истинно Православной Церкви" (ИПЦ), проводил антисоветскую агитацию, занимался контрреволюционной деятельностью». 17 ноября 1937 г. епископ Никита тройкой при УНКВД по МО был приговорен к расстрелу и через два дня расстрелян в Бутове.
Власти сочли епископа Никиту настолько опасным, что арестовали регента орехово-зуевского собора С.Г.Андреева только за то, что тот, по слухам, «поддерживал связь с епископом Делекторским». С. Г. Андреев был приговорен к высшей мере наказания и расстрелян в Бутове 27 сентября 1937 г. — почти за месяц до ареста самого епископа Никиты.
В ночь с 19 на 20 ноября 1937 г. в Загорске и на приходах в окрестных деревнях было одновременно арестовано множество священнослужителей. Это были, в основном, монахи закрывшейся Троице-Сергиевой Лавры, большинство из которых уже побывали в ссылках и заключении. Всех арестованных поместили в Загорское районное отделение НКВД.
Вместе со всеми был арестован последний наместник Лавры архимандрит Кронид (Любимов). 10 декабря 1937 г. он принял мученический венец в Бутове. С ним вместе были расстреляны: его келейник, находившийся при нем свыше 35-ти лет, — монах Георгий (Потапов) и еще семеро насельников древней лавры. Их судьбу разделил протоиерей Димитрий Баянов — благочинный Загорского округа. На следующий день, 11 декабря, был расстрелян в числе других священнослужителей еще один лаврский иеромонах Гедеон (Черкалов). 10 декабря — день кончины священномученика Кронида и пострадавших с ним стал памятным днем для монахов Троице-Сергиевой Лавры, которые в этот день посещают Бутово и совершают панихиду на месте казни.
Так называемые «церковные дела» имеют одну особенность. Это в буквальном смысле слова СВИДЕТЕЛЬСТВА О ВЕРЕ. Конечно, большинство подследственных, забитых или обманутых следователями, в конце концов, признают себя виновными «в антисоветской агитации» и «контрреволюционной деятельности»; но в вопросах веры церковный народ показал себя неустрашимым. Ни пытки, ни угрозы смерти не могли заставить верующих отречься от Бога, возвести хулу на Церковь. Светом мученичества освящены многие страницы следственных дел. Его не могут затемнить ни клеветнические измышления следователей, ни грязные потоки лжесвидетельств. Большинство христиан на вопрос об отношении к советской власти отвечают, что она «послана Господом за грехи» или просто называют ее «антихристовой» и «сатанинской».
Твердость и силу духа проявляли не только известные архиереи, но и простые деревенские священники, безвестные монахи и монахини. Монахиня Елисавета (Орлова) из Акатовского монастыря говорила на допросе: «...В силу своих убеждений я как верующая питаю ненависть к существующему строю и к коммунистам как главным виновникам гонений на православную веру Христову. Я была и остаюсь убежденной, что советский строй непрочен, и что эти тягостные времена посланы нам от Бога ненадолго. Поэтому я призывала верующих сплотиться вокруг Православной Церкви». Матушка Елисавета расстреляна на Бутовском полигоне 17 февраля 1938 г.
Среди монахинь было немало совсем неграмотных, а были люди образованные, такие, например, как бывшая графиня, перед арестом — монахиня София (Тучкова).
Следствие 1937-1938 гг. причисляет к «церковникам» и известных архиереев, и простых мирян, проходящих по делу какого-либо священнослужителя.
Среди мирян мы также находим настоящих подвижников веры, свидетельства истинно-христианской любви к ближнему. Примером такой веры и такой любви может служить следственное дело мирянина Сергея Михайловича Ильина. Он был младшим братом известного в Москве священника Александра Ильина. Отец Александр совершал тайные богослужения на дому у себя и у своих близких.
Об этом узнали в органах. В дом к Ильиным нагрянули с обыском и ордером на арест. Но арестовали не священника, а его младшего брата Сергея Михайловича Ильина (это был третий его арест). Началось следствие. Из дела видно, что многие показания, имеющиеся в нем, относятся не к Сергею Михайловичу, а к его брату-священнику. Но младший брат ни словом не обмолвился об ошибке. 3 ноября 1937 по делу СМ. Ильина был вынесен приговор — высшая мера наказания. 5 ноября Сергей Михайлович Ильин предстал перед Всевышним. А отец Александр (москвичи его ласково называли «Горбатенький», так как он был калека) умер своей смертью во время войны.
Священнослужители и миряне, в Бутове и по всей стране убиенные, не сомневались, что власть безбожников будет свергнута, что придет время и окончится помрачение: вновь откроются храмы и монастыри, и зазвучит в них с новой силой Слово Истины.
Незадолго до своего ареста владыка Серафим (Чичагов) сказал: «Православная Церковь сейчас переживает время испытаний. Кто останется верен святой апостольской Церкви — спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и Православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это — золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства». Теперь эти слова сбылись. совершается Божественная Литургия, звучат слова молитв и поминовения. «Русской Голгофой» назвал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II Бутовский полигон.
Всего на март 2007 г. полнотой Русской Православной Церкви в лике святых прославлено 322 пострадавших в Бутове. Для сравнения напомним, что к концу XX в. Русской Православной Церковью было канонизировано около 400 святых. Собор новомучеников и исповедников Российских, прославленных только в 2000 - 2002 гг., включает имена 1250 святых.
Святии новомученицы и исповедницы Российстии, молите Бога о нас!
Далее: Реабилитация незаконно репрессированных лиц.
