Красота спасет – Россию...
Кафедральный Казанский собор в г. Элисте возвели на месте его предшественника, разрушенного в годы гонений. Интерьер храма был самым скромным. Это отражало реалии жизни региона... Осенью 2013 года убранство собора полностью обновилось. Да так, что многие жители города, впервые увидев его, плакали, не веря, что в их городе может быть такая красота. А что такое красота церковного убранства? Проповедь людям? Дар Богу? Выражение нашей веры и любви?..
Войдя под сияющие золотом, оживающие ликами святых своды, словно оказываешься вне обыденности, в преддверии Горнего мира, где все исполнено благоговения... Читают часы к Божественной литургии. Храм освещен лишь свечами, а из алтаря, от светящегося золотой резьбой горнего места, льется яркий свет, преломляющийся в мерцании иконостаса... Церковное убранство без слов проповедует, что алтарь – образ рая, что именно оттуда, от престола, где свершается Таинство, к нам приходит Божественная благодать. Благоукрашение Казанского собора совершалось под непосредственным руководством правящего архиерея Элистинской и Калмыцкой епархии епископа Зиновия (Корзинкина). Владыка Зиновий также является основателем и художественным руководителем Свято-Троицкого братства города Щигры, силами которого и было выполнено убранство собора.
– Владыка, как рождался облик убранства Казанского собора?
– Ко времени моего прихода сюда храм нуждался в ремонте. Все стены были в копоти. Мы промыли их, а в окнах установили вытяжки, невидимые снизу, чтобы копоть больше не возникала. Стали думать, как оживить пространство, раздвинуть его, сделать цельным. Иконы в храме имели «глухие» охристые фоны, но убрать их было бы неправильно: каждый образ кем-то пожертвован, и, вынеся его из церкви, мы огорчили бы человека, сделавшего доброе дело. Мы нашли решение: обновили иконы, украсив их золотыми фонами, а сами образы прописали заново, в соответствии с каноническими принципами. Каждую икону оформили позолоченной рамой с несколькими линиями резьбы. Подчеркнули архитектурные формы собора, обрамив такой же резьбой арки, ведущие в боковые приделы.
– Золотофонные росписи и иконы, великолепный иконостас в совсем небольшом храме - достаточно смелое решение.
– Малое пространство позволяет решить убранство динамично, эмоционально, густо. В большом помещении так не получится. В просторном храме роспись необходимо пластично растворить в пространстве, чтобы она не довлела. А здесь мы вживаемся в камерное помещение, и оно словно раздвигается, получается что-то удивительное, необыкновенно яркое и духовное.
– Кто выполнял роспись собора?
– В отличие от икон, над которыми работали художники Свято-Троицкого братства, для росписи собора мы пригласили мастеров из Палеха. Росписи выполнили в византийском стиле. Они достаточно насыщенные: мы видим множество сюжетов, изображений святых. С каждой точки открывается новый ракурс, новый сюжет, новая подсветка. Пространство трансформируется, становится визуально больше, обыгрывается... Росписи и иконы взаимодействуют: каждый образ обрамлен орнаментом.
– Создавая убранство храма, стремились ли Вы строго придерживаться какого-то единого исторического стиля?
– Не думаю, что Господь опознает нас по неким стилистическим признакам. Полагаю, мы должны брать лучшее из существующего - в соответствии со своими духовными представлениями. И в прошлые века, и сегодня случается, что иконописцы не творят, а работают «под старину». Они пытаются написать лики бесстрастными, а выходит, что делают их безэмоциональными. Это неправильно: и Господь, и Его угодники радовались, страдали, надеялись. Но чтобы изобразить эмоции свято, а не страстно, сам иконописец должен быть причастен духовной жизни. В греческих иконах я увидел жизнь - но это не страстность, а жизнь Духа Святого: живые глаза, добрые лица... В Салониках, в храме Великомученика Димитрия Солунского, есть икона Успения Пресвятой Богородицы. Апостолы - один с трепетом смотрит на Пречистую, другой - с изумлением... Там столько разных чувств, глубокого внутреннего переживания... Я видел живых святых: старцев, подвижников - они были живыми людьми, не «пластмассовыми», не с масками на лицах. Так и икона. У нас сейчас возрождается очень хорошая традиция иконописания, лики пишут духовными. В России есть мастерские, которые подают такой пример. И, слава Богу, нам встретились хорошие мастера, которые смогли создать выразительные, и при этом спокойные лики. В них присутствует исихия.
