Писарев Дмитрий Иванович
А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Я
Писарев Дмитрий Иванович родился 2(14).X.1840 г. в селе Знаменское, Елецкого уезда, Орловской губернии в дворянской семье среднего достатка — литературный критик и публицист.
Отец был отставным штабс-капитаном.
Мать, образованная и культурная женщина, целиком посвятила себя воспитанию сына, который с ранних лет поражал удивительной одаренностью.
В четыре года Дмитрий Иванович читал по-русски и по-французски, вскоре усвоил и немецкий язык.
Семилетним ребенком увлекся сочинением романов. С детства отличался недюжинной начитанностью. О пытливости ума и духовных запросах, о сложности психологических переживаний подростка свидетельствуют дневники, которые он вел.
Одиннадцати лет Писарев был отдан в одну из лучших столичных гимназий.
С 1856-1861 учится на историко-филологический факультете Петербургского университета. Университет дал ему глубокую подготовку в избранной им области знаний (Писарев одно время мечтал о научной карьере), однако, судя по написанной в 1863 статье «Наша университетская наука», он вскоре разочаровывается в своих учителях. Отрыв академической науки от потребностей реальной жизни, приверженность профессоров окостенелым догмам, уход в дебри абстрактной премудрости — все это не могло удовлетворить Писарева, как и лучшую часть русского студенчества, испытавшего воздействие демократического движения в стране.
С 1859-1868 — занимался Дмитрий Иванович литературной деятельностью. Почти половину этого времени критик провел в заточении — одиночной камере «русской Бастилии», в Петропавловской крепости. Процесс его идейного формирования отличался интенсивностью, был нелегким и сложным. Благонамеренный юноша, воспитанный в духе уважения к авторитетам, Писарев опубликовал в 1860 в студенческом сборнике работу о немецком философе-идеалисте В. Гумбольдте. Выпускник университета, избравший темой диссертации мистическое учение Аполлония Тианского, идеолога рабовладельческого общества в Римской империи эпохи ее разложения, Писарев вскоре пережил серьезный духовный кризис. Об истоках этого кризиса, приведшего молодого критика к решительному отказу от привитых ему средой и воспитанием представлений о смысле и перспективах общественного бытия, можно отчасти уже судить по характеру и направлению первых его печатных литературно-критических выступлений.
С начала 1859, находясь еще на университетской скамье, Дмитрий Иванович стал регулярно сотрудничать с журналом «Рассвет», направление которого он сам впоследствии определил как «сладкое, но приличное». Это было типичное для того времени, одно из многочисленных недолговечных педагогических изданий — «журнал наук, искусств и литературы для взрослых девиц». Однако в своих рецензиях и статьях, кратких обзорах и библиографических аннотациях на страницах этого издания, рассчитанных на определенного читателя и ограниченных конкретной целевой установкой, Писарев сумел высказаться по ряду важных вопросов, эстетических, историко-литературных, педагогических. Отличное знание современной литературы и умение подчинить анализ художественных произведений задачам идейно-эстетического воспитания молодежи критик обнаруживает в статьях, посвященных «Обломову», «Дворянскому гнезду», рассказу Л. Толстого «Три смерти».
О последовательном демократизме, материалистических убеждениях юного Писарева говорить еще рано, однако разбор этих произведений свидетельствовал о симпатиях критика к литературе реалистической, проникнутой народностью, утверждающей прогрессивные идеалы. Дмитрий Иванович дает тонкие характеристики художественной манеры Гончарова, Тургенева, Толстого, убедительно вскрывает своеобразие таланта каждого из трех больших мастеров. Он чутко улавливает связь типических образов с объективной русской действительностью. И хотя его позиции еще недостает политической определенности, а самое понимание действительности подчас отличается расплывчатостью, можно отметить, что он испытывал несомненное воздействие идей Белинского — это сказалось, прежде всего, в пристальном внимании к традициям гоголевского направления.
Работа в «Рассвете» сыграла положительную роль в выборе Писаревым своего жизненного пути, в определении интересов. «Один год журнальной работы, — писал он по этому поводу, — принес больше пользы моему умственному развитию, чем два года усиленных занятий в университете и в библиотеке». Напряженные поиски руководящей идеи, тоска по целостному миросозерцанию, острое неприятие рутинного мышления, оправдывающего мерзости окружающего мира, сознание необходимости самоопределения в предгрозовой атмосфере начала 60-х гг. по одну из сторон незримых баррикад — все это, вместе взятое, обусловило напряженность духовного кризиса.
