30 января 1822 года преосвящ. Евгений был назначен в Киев с возведением в сан митрополита
30 января 1822 года преосвящ. Евгений был назначен в Киев с возведением в сан митрополита. Будучи митрополитом, он продолжал трудиться для науки.
Все свободное время он посвящал книгам. Он говорил, что ему приятнее проводить время с «мертвыми друзьями, не с живыми болтунами, отнимающими и убивающими досуг».
Преосвящ. Евгений интересовался не только духовной литературой. Он был большим знатоком Ломоносова, Сумарокова, Кантемира, Тредиаковского и других.
Преосвящ. Евгений был большим знатоком церковной и светской музыки. Его обширные познания в этой области вылились в специальное сочинение благодаря следующему случаю. Профессор Тибо, большой знаток музыки, обратился к барону Г.А. Розенкампфу с просьбой сообщить ему о музыке в России, особенно о церковной. Розенкампф в свою очередь обратился 7 марта 1821 г. к преосвящ. Евгению с просьбой доставить сведения о русской музыке. Последний охотно исполнил просьбу Розенкампфа и написал в письме небольшой очерк «О русской церковной музыке», который был напечатан в «Отечественных записках» в 1821 г. Указав на имеющуюся литературу о народной музыке, архиепископ Евгений сразу приступил к историческому описанию древних русских напевов и крюков. Автор писал, что русская церковная музыка ведет свое начало от греческой церковной музыки, откуда и заимствована русскими. Далее он описывал гласы, напевы, изменения в написании нот и друг. Это историческое обозрение русской музыки интересно тем, что оно было первым опытом подобной работы, так как тогда еще о церковной музыке писали мало, хотя русский народ очень любил церковное пение.
Занимаясь наукой, преосвященный не забывал следить и за хозяйством, вникая иногда в самые мельчайшие подробности.
В Киеве митрополит Евгений оставил о себе неизгладимую память, построив знаменитый Собор в честь св. ап. Андрея Первозванного.
Русский верующий народ любил своего архипастыря. Где бы преосвященный Евгений ни служил, везде он оставлял о себе славу доброго пастыря. Когда он уезжал из Пскова в Киев, верующие преподнесли ему адрес, содержание которого хорошо говорит о любви псковской паствы к своему архиерею:
«Бог тому был свидетель, какое было неписанное печальное происшествие, когда Ваше высокопреосвященство имели отъезд из епархиального своего местопребывания града Пскова 20-го февраля 1822 г. в столичный град Санкт-Петербург... к возведению на самую высшую степень архипастырского достоинства, в коей и ныне, по благодати Божией... имеете пребывать. Тогда совершенно все граждане города и весь народ в изумленном унынии и оплакивали слезами. На пути вашего высокопреосвященства на каждом шагу вас останавливали, искали неутешно принять ваше последнее архипастырское благословение и даже стремились со слезами в след вашего пути, желая насладиться последним лицезрением; какая была плачевная картина, описать того нельзя... И мы, как истинно приверженные к священной особе вашего высокопреосвященства, искренно желаем изъяснить пред вами наши неограниченные чувства беспредельной любви и всегдашней преданности...»
Из всех сочинений, написанных преосв. Евгением, самыми ценными в научном отношении являются два словаря:
«Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-Российской Церкви» и «Словарь светских русских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших о России», служащий дополнением предыдущего.
После опубликования словарей о преосв. Евгении заговорил весь научный мир России и Европы. Достаточно сказать, что преосв. Евгений был избран почетным и действительным членом: Московского Университета, Российской Академии, Медико-Хирургической Академии, Общества любителей наук, словесности и художеств, Общества истории и древностей Российских, Александро-Невской Академии, Московского общества врачебных и физических наук, Харьковского Университета, Казанского Университета, Комиссии составления законов, Виленского Университета, Киевской Духовной Академии, Академии Наук, Дерптского Университета, С.-Петербургского Университета, Киевского св. Владимира Университета, Копенгагенского королевского общества Северных Антиквариев и членом-корреспондентом статистического отделения Совета Министров Внутренних Дел, и будет ясно, насколько ценны были его творения. В дальнейшем ученые не жалели похвалы в адрес преосв. Евгения. Так, например, Пекарский говорил, что из тогдашних русских ученых один только митрополит Евгений был в состоянии взяться за подобный труд (составление словаря). Филарет, митрополит Киевский, говорил: «Нельзя не удивляться тому, какое множество перебрал он старинных рукописей, актов и книг, каким обладал трудолюбием и ученостью... Митрополит Евгений собрал и оставил богатейший материал не только для церковной русской истории, но вообще для истории русской литературы».
