События 1922 года в Шуе
Воскресенский собор и события 1922 года в Шуе.
В 1921 году ряд губерний России постиг голод по причине разорения Гражданской войной и небывалой засухи, погубившей посевы. Голодало около 20 миллионов человек, неуклонно росла смертность, составлявшая среди голодающих от 12 до 25 %. Уже в августе 1921 года Святейший Патриарх Тихон обратился к российской пастве, к Восточным Патриархам, к папе Римскому и архиепископу Кентерберийскому с посланиями, в которых призывал провести сборы продовольствия и денег для вымирающего Поволжья.
Под председательством Патриарха Тихона был образован Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим, сумевший организовать эффективную международную помощь. Святитель Тихон разрешил жертвовать для голодающих находящиеся в храмах ценные вещи, не имеющие богослужебного использования.
Однако правительство большевиков не было заинтересованно в сотрудничестве с Церковью. Всероссийский Церковный Комитет помощи голодающим был закрыт по приказу властей. Вместо этого 23 февраля 1922 года был издан декрет об изъятии «из церковных имуществ, переданных в пользование группам верующих, <...> всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней», в том числе всех освященных предметов.
Издавая такой декрет, большевики преследовали сразу несколько целей. Благодаря этому они лишали проводимую Церковью работу по сбору средств для помощи голодающим добровольного начала, так как добровольно отдать богослужебные сосуды в руки грабителей означало недопустимое святотатство. На это указывал Патриарх Тихон в своем послании к пастве: «Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления.
Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство — миряне отлучением от Нее, священнослужители — извержением из сана (Апостольское правило 73, Двухкратный Вселенский Собор. Правило 10)».
Такими действиями правительство надеялось внести в ряды Церкви раскол между теми, кто сохранит верность Патриарху Тихону и церковным канонам, и теми, кто пойдет на поводу у богоборческой власти. В действительности же преследуемые большевиками при сборе средств цели были намного шире, чем нужды голодающих. Троцкий не только руководил самим изъятием музейных и церковных ценностей, но и был создателем монопольного синдиката по продаже ценностей за границу. Он писал: «Для нас важнее получить в течение 22—23 гг. за известную массу ценностей 50 миллионов, чем надеяться в 23—24 гг. получить 75 миллионов».
Троцким была создана секретная «ударная» комиссия в составе Сапронова, Базилевича, Галкина, Лебедева, Уншлихта, Самойловой-Землячки, Красикова и Краснощекова, руководившая делом изъятия церковных ценностей. Ее секретным главой был Сапронов, а сверхсекретным — сам Троцкий. Им была составлена инструкция по проведению мероприятий изъятия, ставшая основой всей последующей деятельности в этом направлении. В Шуе, как и в других уездных городах, 3 марта была, в соответствии с общим планом, создана уездная комиссия по учету и сосредоточению ценностей. В ее состав вошли в качестве председателя А. Вицин, в качестве членов — уполномоченный Политуправления И. Волков и заведующая уездным финотделом А. Коняева.
Настоятелем Воскресенского собора в это время был протоиерей Павел Михайлович Светозаров. Он родился в 1867 году в семье диакона, служившего в храме села Карт-мазово Малиновской волости Судогодского уезда Владимирской губернии, и с детства хотел стать священником. Окончил Московскую Духовную академию и желал принять монашество, но настоятель шуйского собора уговорил жениться на его дочери и стать настоятелем.
Семейная жизнь отца Павла не оказалась долгой и счастливой. Жена умерла, оставив его с маленькими детьми. До переворота 1917 года он преподавал Закон Божий в шуйской гимназии, а когда преподавание было запрещено, перенес уроки в собор.
Талантливый проповедник, отец Павел привлекал к себе сердца верующих. Новая власть это отметила и искала повод его арестовать. В первый раз он был арестован в 1918 году по обвинению в неподчинении распоряжениям Совнаркома. В 1921 году его арестовали и содержали несколько месяцев в тюрьме по приказу ЧК в связи с Кронштадтским восстанием как политически неблагонадежного. В том же году его снова арестовали за проповедь. Власти не могли надолго оставить в покое честного и деятельного священника. 11 марта 1922 года отец Павел получил официальное извещение от комиссии, что она приступит к работе 13 марта в одиннадцать часов утра и приглашает представителей прихода для участия в составлении описи церковных ценностей.
В воскресенье 12 марта сразу после Литургии, когда весь народ был еще в храме, объявили, что в семь часов вечера состоится собрание верующих для избрания в комиссию представителей от православных. Собрание проходило под надзором представителей советских властей — начальника уездной милиции Башенкова, его помощника Владимира Ушакова и милицейского агента Капитона Филиппова. Собрание предложило избрать свою комиссию от прихода. Председателем выбрали Николая Николаевича Рябцева. Отец Павел заявил, что он сам отдать имеющие богослужебное значение церковные предметы не может, так как это святотатство и нарушение церковных канонов, но при изъятии ценностей правительственной комиссией сопротивления оказывать не намерен. После ухода комиссии храм предполагалось заново освятить и возобновить служение.