Весной 1861 наступает самый яркий и плодотворный этап в деятельности Писарева Д.И. Он становится ведущим сотрудником журнала «Русское слово». Благодаря Писареву это издание выходит на передний край борьбы против сил реакции. При наличии оттенков во взглядах, отличавших «Русское слово» от «Современника» и подчас служивших поводом для полемики внутри революционно-демократического лагеря, главным образом по вопросам тактики, журнал, которому Писарев отдал пять лет жизни, занял в истории русской общественной мысли место на левом фланге. Не случайно крамольное «Русское слово» подвергалось цензурным гонениям.
В июне 1862 «Русское слово» вместе с «Современником» было приостановлено.
А в 1866, после покушения Д. Каракозова на царя, вовсе закрыто по распоряжению правительства. Общественно - политическая репутация журнала, его направление и позиция, прежде всего, связаны «Русское слово» с именем Писарева, ставшего «властителем дум» молодых шестидесятников.
В июне 1862 Дмитрий Иванович был арестован и в течение почти четырех с половиной лет содержался в Петропавловской крепости. Непосредственной причиной ареста явилась его статья-прокламация против брошюры заграничного агента царского правительства барона Фиркса. Продажный писака, действовавший под псевдонимом Шедо-Ферроти, пытался опорочить Герцена. Брошюра Шедо-Ферроти, инспирированная реакционными кругами, содержала мерзкие инсинуации по отношению издателя «Колокола». Писарев не только защищал от мракобесов имя революционера. Его статья-прокламация содержала прямой призыв к немедленному низвержению самодержавия.
В эпоху революционного подъема 60-х гг. Писарев предсказывал: «Династия Романовых и петербургская бюрократия должны погибнуть... То, что мертво и гнило, должно само собою свалиться в могилу; нам останется только дать им последний толчок и забросать грязью их смердящие трупы». В крепости он содержался как опасный политический преступник.
Только в июне 1863 ему было разрешено заниматься литературным трудом.
Находясь в заточении, критик написал 24 статьи, которые в 1864—65 появлялись почти в каждой очередной книжке «Русского слова». В этих статьях с наибольшей полнотой ему удалось выразить свое идейно-политическое кредо, обосновать свое эстетическое учение. Выступления Писарева— критика и публициста — отличались боевым, наступательным духом, острой полемичностью.
Большую роль в формировании воззрений Писарева на русскую действительность и перспективы общественного развития, на понимание роли искусства и литературы в жизни народа оказал Н. Г. Чернышевский. Правда, Дмитрий Иванович не все усвоил и не все принял в программе Чернышевского, оспаривал он и отдельные положения, выдвинутые в трудах Белинского, Герцена, Добролюбова. Однако в решении основных вопросов философии и социологии, равно как и в своей эстетической теории, критик «Русского слова» выступал в качестве их ученика и соратника.
Поворот Писарева в сторону демократизма, «к последовательному реализму и к строжайшей утилитарности», как он сам писал об этом в статье «Промахи незрелой мысли», утверждение критика на материалистических позициях и в этой связи возросший интерес к успехам естествознания произошли уже в первый период его сотрудничества в «Русском слове» (весна 1861 — лето 1862). Так, одна из первых крупных работ Писарева в «Русском слове», статья «Идеализм Платона», отнюдь не носила отвлеченного академического характера. Ею критик активно вмешивался в умственную жизнь своей эпохи, наносил удар по догматическому мышлению, рутинным представлениям, «болезненным галлюцинациям» доктринеров-идеалистов, вскрывал реакционный смысл проповеди аскетизма, оправдывавшей подавление личности.
