Старые хартии

Дата публикации или обновления 01.02.2021
  • К оглавлению: книга «Николо-Пешношский монастырь»
  • Николо-Пешношский монастырь.
    Старые хартии.

    Ещё Калайдович сетовал на бедность источников по истории Никольского монастыря. И действительно: войны и губительные пожары самым жестоким образом сказались на пешношской летописи...

    И всё же, несмотря на все бедствия и социальные перевороты, в государственных архивах сохранились документы, свидетельствующие о высочайшем авторитете, который имела некогда наша обитель. Многое осталось и в монастырских записях, а также в устных преданиях, которые успели зафиксировать в XIX веке. И сегодня мы имеем возможность прикоснуться к этим древним свидетельствам прошлого...

    Уже с самого начала молитвенной жизни обитель была щедро снабжена обширными владениями. Дмитровский князь, сын Димитрия Донского, Пётр Дмитриевич, пожертвовал для своего монастыря сёла Ивановское, Бестужеве Новосёлки, Поповское, Рогачёво, Александровское, Нестеровское, Белавино и Говейново, с деревнями и всеми принадлежащими к ним владениями.

    Земельные владения жертвовал «Великому Николе в дом на Пешноше» и князь Юрий Васильевич Дмитровский, второй сын великого князя Василия Тёмного.

    Как сообщает историк, «Из древних княжеских грамот видно, что кроме продовольствия, потребного на содержание монахов и монастырских прислужников, съестные припасы умножились до излишества, и Настоятели Пешношского монастыря, подобно другим знатнейшим монастырям, имели открытую судоходную промышленность до Белого-Озера и других мест...»

    В обитель жертвовали не только дмитровские, но также иные князья и окрестные жители. Например, князь Иван Борисович Волоколамский, внук Василия Темного, в завещании велел отослать в Пешношскую обитель десять рублей, по тем временам — сумму весьма крупную. Среди благотворителей числится и «несчастный Дмитрий Иоаннович Углицкий, объявленный некогда великим князем от своего деда Иоанна III, но скончавшийся в узах при его преемнике, Василии Иоанновиче», который в своей духовной также завещал земли в монастырь на Пешноше.

    Эти вклады подтвердил и закрепил за обителью Митрополит всея Руси Даниил по ходатайству братии и князя Дмитровского Юрия Ивановича, брата великого князя Василия. Но, конечно же, монастырское благосостояние зиждилось не ради себя самого. Ещё со времён святого Мефодия обитель была киновией — общежительным братством. Насельники молились, жили и питались вместе. Трапеза была простой, так что средств хватало на пропитание паломников и нищих. Бытовые нужды монахов также были весьма скромны. Итак, основные средства шли, прежде всего, на благоукрашение обители.

    К первой четверти XVI столетия относится ещё одна монастырская постройка — Сретенская церковь. Появилась она, скорее всего, в настоятельство строителя монастыря — Гурия. Здание это имело очень сложную структуру и глубокий духовный смысл, который невозможно постичь, не учитывая духовный план Пешношской святыни.

    Главные врата располагались тогда на западной стороне, чтобы входящий так же, как в храме, оказывался лицом к востоку. Впереди был Никольский собор. А слева открывался белый Сретенский храм...

    Сретение Господа нашего Иисуса Христа — удивительно символический праздник. Это не только реальная встреча Богомладенца праведным Симеоном, но и образ встречи Ветхого и Нового Заветов. А для православных это ещё и знак встречи всех верных с Господом. И потому Сретенская церковь встречает паломников, пришедших в монастырь.

    Здесь проявляется древняя символика... В старых монастырях, например в Коломне, у Святых ворот ставили церкви, посвящение которых связано со входом или выходом, например: Введение Богородицы во Храм, Происхождение Честных Древ, Вход Господень в Иерусалим... А в Николо-Пешношской обители главные врата осеняла своей благодатью Сретенская святыня.

    Но этим не исчерпывалось значение памятника. Здание было двухъярусным. Наверху возвышалась церковь, скорее всего, одноглавая. К ней примыкала келарская. А внизу, под храмом, находилась трапезная и служебные помещения. Возможно, что и часть паломников принимали тут же. Это ещё один знак встречи, соборности.

