Хибарка ст. Амвросия в Оптинском скиту
IV
Хибарка ст. Амвросия в Оптинском скиту. - Старец Амвросий — источник решений и учитель жизни. - Мысль об устройстве женской общины.
Какое отрадное впечатление производила его хибарка -свидетельница подвигов, молитв и самоотверженной любви к ближнему! Как радостно забьется сердце, когда, идя по темному сосновому скитскому лесу, увидишь в конце дорожки скитскую колокольню, а с правой стороны убогую келийку смиренного подвижника!
Как легко на душе, когда сидишь в этой тесной и душной хибарке и как светло кажется при её таинственном полусвете! Сколько людей приходили сюда, обливаясь горькими слезами скорби, а выходили с слезами радости, отчаянные -утешенными и ободренными, неверующие и сомневающиеся - верными чадами церкви. Здесь жил «батюшка» - источник стольких благодеяний и утешений. Ни звание человека, ни состояние не имели никакого значения в его глазах, ему нужна была только душа человека, которая настолько была дорога для него, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее и поставить на истинный путь.
С утра до вечера удрученный недугом старец принимал посетителей, подавая каждому по потребности; слова его всегда принимались с верой и были законом, благословение его, или особенное внимание считалось особенным счастием, и удостоившиеся этого выходили от него, крестясь и благодаря Бога за полученное утешение. Подолгу приходилось ждать отдельного занятия с старцем; некоторые унывали и начинали роптать, думая, что старец не хочет их принять и что они понапрасну теряют время в ожидании, но старец, приметя малодушие, принимал их и утешал, так что они после сожалели о своем нетерпении.
Часто Батюшка выходил на общее благословение: предварительно появлялся один из келейников и закрывал все окна, так как Батюшка по своей болезни не мог выносить сквозного ветра, затем все сидящие поднимались с своих мест, становились по обеим сторонам, оставляя небольшое пространство для прохода. Наконец, заветная дверь отворялась, и на пороге появлялся почтенный старец в белом подряснике, сверху которого всегда носил он меховой кафтанчик, а на голове ваточная шапочка-камилавка.
Выйдя из двери и остановясь на ступеньке, он всегда молился пред иконой Божией Матери «Достойно есть» и затем проходил далее, благословляя направо и налево; тысячи вопросов сыпались ему из толпы, он все внимательно выслушивал и давал мудрые ответы. «Батюшка», - спросит кто-нибудь, - «как мне благословите жить?» А
Батюшка скажет: «Жить не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, а всем мое почтение», или еще иначе: «Жить добро творить, уклоняться от всякого зла, чтобы и наша когда-нибудь повезла». Так просто, но ясно излагал он необходимые правила для жизни христианина.
Иногда Батюшка садился, и тогда все присутствующие становились вокруг него на колени, с глубоким вниманием слушая его рассказы или какую-нибудь историю, смысл которой заключал в себе полезное нравоучение, или обличение чьих-нибудь недостатков; чаще всего предлагал советы о терпении, снисхождении к немощам ближнего и понуждении себя к добру, говоря, что Царствие Божие нудится. Иногда эти поучительные беседы, или общие благословения, застигал час отдыха, и келейник напоминал ему об этом; тогда Батюшка снимал шапочку, раскланивался и говорил: «Очень признателен вам за посещение; о. Исайя говорит, что пора»; а в другой раз келейник скажет: «Батюшка, уж два часа», а Батюшка ответит: «Ты переведи их назад и будет час» - это значило, что Батюшка намеревался сказать еще что-нибудь на пользу.