В полемической статье «Схоластика XIX века» (1861) он встает на защиту Чернышевского, его материалистических философских воззрений, подвергавшихся нападкам со стороны откровенных реакционеров и их либеральных союзников. «Ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный, здоровый и свежий материализм», — утверждает Писарев. В отличие от мертвящих, отуманивающих умы идеалистических теорий, боящихся соприкосновения с реальной действительностью, материалистический взгляд основывается на фактах и доказательствах. Материализм для него — боевое оружие, острием своим направленное против устаревших форм жизни, против апологетов прогнившего старого порядка. Верная в своих исходных положениях (утверждение идеи развития, закономерности борьбы нового со старым, признание первичности объективной реальности), философская проповедь Писарева, как и весь домарксовый материализм, отличалась и явно слабыми, ошибочными сторонами. Дмитрий Иванович испытал определенное воздействие вульгарных материалистов (Фохт, Бюхнер, Молешотт), допускал упрощенные формулировки, механически толковал иные явления природы и общества, недооценивал фактор объективности познания. Но рассматриваемые в широкой исторической перспективе, выступления Писарева сыграли весьма положительную роль в низвержении ложных авторитетов, всякого рода «призраков», идейной «рухляди», в расчистке плацдарма для развития в России естественнонаучных знаний и трезвого взгляда на живые потребности общественного бытия. Блестящий расцвет точных наук, наук о природе в России, давшей человечеству таких гигантов, как Сеченов, Бутлеров, Мечников, Пирогов, Тимирязев, Менделеев, берет свое начало в 60-х гг. и, по признанию самих естествоиспытателей, непосредственно связан с материалистической традицией, которая идет от Чернышевского, Герцена и Писарева. Статьи последнего содействовали проникновению глубокого интереса к естествознанию в широкие круги общества.
Как литературный критик Дмитрий Иванович Писарев видел непременное условие развития литературы в укреплении ее связей с жизнью народа, с его коренными интересами. Статьи
«Стоячая вода»,
«Писемский, Тургенев и Гончаров»,
«Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова» (1861) логикой анализа художественных образов направлены против господствовавших в России социальных отношений, против уродств «темного царства». В них подвергаются резкому осуждению люди, не способные к действию, герои фразы, прекраснодушные мечтатели. В названных статьях содержится недвусмысленный призыв к делу, к изменению условий жизни. Однако, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, Писарев недооценивал значение революционной ситуации, не признавал достаточно реальными перспективы крестьянской революции в России. Поэтому его положительная программа выдвигала в качестве первоочередной задачу просвещения, воспитания нового поколения демократической интеллигенции, которое во всеоружии знания призвано нести в народ разумные идеи преобразования общества, сознание несправедливости и нетерпимости существующего миропорядка.
Незрелость Дмитрия Ивановича как революционного демократа обнаруживается в эти годы и в его конкретных оценках идейно-образного содержания ряда значительных литературных произведений. Добролюбов («Когда же придет настоящий день?»), говоря о романе Тургенева «Накануне», предсказывал скорое рождение в России русских Инсаровых. Писарев же, наоборот, не соглашался признать реально существующими условия для изображения положительного героя-деятеля. По его мнению, Тургенев «соорудил ходульную фигуру». Инсаров «не представляет в себе ничего целостно-человеческого и решительно ничего симпатичного». «Кто в России сходил с дороги чистого отрицания, тот падал», — пишет критик по поводу попытки Тургенева создать положительный образ. При этом Дмитрий Иванович ссылается на печальный опыт Гоголя, который «тоже затосковал по положительным деятелям, да и свернул на «Переписку с друзьями». Не менее симптоматичными были расхождения Писарева с Добролюбовым в понимании природы и общественно-политического значения образов «лишних людей» в русской литературе. Вместе с тем надо отметить, что эволюция Писарева, укрепление его революционно-демократических воззрений в условиях обострявшейся классовой борьбы проходили исключительно интенсивно. Незадолго до ареста он переходит в прямую атаку против реакционно-охранительной журналистики: в статье «Московские мыслители» он разоблачает программу катковского «Русского вестника», в статье «Русский Дон-Кихот» он зло высмеивает учение славянофилов, которое реакция пыталась гальванизировать в противовес революционно-демократической идеологии.
В 1862 появляется статья «Базаров» — одно из самых значительных литературно-критических выступлений Писарева, своего рода гимн человеку дела.
Критик призывает передовую русскую молодежь до конца отрешиться от благодушия и иллюзий по поводу реформистских акций правительства. Ссылаясь на героя «Отцов и детей», Писарев говорит о необходимости целеустремленно готовиться взять в свои собственные руки дело решительного преобразования мира. «Из Базаровых, при известных обстоятельствах, вырабатываются великие исторические деятели; такие люди долго остаются молодыми, сильными и годными на всякую работу; они не вдаются в односторонность, не привязываются к теории, не прирастают к специальным занятиям; они всегда готовы променять одну сферу деятельности на другую, более широкую и более занимательную; они всегда готовы выйти из ученого кабинета и лаборатории...».