    К сожалению, внешний вид старинного храма не сохранился. Ныне мы лицезреем постройку классического стиля. Но удивительно — древняя трапезная осталась! Настоящее украшение этой постройки — одностолпная палата, по стилю восходящая к Грановитой палате Московского кремля.

    Но архитектура — это лишь внешнее выражение внутренней молитвенной жизни. Главным деланием обители всегда оставалось не забота о богатствах, а стяжание духовных сокровищ. Лишь человек неосведомлённый может считать, что жизнь монаха легка и беззаботна. Говорить о «лёгкости» молитвенного подвига способен только тот, кто сам никогда не молился. На самом деле монашеский обиход несладок: человек мало спит, мало ест, много молится, много работает... Собственно из молитвы и возникает слава того или иного монастыря. Если же говорить о Пешноше, то авторитет этой обители в эпоху средневековья был чрезвычайно велик.

    Не только удельные князья, но и московские властители считали необходимым жертвовать на монастырь и молиться в нём. Из пешношских монахов происходили известные люди, достигшие звания церковных иерархов. Среди них особо нужно упомянуть строителя Гурия (Заболотского). Своим усердием и духовными трудами он стяжал большую известность, слава о нём дошла и до Москвы. Великий князь Московский, будущий царь Иоанн IV, ещё отроком обратил внимание на строителя и его монастырь. Государь назначил в Пешношскую обитель ежегодное жалование в 25 рублей; сумму весьма значительную. Эти средства распределялись на «утешение» братии в праздничные и храмовые дни и на молебны. Жалование это выплачивалось вплоть до 1620 года по собственноручно подписанной княжеской грамоте.

    Вскоре Гурий стал архимандритом московского Симонова монастыря, а в 1543 году его хиротонисали на Смоленскую кафедру. В 1551 году владыка Смоленский и Брянский Гурий участвовал в знаменитом Стоглавом соборе.

    Но и в архиерейском сане владыка не забывал о родной обители. Уже будучи епископом, он прислал на молитвенную память о себе золотой напрестольный крест, украшенный изумрудом, яхонтом, рубинами и перламутром.

    В 1555 году, когда по старости и немощи Гурий оставил кафедру, он отправился на покой к Николе на Пешноше. Здесь он и похоронен близ Никольского собора. Братия устроила над его могилой «приделец каменный», который существовал до сооружения паперти вокруг собора. При строительстве надгробие разобрали, так что могила Гурия сейчас находится под папертью храма.

    Другой выходец из дмитровской земли — Вассиан (Топорков). Он происходил из местного знатного рода дворян Топорковых. После пострижения он своими яркими дарованиями обратил на себя внимание церковноначалия и получил архиерейский сан. А мы знаем, что епископами становились архимандриты или игумены знаменитых монастырей. В первой четверти XVI столетия Вассиан (Топорков) был настоятелем Николо-Пешношского монастыря, предшествуя святому Гурию. Вассиан имел самое непосредственное отношение к строительству каменных святынь обители — этой, своего рода, архитектурной иконы. При Митрополите Данииле, 2 апреля 1525 года, он был поставлен во епископа Коломенского. Это назначение говорило о многом. В то время коломенские архиереи становились, как правило, викариями Митрополита всея Руси, то есть фактически руководили делами Церкви в отсутствие Митрополита. А Вассиан, кроме своего епископского служения, обладал ещё и немалым политическим влиянием. Он находился в дружеских отношениях с самим великим князем Василием Ивановичем. В том же 1525 году преосвященный Вассиан присутствовал на соборе, созванном для осуждения преподобного Максима Грека, и выступал там с обвинениями. Этот эпизод не украшает биографию владыки, но тут следует помнить, что решения собора носили скорее политический, чем религиозный характер. Вассиан имел прямое отношение к закладке, освящению и религиозному осмыслению каменного Коломенского кремля (1525 - 1531 годы).

    Однако с кончиной 3 декабря 1533 года своего царственного покровителя и друга — Василия III — наступил закат его государственного служения. Из-за боярских козней он вынужден был оставить кафедру. Куда же было ему отправиться на покой, как не в родной монастырь? Здесь, на Пешноше, Вассиан доживал свой век. Впрочем, он позднее ещё сыграет свою политическую роль, но, как мы увидим, это произойдёт уже при новом игумене.