С.И. Сенковский большое значение в научной подготовке Евгения Болхотовинова придает занятиям в духовных школах.
«Евгений действительно принадлежал к числу первых ученых в Европе...
...Такие люди до сих пор выходят у нас из одних только духовных училищ, и они обыкновенно остаются в духовном звании, которое представляет им более удобств к мирным умственным занятиям, нежели всякое другое. Духовные училища имели всегда у нас важное преимущество пред всеми прочими: умственное образование опирается там на свое настоящее основание — древние языки классических писателей, то есть писателей Афин и Рима, и оттого, если мы имеем и имели настоящих ученых по каким-либо отраслям знания, то мы решительно обязаны ими духовному воспитанию; почти все они вышли из семинарий...»:
Так велик был Евгений, митрополит Киевский и Галицкий, а ранее настоятель Троице-Сергиевой пустыни.
10 февраля 1804 г. в Сергиеву пустынь настоятелем был назначен из Антониева Сийского монастыря (Архангельской епархии) архимандрит Августин (Сахаров). Этот архимандрит одновременно состоял законоучителем кадетского корпуса, но много внимания уделял и пустыни. Приняв монастырь в управление, архимандрит Августин увидел, что число священнослужителей здесь слишком ограничено. Он обратился с просьбой в Духовную Консисторию о назначении в пустынь двух иеромонахов, трех иеродиаконов и двух послушников. Духовное начальство решило перевести нужное число братии из Валаамского монастыря. Но когда предложили валаамским монахам перейти в Сергиеву пустынь, то те отказались, говоря, что они дали обет на вечное житие в Валаамском монастыре. Так в пустыни число братии и осталось на этот раз без пополнения.
К тому времени братские келий были уже тесными и неудобными для растущего монастыря. В мае 1805 г. архимандрит Августин обратился с просьбой о разрешении построить братские келий. Он писал: «В спокойном чтении келейного правила и в усердном молитвоприношении, живущие в оных собратия часто друг от друга затрудняются». Просьба архимандрита была удовлетворена и келий к 7 августа того же года были перестроены и отделаны под руководством архитектора Кузнецова.
29 мая 1805 г. настоятель испросил разрешение устроить в башне ризницу и на средства Хлебниковых украсить церковь преподобного Сергия новыми иконами. С этого времени начинают в пустынь поступать значительные пожертвования. На средства жертвователей была устроена ризница и храм преподобного Сергия украшен иконами.
21 июня 1804 г. скончался от тяжелого ранения на войне генерал Валерий Александрович Зубов. Братья Зубовы решили в память и поминовение Валерия Александровича построить в Сергиевой пустыни церковь во имя св. мученика Валериана и инвалидный дом на 30 человек. На содержание инвалидного дома братья Зубовы обещали ежегодно «вечно и потомственно» вносить по 6 000 руб. Высшие духовные власти разрешили Зубовым строить церковь и инвалидный дом. В 1808 г. постройка дома и церкви в нем была закончена. Храм был освящен наместником пустыни архимандритом Порфирием (Кирилловым).
Выше приводился общежительный Устав, введенный в пустыни архимандритом Анастасием (Братановским) в 1795 г. Новый настоятель пустыни, архимандрит Анатолий (Максимович, 1809—1812 гг.), нашел этот устав не отвечающим тем условиям, в которых находилась пустынь. Еще Екатерина II подчеркивала особое положение Троице-Сергиевой пустыни и потому выделяла этот монастырь из ряда других. Пустынь предназначалась скорее для исполнения треб молящихся, приезжавших из столицы, нежели для подвижничества монашествующих. Потому здесь братия получала на содержание средства (склад) непосредственно на руки. Монахи сами заботились о своей одежде и других предметах первой необходимости.
При такой системе каждый насельник пустыни получал вознаграждение в зависимости от своего труда.
Общежительный же Устав, по-видимому, труд братии не уравнивал. Это охлаждало рвение братии к труду, почему архимандрит Анатолий и обратился к митрополиту Амвросию с ходатайством об отмене общежительного устава. Митрополит в своей резолюции высказал опасение, «чтоб от выдачи денег не произошли бы злоупотребления и в платье неопрятность». 3 августа 1810 г. архимандрит подал митрополиту «рапорт», в котором давал обязательство не допускать злоупотреблений. «Для того Ваше Высокопреосвященство все единогласно просили, отменив предписанное в помянутом Указе, оставить братию Сергиевой Пустыни в тех правилах и на том положении, каковое было прежде, т. е., чтобы жалование и молитвенные доходы делены были братии, обязующейся ничего не заимствовать из казны монастыря на свое содержание, кроме пищи и отопленной комнаты».