В конце 1864, в статье «Реалисты» Писарев развернет и углубит многие положения, содержащиеся в статье о Базарове. В условиях спада революционной волны и общего кризиса идей утопического социализма, осмысляя причины неудачи народно-освободительного движения, он выдвигает новую тактическую линию. Не видя еще революционного класса, способного практически, одним ударом решить задачу, он предлагает настойчивой, кропотливой пропагандой демократических идей, «химическим путем», неуклонно готовить общественное сознание к коренным переменам. В первую очередь Дмитрий Иванович рассчитывает на демократическую, разночинную молодежь. «Мыслящему пролетариату», близкому к народу, предстоит, овладев действительными знаниями, найти реальные пути для синтеза знания и труда. Писаревская теория реализма дала повод для обвинения критика в отказе от революционно-демократических идеалов. О его переходе с позиций радикальных на позиции реформизма писали и некоторые современные исследователи. На деле же у Дмитрия Ивановича речь шла о поисках новой тактики для достижения тех же конечных целей, поисках, продиктованных искренним демократизмом, неподдельной заботой о благе народа. Неверие в реальность «механического пути», то есть революционного переворота, объясняется конкретными русскими условиями середины 60-х гг. Писарев и ранее ставил под сомнение готовность крестьянских масс к немедленному революционному действию. Однако в принципе он никогда не отказывался от мысли о решающей в конечном итоге роли масс в историческом процессе. Это подтверждается многими его работами, написанными до и после «Реалистов». В частности, определяющему значению трудящихся масс в истории, созидательному труду как основе человеческой цивилизации посвящены «Очерки из истории труда» (1863). Ими фактически и начинался новый этап в деятельности критика «Русского слова» после годичного вынужденного перерыва.
В 1863-65, кроме
«Нашей университетской науки»,
«Очерков истории труда»,
«Реалистов» и других сочинений, ставивших вопрос о необходимости коренного преобразования общественной жизни, содержащих глубокий анализ явлений современного естествознания (в том числе изложение учения Дарвина о происхождении видов — статья «Прогресс в мире животных и растений»), Писарев создал серию собственно литературно-критических работ. Большое внимание он уделяет теоретическим проблемам искусствознания. В пятой книге «Русского слова» за 1865 появилась статья «Разрушение эстетики» — наиболее полное изложение взглядов Писарев на значение искусства в жизни общества. Эстетическая его теория столь же сложна и противоречива, как его теория реализма в целом. Полемически заостренная против реакционной проповеди «искусства для искусства», она дает материалистический ответ на основной вопрос об отношении искусства к действительности.
Важнейшими критериями оценки произведений искусства для Дмитрия Ивановича является глубина и полнота отражения жизни общества, служение интересам народа, пропаганда просветительских идей, борьба с косностью и застоем. Однако, утверждая общественную полезность подлинно реалистического искусства и примат действительности над художественным творчеством, Писарев вместе с тем допускал вульгаризацию диалектико-материалистических представлений о природе эстетического освоения действительности. С позиций «последовательного, строжайшего утилитаризма» он склонен был рассматривать искусство лишь как одну из форм популяризации полезных истин. Игнорируя сложную специфику искусства, объективные его закономерности, Писарев как теоретик готов был признать художественную деятельность недопустимой тратой общественной энергии. Однако нельзя упрощать позиции Писарева, «разрушителя эстетики». Одностороннее толкование основополагающих положений Чернышевского, изложенных последним в «Эстетических отношениях искусства к действительности», неизбежно приводило Писарева к отрицанию эстетики как науки, а также объективно самостоятельного значения прекрасного. Но в конкретных суждениях критика, при всей их противоречивости и подчас непоследовательности, преодолевалась односторонняя крайность теоретических установок. В особенности это относится к оценкам художественных произведений. С большим мастерством Дмитрий Иванович определял объективное общественное значение отдельных произведений и творчества писателей в целом. Он постоянно подчеркивал ответственность литературы перед своей эпохой. Противник поверхностной тенденциозности, он требовал от художника глубокого знания потребностей жизни и органического восприятия, усвоения передовых идей времени. Лучшие его литературно-критические статьи надолго останутся образцами умелого сочетания анализа идей и образов произведения, художественной специфики с широкой публицистической постановкой философских, социальных и политических проблем. В работах «Реалисты»,
«Роман кисейной девушки»,
«Подрастающая гуманность»,
в статье «Мыслящий пролетариат» и других, на материале «Что делать?» Чернышевского, повестей Помяловского и Слепцова, всей демократической литературы 60-х гг. Писарев ставил вопрос о положительном герое, о новом человеке, борце за лучшее будущее народа. В выступлениях, посвященных творчеству Тургенева, Толстого, Достоевского, он не только определяет направление таланта каждого из великих писателей-реалистов, но и поднимается до широких обобщений относительно перспектив историко-литературного развития.