Прихожане, особенно женщины, стали просить обменять церковное имущество на свои личные вещи. Один из прихожан, учитель Борисов, предложил ходатайствовать перед властями о выкупе церковных вещей. Однако власти оставили ходатайство без внимания.
В понедельник 13 марта великопостная служба закончилась в одиннадцать часов утра. Народу было немного, но к двенадцати часам люди стали прибывать, и когда явилась комиссия, храм был полон. Несмотря на уговоры и угрозы членов комиссии, люди отказались покинуть храм. Комиссия была вынуждена удалиться, так как не решилась в такой обстановке проводить свою работу, бывшую, по сути, явным святотатством и ограблением народа. Эта акция была перенесена на 15 марта.
В тот же день вечером собралось экстренное заседание президиума уездного исполкома, которое постановило: «Восстановить чрезвычайные меры, связанные с военным положением», воспретить всякие публичные незаконные сборища, лиц, способствующих и подстрекающих к беспорядкам, немедленно арестовывать и предавать суду Ревтрибунала, а к лицам, нарушающим установленный порядок, «применять решительные меры вплоть до применения оружия».
В среду 15 марта на Соборной площади с утра стал собираться народ, в основном рабочие, много женщин и детей. К десяти часам в управление милиции пришел Вицин и сообщил, что комиссия идет изымать церковные ценности и милиции надо разогнать собравшуюся у собора толпу. Начальник милиции Башенков отрядил восемь конных милиционеров. Присланные служители порядка принялись разгонять народ нагайками, однако встретили сопротивление, оказанное людьми, вооружившимися кольями и поленьями. Начальник милиции послал за подкреплением. Были присланы четырнадцать вооруженных красноармейцев, которые безуспешно пытались разогнать народ, требовавший, чтобы милиция и красноармейцы ушли от собора. На колокольню проникли дети и зазвонили в колокола. Милиционеры стали избивать людей нагайками. В народе распространился призыв: «Все равно умирать — умрем за Божию Матерь!»
Начальник гарнизона распорядился о присылке красноармейцев 14б-го полка в полной боевой готовности в количестве сорока человек. Пока красноармейцы шли к площади, встречные уговаривали их не ходить разгонять народ, но солдаты, рассыпавшись цепью, двинулись на толпу. Вскоре подъехали автомобили с пулеметами, и началась стрельба. Стреляли сначала поверх голов, а потом и по толпе.
Первым был убит прихожанин храма Николай Малков, молодой человек, работавший конторщиком. В 1922 году ему был всего 21 год. Проходя по площади, он остановился неподалеку от дома отца Павла Светозарова, крикнул: «Православные, стойте за веру!» — и был тут же убит выстрелом в висок. Второй была убита девица Анастасия, застреленная на ступенях собора. Следом были убиты тридцатилетний крестьянин Авксентий Калашников и тридцатишестилетний печник Сергей Мефодиев. Увидев падающих от выстрелов людей, народ потеснился и побежал.
Трупы убитых положили на паперть, к ним никого не допускали. Священник Николай Широкогоров отслужил по просьбе прихожан молебны Смоленской иконе Божией Матери, святым Николаю Чудотворцу и Иоанну Воину, а затем члены церковной комиссии попросили прихожан разойтись. Трупы убитых были увезены, раненых доставили в больницу. Изъятия церковных ценностей в этот день не было. Со стороны верующих пострадало двадцать два человека, из них четверо было убито. Из красноармейцев ни один не был ни убит, ни тяжело ранен.
В Москву из Иваново-Вознесенска была отправлена Государственная информационная сводка № 22 от 15 марта, которая сообщала, что «в Шуйском уезде комиссии по изъятию церковных ценностей толпа народа не дала работать, были попытки произвести насилие над членами комиссии.
Конфликты улаживаются, комиссии на днях приступят к работе». Более подробная телеграмма поступила Ленину 18 марта. В ней сообщалось, что «в Шуе 15 марта в связи с изъятием церковных ценностей под влиянием попов-монархистов возбужденной толпой было произведено нападение на милицию и взвод красноармейцев. Часть красноармейцев была разоружена демонстрацией.
Из пулеметов и винтовок частями ЧОН и красноармейцами 146-го полка толпа была разогнана, в результате 5 убитых и 15 раненых зарегистрировано больницей... К вечеру в городе установлен порядок...» Уже на следующий день Ленин диктовал свое знаменитое письмо, из коего совершенно очевидны истинные цели большевиков в затеянной ими кампании по изъятию ценностей, для которой помощь голодающим была лишь благовидным прикрытием, а также их средства, которыми они и не думали пренебрегать.
Далее: Письмо Ленина. Кампания по изъятию ценностей.