Резолюция последовала следующего содержания:
«Согласно сему и братскому расположению о содержании поступать дозволить в надежде, что как настоятель присмотром, так и братия исполнением по оному себя оправдят...»
Так была возвращена пустыни ее прежняя практика.
В 1813 г. правительство избрало Троице-Сергиеву пустынь местом временного пребывания тела почившего героя русского народа — фельдмаршала Кутузова.
16 апреля скончался Смоленский князь Михаил Илларионович Голенищев-Кутузов. В церемониале «о перевезении тела Генерал-Фельдмаршала Светлейшего Михаила Ларионовича Голенищева-Кутузова Смоленского в монастырь св. Сергия» говорилось:
«Тело покойного привезено будет... в Сергиеву Пустынь, где встречено будет назначенными к тому особами, внесено в Церковь и поставится на приуготованный амвон; тогда начнется духовенством служба, совершаемая при положении тела во гроб, потом поднимется ковчег с телом, положится в преуготовленный гроб и поставится посредине церкви на амвон под балдахин. Покуда тело пребудет в сказанном монастыре, читан будет денно и нощно псалтирь, а каждодневно собором того монастыря отправляема будет по покойном Светлейшем Князе панихида».
В субботу, 24 мая, из Банцслау (Силезия) тело Кутузова было привезено в Стрельну. На станции тело покойного встретил Грузинский преосвящ. Досифей Пискилаури и провожал до Сергиевой пустыни. В пустынь тело Кутузова было привезено в 6 часов вечера. У монастыря гроб фельдмаршала встречал настоятель, архимандрит Мефодий (Пишнячевский — 1812—1813 гг.) с братией. «Толпы жителей Петербурга спешили идти и ехать в Пустыню, где с рыданием встречали погребальную колесницу. Во все 18-ти суточное время, день и ночь толпились окрест гроба приходившие поклониться вождю Русских сил, слушая ежедневно совершаемые Божественные литургии и тихое пение многочисленных панихид».
Гроб с телом Кутузова стоял в пустыни с 24 мая по 11 июня, пока в столице шли приготовления к погребению.
Утром 11 июня в пустынь собралось духовенство, родственники Кутузова и «прочие особы» для сопровождения тела покойного. По окончании литургии гроб с телом фельдмаршала был поставлен на «печальную колесницу» и привезен в столицу. За городом, на речке Таракановке гроб был встречен «чиновными особами», назначенными для «печальной процессии». Гроб был привезен в Казанский собор, где была приготовлена могила для погребения Кутузова.
Перед самым погребением «похвальное» слово фельдмаршалу Кутузову сказал архимандрит Филарет (Дроздов). Евгений (Болховитинов), епископ Вологодский, писал об этом слове и его авторе Хвостову: «Оно половина уже вами задаваемого панегирика и во многих местах превосходно. Слава Богу, воздвигшему между нами в церкви Христовой сего витию! Время и лета еще более у совершают его».
«Окончание сего печального и плачевного обряда ознаменовано было трикратными залпами ружейных и пушечных выстрелов от стоявших по Невскому проспекту в параде войск, кои вместе с тем проливали горькие слезы, равно как и все находившиеся в церкви и вокруг оной сыны Отечества».
Избрание пустыни местом для временного пребывания тела Кутузова говорит о том, какой любовью пользовался этот монастырь у жителей столицы. С самого начала XIX века жители Петербурга считали для себя честью похоронить родственника в пустыни. Бывали случаи, когда умершего привозили из Саратова, из Парижа и других городов и погребали в Троице-Сергиевой пустыни.