В ожесточенной борьбе против реакционной и либеральной критики, в полемической запальчивости Писарев подчас становился на позиции антиисторизма. Так, например, случилось в статьях, объединенных под общим названием «Пушкин и Белинский» (1865). Здесь с наибольшей очевидностью проявились слабые стороны методологии Писарева-критика.
В споре о пушкинском и гоголевском направлениях в русской литературе он не удержался на высоте, достигнутой революционно-демократической критикой. Белинский, Чернышевский, Добролюбов не противопоставляли Гоголя Пушкину и не отдавали Пушкина эстетской критике как представителя якобы «чистой поэзии». Писарев же, опираясь на парадоксальную систему доказательств, отказывался от конкретно-исторического рассмотрения наследия великого поэта. Озабоченный тем, что реакционеры именем Пушкина, его авторитетом пытались прикрыть антинародную сущность своей эстетической теории, Писарев Д.И. сводил значение основоположника новой русской литературы, русского критического реализма, к чисто формальным, стилистическим достижениям.
Ошибочные взгляды критик «Русского слова» высказывал и в дискуссии с «Современником». В статье «Цветы невинного юмора» (1864), посвященной произведениям Щедрина, недооценивалось общественное значение и художественное совершенство творений великого сатирика.
В статье «Мотивы русской драмы» он высказывает несогласие с основными выводами добролюбовской статьи о «Грозе» Островского и выдвигает малоубедительную концепцию главного характера драмы.
Но место Писарева в истории русской общественной мысли, публицистики и литературной критики определяется не его ошибками, противоречиями и слабостями. В основном и главном он оставался верным и преданным революционно-демократическим идеалам. Его воззрения на задачи литературы, взятые в их логическом развитии, восходят к Белинскому. Следует помнить, что деятельность критика оборвалась в самый расцвет его творческого роста.
После выхода Писарева Дмитрия Ивановича из крепости над ним был установлен негласный надзор. Закрытие «Современника» и «Русского слова», усилившиеся репрессии — все это сказалось на его литературной активности . Однако то, что им написано в последние годы, свидетельствовало о новых серьезных поисках. Критик думал над значением революционных поворотов в истории человечества, над ролью народных масс.
В 1867 он написал известную работу «Генрих Гейне». К тому же времени относится статья «Борьба за жизнь», напечатанная в журнале «Дело».
В статье дан содержательный разбор романа Достоевского «Преступление и наказание». Разрыв с бывшим редактором «Русского слова» Благосветловым, который с 1867 возглавил «Дело», поставил Писарева в трудное положение. Он фактически лишился трибуны. Руку помощи ему протянули Некрасов и Салтыков-Щедрин.
С 1868 Дмитрий Иванович становится постоянным сотрудником «Отечественных записок». Здесь были опубликованы последние работы Писарева, в частности статья «Старое барство», начало широко задуманного анализа «Войны и мира».
Трагическая смерть Дмитрия Ивановича Писарева болью отозвалась в сердце демократической России.
Герцен писал в «Колоколе»: «Блестящая и подававшая большие надежды звезда исчезает, унося с собой едва развившиеся таланты, покидая едва начатое литературное поприще. — Писарев, язвительный критик, порой склонный к преувеличениям, всегда исполненный остроумия, благородства и энергии, утонул во время купания. Несмотря на свою молодость, он много страдал...» (Собр. соч., т. XX, кн. 1, с. 377).
Старейший участник революционного движения Вера Засулич ставила Писарева в один ряд с Добролюбовым: «Нам дороги образы этих двух юношей, едва мелькнувших на пороге истории. Рано сошли со сцены и их великие предшественники, но они все-таки успели встать перед нами во весь рост; эти оба еще росли; их нельзя даже представить себе остановившимися на том понимании, какого они достигли перед смертью. В них все еще было im Werden» (Сб. статей, т. II, П., 1907, с. 301).
Писарев Д. И. вошел в историю русской общественной мысли и литературы не только как неутомимый борец, сражавшийся против разноликих врагов общественного прогресса, но и как вдохновенный строитель, как один из тех, кто закладывал фундамент нового мира. Его наследие сохраняет свое непреходящее значение, входит неотъемлемой составной частью в нашу социалистическую, подлинно народную культуру.
Умер 4(16).VII.1868 г. на курорте Дуббульне (ныне Дубулты) под Ригой.