Летом в жаркие дни Батюшка выходил благословлять на воздух, и появление его было истинною радостью для всех, томящихся ожиданием; от самого крыльца устроены были жерди (перила), по одну сторону которых стоял народ, а по другую шел согбенный Старец, останавливаясь по временам и давая ответы. «Батюшка», - спрашивала одна, - «куда мне благословите: замуж, или в монастырь?» - «Куда у тебя самой больше перевеса», - отвечал Батюшка. Иногда же решал прямо. Бывали и такие случаи, что приходили две молодые девушки: одна просилась в монастырь, другая желала замуж, но Батюшка решал их судьбу наоборот, и обе они были очень счастливы. Напротив, есть много примеров, что, не сделав по благословению его, приезжали с слезами раскаяния, так как не было удачи в их делах, а некоторые даже сходили с ума.
Так, по видимому, мимоходом решалась чья-нибудь судьба, решались важные вопросы, но всегда по благословению благодатного Старца выходило хорошо, и решение оказывалось мудрым и правильным. Сколько душ христианских, но далеких от православной церкви, он убедил признать св. православную веру единою истинною и святою, и был вознагражден за свои труды и утешен их сердечным обращением и принятием православия. Привозили к нему также много больных разного рода, но он по своему смирению никогда не читал над ними особенных молитв, а посылал или к мощам св. угодников, или к чудотворным иконам, или просто назначал принимать какую-нибудь лекарственную траву, и больные, истратившие много денег на искусных докторов, принимая с верой назначенную Старцем траву или воду, получали совершенное исцеление от недуга, имея в сердце глубокую благодарность, и понимали, что не трава, а сила молитв св. Старца сотворили чудо.
Но Батюшка очень не любил, когда ему прямо говорили, что он исцелил, или просили об этом. Так однажды приехала одна особа, сильно страдавшая горлом; лучшие доктора, лечившие ее, признали свое бессилие помочь ей. В таком безнадежном положении, не имея возможности принимать никакой пищи, она приехала к Батюшке. Одна знакомая ей монахиня, обратясь к нему, сказала: «Батюшка, исцелите ее». Старец сильно разгневался и прогнал монахиню, больной же велел взять масло из лампадки и помазать горло, говоря: «Царица Небесная тебя исцелит». Исполнив с верой приказание Старца и возвратившись в номер, больная почувствовала, что может глотать, и с тех пор болезнь её не повторялась.
В церковь Батюшка, да и никуда, выходить не мог, и каждые две недели у себя в келье принимал Св. Тайны. Под праздники у него всегда бывали домашния всенощные, или «бдения», иеромонах и пять-шесть человек скитской братии совершали эти молитвословия; простое пустынное пение, тихий, таинственный полусвет от лампады перед чудным ликом Богоматери, к Которой вообще так любил прибегать Батюшка, - все это производило в душе невыразимое впечатление. Здесь вспоминалась келья пр. Сергия, его молитвенные воздыхания, от которых трепетал самый воздух.
Многочисленные посетители его состояли не из одного простого люда, приходившего за несколько тысяч верст, чтобы получить одно благословение у «батюшки Абросима», как они его называли. К нему стекались разные люди, и богатые, и бедные, и неграмотные, и ученые и, наконец, важные сановники приезжали, желая насладиться его беседой и получить благословение. Так в 1887 году посетил Оптину Пустынь и келью Старца Его Императорское Высочество Великий Князь Константин Константинович.
Кроме того, к Батюшке отцу Амвросию много относилось монашествующих, как мужских, так и женских обителей.
Эти-то ежедневные занятия с приезжающими, обширная переписка с отсутствующими доводили его до крайнего изнеможения. «Тебе нужно, а мне недосужно; вас много, а я один», - слышался часто ответ на просьбу взять заняться. А тут еще прибавилось забот и труда: устройство женской общины для лиц желавших посвятить себя иноческой жизни и находиться вблизи под руководством Старца. Известно, что во всех почти женских обителях принимают не иначе как со вкладом, или на полном своем содержании, вследствие чего конечно слабым и болезненным, а тем более совсем больным, неспособным к труду и бедным очень трудно было попасть в монастырь. Вот о таких-то и болел душой о. Амвросий.
Далее: часть V