С 1819 г. при Петербургской митрополии был открыт Викариат. Сергиева пустынь перешла в ведение викариев, епископов Ревельских, которые и управляли ею 15 лет (до 1834 г.). Но эта перемена не повлекла за собою особых изменений в жизни монастыря. Епископы были заняты своими епархиальными делами, а внутренние дела обители по-прежнему оставались в стороне. Назначение викариев настоятелями преследовало все ту же цель: добавление средств к основному жалованию епископов. Неудивительно, что перемена в звании настоятеля не дала существенных результатов. Если и были незначительные положительные изменения внешнего состояния пустыни, то это произошло не потому, что ею стали управлять епископы, а потому, что богомольцы стали больше вносить пожертвований. На средства жертвователей к 1821 году монастырь с четырех сторон был окружен каменной оградой. С южной стороны, у Петергофской дороги, построены на средства Зубовых два деревянных флигеля для гостиницы. С той же стороны были выстроены две каменные часовни, в виде въездных ворот. С восточной стороны внутри монастыря был посажен фруктовый сад. С западной, восточной и северной сторон были устроены довольно обширные пруды, что придавало пустыни живописный вид.
Из пяти настоятелей в сане епископа для пустыни только два остались памятны своими трудами: епископ Владимир (Утинский 1819—1822) и еп. Григорий (Постников 1822— 1826).
При епископе Владимире была освящена в пустыни церковь во имя св. Иакова брата Господня. (Эту церковь начал строить еще в 1817 г. архимандрит Дамаскин Россов.) Кроме того, в 1821 году епископ Владимир расширил храм во имя преподобного Сергия. Освящал храм уже епископ Григорий. К тому времени Троицкий собор пришел в ветхость. Епископ Григорий произвел большой ремонт, приведя собор в надлежащий вид. Одновременно отремонтирован был корпус, при котором стояла церковь преподобного Сергия.
Епископ Григорий, в дальнейшем митрополит Санкт-Петербургский, на протяжении всей своей жизни отличался неутомимой деятельностью. Будучи сам доктор Богословия, митрополит Григорий всегда заботился о просвещении русского народа. Состоя ректором Академии, архимандрит Григорий основал академический журнал «Христианское чтение» (1821). С 1850 г. он стоял во главе специального Комитета, на обязанности которого лежал просмотр переводов церковных книг на татарский язык. В 1854 г. он лично руководил миссионерскими курсами и сам читал слушателям лекции. В интересах миссионерской деятельности преосвященный Григорий основал при академии в Казани периодический журнал «Православный собеседник» (1885 г.).
Заботясь о распространении христианского просвещения, митрополит Григорий основал в Петербурге третий периодический журнал «Духовная Беседа» (1857 г.). В этом журнале он печатал с 1859 г. свои статьи под названием «Свечка во тьму сумрак». В 1857 г. митрополит Григорий внес предложение в Синод: расширить программу журнала «Воскресное чтение». Его предложение было принято, и Синод постановил издавать при Киевской Академии особый журнал «Творения святых отцов Западной Церкви». Но по ходатайству Киевского митрополита Исидора (Никольского) журнал был переименован и издавался под названием «Труды Киевской Духовной Академии». Так неустанно трудился митрополит Григорий до последних дней своей жизни (т 17 июля 1860 г.).
Просмотрев жизнь Троице-Сергиевой пустыни за 70 лет (1764—1834), нетрудно заметить, что внешне пустынь значительно возросла, хотя за это время можно было добиться лучших результатов. За 70 лет в монастыре сменилось 30 настоятелей. В этом заключается причина столь медленного роста монастыря. За этот период ни один из настоятелей не выделился особыми трудами для пустыни. Монастырские строения приходили в ветхость, а новые воздвигались редко. Монашествующих в монастыре было мало, да и за теми не было настоятельского надзора. Нравственность братии стояла на низком уровне. Современники говорили, что монастырь находился в запустении. В 1865 г. иеромонах Сергиевой пустыни Агафангел писал:
«Спустя 22 года по возведении Пустыни в классный монастырь, само уже правительство, видя явное склонение ее к упадку, позаботилось о ней как об обители пристоличной, по которой могли судить об устройстве русских монастырей иностранцы».
Такой отзыв не был единичным. Конечно, надо учесть быстрый рост столицы. Средства передвижения улучшались. Приток богомольцев постоянно увеличивался. Для многочисленных посетителей такой монастырь был уже «тесен», и они стали вслух говорить о необходимости расширения пустыни. Для проведения больших работ в монастыре нужен был деятельный настоятель. В 1834 г. такой настоятель, в лице архимандрита Игнатия (Брянчанинова), был найден, и жизнь монастыря получила другое направление. Пустынь была переведена в 1-й класс, выросла в образцовый монастырь и стала известна не только в России, но и далеко за ее пределами.
Далее: Среди русских монастырей в XIX столетии заметно выдвинулся малоизвестный ранее монастырь — Троице-Сергиева пустынь.