– Не напоминает ли иконостас Казанского собора иконостас Курской Коренной пустыни?
– Нет. Он другой. Кажется, что в обоих иконостасах золото и объемная резьба, - но здесь совсем иное решение, в том числе и колористическое. Я не говорю о форме, мотивах резьбы... Возьмем для примера одну деталь - колонны. Здесь они прорезные, а внутри мы сделали тональные подсветки: в прорезях виден то красный, то синий тон. Это придает яркости и объема, оттеняет золото, делает колонну «живой».
– Собственно, все иконостасы, созданные Свято-Троицким братством, не похожи один на другой, хотя стиль и узнаваем.
– Мы продумываем каждую деталь, поэтому одинаковых работ быть не может. Вот арочка над иконой Тайной Вечери. Можно было украсить ее резными элементами, но мы не стали этого делать. Мы специально обрамили икону ажурной резьбой, а над ней оставили гладкую поверхность – и резьба отражается, «улетает» ввысь – нет точки, нет границы. В иконостасе много таких элементов, которые и создают общее произведение.
– Все работы Свято-Троицкого братства можно найти в интернете. Вы не опасаетесь плагиата?
– Если где-то наши идеи подхватывают – это хорошо. Каждый может посмотреть, заимствовать какие-то художественные решения. Мы хотим, чтобы больше храмов было украшено хорошей утварью, иконостасами – я радуюсь, когда это вижу. Мы выкладываем на сайте Свято-Троицкого братства каждую новую находку: пожалуйста, берите, будем радоваться все вместе.
– Не задают ли Вам каверзного вопроса: мол, епархия бедная, население республики бедное, а тут – такая роскошь в церковном убранстве?
– Как вы понимаете, пожертвований прихожан не хватило бы и на десятую часть этого убранства. Свято-Троицкое братство работало благотворительно. Конечно, средств Братства не может хватить на все нужды епархии – прибыли совсем невысоки, но то, что возможно, делается. Себестоимость работы такого качества и густоты декора очень велика. Каждая работа требует большого старания, времени. И, возвращаясь к теме епархии, мы сейчас ищем благотворителей – тех, кто поможет построить новые храмы, которые здесь очень нужны. Нужны хотя бы для того, чтобы дать русским людям, которых в Калмыкии меньшинство, отраду и утешение. Ведь русские пришли сюда при императоре Николае I, который специально привлекал их в Калмыкию, чтобы укрепить рубежи России. Впрочем, среди наших прихожан и священнослужителей немало и калмыков.
– Рядом с собором стоит небольшой Крестовоздвиженский храм, обустроенный в годы гонений…
– Этот храм был обустроен во время Великой Отечественной войны, уже после разрушения собора, в бывшем здании церковной школы. Мы решили в нем ничего не менять - так попросили прихожане. Многие жители Элисты в этом храме крестились, здесь они приняли эстафету веры от людей, которые не побоялись благовествовать им слово Истины. И они хотят видеть этот храм таким, каким он был все эти годы. Единственное - мы поднимем потолок на четыре-пять венцов, потому что помещение низковато.
– Что для Вас, владыка, убранство храма?
– Убранство - это всего лишь показатель, но показатель чего? Внутренней жизни, любви к святыне. Основание убранства храма - любовь к церковной красоте, которая есть проявление любви к нашим святыням, и она же порождает у людей любовь к Православию. В этой любви есть надежда и шанс. Так через, казалось бы, внешнее благоукрашение наши вера и любовь передаются другим людям. Рассказывают, как одного священника упрекнули, что он носит слишком красивую и дорогую митру - якобы из тщеславия. А он ответил: «Когда я служу один - точно так же надеваю митру». Потому что каждый из этих драгоценных земных камней, носителей необычной земной красоты, является символом той добродетели, которой должна быть украшена душа человеческая. А тем паче - храм. Это некое символическое место Небесного Царства...
Глядя на иконостас Казанского собора, я подумал, что все наши усилия по созданию Братства - растить мастеров, организовывать, переживать - стоили того, чтобы появился хотя бы один такой иконостас. Если бы этих мастеров не было - его бы не было. А так - красота в храме. Все оправдалось.
С епископом Элистинским и Калмыцким Зиновием (Корзинкиным) беседовала Алина Сергейчук
Источник материала: журнал «Благоукраситель» № 41 (зима 2013 г.) издательства «Русиздат».