    Святому Гурию наследовал не менее славный настоятель — святой Варсонофий. До того, как принять Николо-Пешношский монастырь под своё начало, Варсонофий уже прославился своим житием и молитвенным подвигом.

    Святитель Варсонофий родился в 1495 году, в семье серпуховского священника, и в миру носил имя Василия. В семнадцатилетнем возрасте он был пленён татарами во время одного из хищнических набегов и познал тяжесть рабского труда. Прошло почти три года, прежде чем отец собрал необходимую сумму и выкупил его из плена. Однако сын не остался в Серпухове; душа его рвалась к иноческому подвигу. Получив благословение родителя, юноша отправился в Москву.

    Он стал иноком московского Андроникова монастыря. За его добродетели и рвение Митрополит всея Руси Макарий отправил его на Пешношу, где тот способствовал дальнейшему процветанию обители. Труды Варсонофия не остались незамеченными. Сохранились две царские грамоты: от 1547 года, в которой подтверждались прежние владения, и документ следующего года, дарующий монастырю новые вотчины.

    Впрочем, эти хартии нас интересуют, прежде всего, как свидетельство авторитета Пешношской киновии и её настоятеля.

    Даже сам царь посетил обитель. Иван Грозный побывал на Пешноше в 1563 году. Это было паломническое путешествие в Кирилло-Белозерский монастырь, в благодарность за Казанскую победу 1552 года, а также избавление от тяжкой болезни и за рождение наследника.

    Сначала государь посетил Троице-Сергиев монастырь, где беседовал с Максимом Греком. Преподобный отговаривал царя от дальнейшей поездки, предупреждая, что путешествие может оказаться опасным для младенца. Иван не послушал его, и наследник умер в дороге.

    В Пешношским монастыре состоялась знаменательная встреча. Вот что пишет об этом Карамзин.

    «Важнейшим обстоятельством... было Иоанново свидание с бывшим Коломенским епископом Вассианом, который пользовался некогда особенною милостию великого князя Василия, но в боярское правление лишился епархии за своё лукавство и жестокосердие. Маститая старость не смягчила в нём души: склоняясь к могиле, он всё ещё питал мирские страсти в груди, злобу, ненависть к боярам. Иоанн желал лично узнать человека, заслужившего доверенность его родителя; говорил с ним о временах Василия и требовал у него совета, как лучше управлять государством. Вассиан ответствовал ему на ухо: «Если хочешь быть истинным самодержцем, то не имей советников мудрее себя; держись правила, что ты должен учить, а не учиться — повелевать, а не слушаться. Тогда будешь твёрд на царстве и грозою вельмож. Советник, мудрейший государя, неминуемо овладевает им». Сии ядовитые слова проникли во глубину Иоаннова сердца. Схватив и поцеловав Вассианову руку, он с живостию сказал: Сам отец не дал бы мне лучшего совета!» Далее следует гневная тирада, осуждающая эти слова.

    Тут можно поспорить с великим историком по крайней мере в двух пунктах.

    Во-первых, всем известно, какое безобразие и расхищение государственного достояния царили в эпоху боярского правления. Так что сведение Вассиана с кафедры продажными и хищными боярами может служить только к чести владыки.

    Во-вторых, речение, сказанное старцем своему царю, вовсе не было «ядовитыми словами». Это был совет опытного придворного и дипломата, прекрасно понимающего, что такое самодержавие. И вряд ли есть смысл грехи Иоанна Грозного навязывать Вассиану, человеку мудрому и очень тонко понимающему символику и дух Православия. Как замечает Калайдович, «Царь остался весьма доволен игуменом, благочинием братии и благоустройством обители, и, в знак своего к ней благоволения, пожаловал в следующем году монастырю, по духовному завещанию дяди своего, князя Юрия Иоанновича... дворцовое село Суходол, с 25 деревнями и со всеми принадлежащими землями и угодьями».

    Вскоре, однако, братии пришлось расстаться с «добрым и попечительным своим игуменом».

    Святитель Гурий отправился на новую кафедру в Казань. Его сопровождали шесть архимандритов, в том числе и наш Варсонофий Пешношский... Надо было устраивать на новых землях правильную молитвенную жизнь; Варсонофий взял с собой устав Пешношской обители и шесть человек братии. Позднее он стал епископом Твери. А оставив кафедру по старости, ушёл на покой в основанный им казанский Преображенский монастырь. Там он скончался глубоким старцем и был похоронен в 1576 году. Через 20 лет мощи Гурия и Варсонофия были обретены нетленными. Оба подвижника канонизованы Церковью.

    Хотя мощи Варсонофия почивали в Казани, на Пешноше оставалась зримая молитвенная память о нём: два слитые им колокола — в 100 и в 43 пуда, которые сохранялись до конца XVIII и до начала XIX столетий.

    Николо-Пешношский монастырь. Икона св. Варсонофия Казанского
    Николо-Пешношский монастырь. Икона св. Варсонофия Казанского.

    Старые хартии открывают нам имена пешношских настоятелей, которые наследовали святителю Варсонофию.

    В 1566 году Иван Грозный выменял у своего двоюродного брата, князя Владимира Андреевича, Верею, взамен отдав Дмитров. Как и положено было, новый владетель подтверждал прежние земельные владения. Это было сделано и в отношении Никольской обители на Пешноше. В частности, в двух грамотах от 1566 и 1567 годов упоминается настоятель Мартирий.

    Наступало суровое и страшное время... В стране свирепствовали опричники, заливая Россию невинной кровью. Держава страдала от войн и узаконенных грабежей, разорялись целые города и святые обители. Однако Пешношский монастырь эта участь, кажется, миновала. Хотя опасность разорения была.

    Около 1578 года царь отправил послание игумену Кирилло-Белозерского монастыря, упрекая монашество в падении благочестия. Досталось и пешношской братии. Говоря о прежнем величии Троицкого монастыря, царь замечает: «Такова была крепость в святом том месте древле; а ныне грех ради наших хуже и Пешноши, как дотудова Пешноша бывала». К счастью, Иван Васильевич не явился лично налаживать иноческую жизнь на Яхроме.

    К тому же, справедливости ради, нужно сказать, что некоторое оскудение духовной жизни у Пешноши произошло не совсем по вине братии. Одного за другим забирали у нас святых игуменов, а они, чтобы налаживать молитвенную жизнь в иных епархиях, брали с собой братьев, разумеется, наиболее искусных в монашеском делании.

    Это благородное «донорство», как мы увидим, будет проявляться и дальше, прибавляя славы монастырю. Однако оно же и ослабляло обитель: чем меньше подвижников оставалось, тем обыденнее становилась духовная жизнь киновии. Как бы то ни было, в конце XVI века здешнее иноческое общежитие не дало святых, прославленных Церковью.

    Тем не менее, лампада Пешношская не угасала. В это время здесь начальствовал игумен Герман. Именно в его настоятельство в 1584 году на российский престол вступил благочестивый царь Феодор Иоаннович. Он сразу же подтвердил грамоты, данные монастырю его предшественниками.

    Но летом того же года святыню посетило жестокое бедствие — пожар. По-видимому, огненное буйство не истребило монастырь совсем, но разгул стихии был ощутимым, судя по тому, что в пламени погибла упомянутая выше царская грамота. Настоятель вынужден был просить о выдаче копии документа, и получил новый список грамоты в начале сентября 1585 года. Похоже, что монастырь достаточно быстро оправился от последствий пожара и настоятель руководил им достаточно успешно. В 1592 игумена Германа переводят в Савино-Сторожевский монастырь.

    Ему наследовал игумен Аевкий. В 1598 году он участвовал в избрании на российский престол Бориса Годунова, и в соборной выборной грамоте есть его подпись.

    В следующем, 1599 году, отец Левкий получил царскую грамоту, подтверждающую владения монастыря. Но недолго продолжалось благоденствие древней обители. Пожар 1584 года послужил как бы зловещим пророчеством грядущих невзгод. Наступали времена, свидетельствами которых стали не только старые хартии, но и другие, гораздо более трагические памятники...

    Далее: Время испытаний
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос