25 лет в Югославии

Одигитрия Русского зарубежья.
Двадцать пять лет в Югославии.

Послe возвращения из Крыма в Югославе, Курская Чудотворная Икона еще некоторое время пробыла в Земуне, а потом была перевезена в сербский монастырь Язак на Фрушкой Горе, где сербскими церковными властями было предоставлено помещение для жительства хранителю Иконы, епископу Феофану. Остальные иноки, сопровождавшие Икону, были распределены по разным сербским приходам. Сербская Церковь тогда остро нуждалась в приходских священниках, из-за гибели нескольких сот священников во время 1-ой Мировой войны.

Несколько лет великая русская святыня была как бы в некотором забвении. Троицкая русская церковь в Белграде еще не существовала, и русские церковный службы совершались сначала в зале одной из сербских гимназий, а потом в малом деревянном бараке-часовне при сербской церкви св. апостола Марка.

Изредка св. Икона доставлялась в Белград, Земун и в Срем, Карловцы. В последних тогда проживал митрополит Антоши с Синодом и генерал Врангель со своим штабом. Возили Святыню и в другие места сосредоточения русских «избеглица», как сербы именовали русских эмигрантов. Всегда эти посещения вызывали большой духовный подъем и оставляли по себе светлую память. По большей части Икону сопровождал владыка Феофан.

Конечно, Чудотворная Икона пребывала на всех заседаниях 1-го Зарубежного Собора, с участием клира и мирян, в Ср. Карловцах в 1921 году, а равно и на всех архиерейских соборах в том же городе, которые все протекали под её святым осенением.

Из этого периода мне лично запомнились хорошо два момента. Первый — посещение Чудотворной Иконой предоставленного в распоряжение русских сербского монастыря св. Петки (Параскевы-Пятницы) в Шабачкой епархии, летом 1923 года, а второй — посещение той же Иконой русской студенческой конференции в Хоповском русском женском монастыре, осенью 1925 года.

Св. Петка — это значительный эпизод из истории русского зарубежного монашества. Там была сделана попытка создать большой русский общежительный монастырь, с русским общежительным уставом. Как это началось, я не знаю. Мне довелось прожить в нем лето 1923-го года, сразу же после окончания мною философского факультета Белградского университета. Был я тогда на распутье: поступать ли сразу в монахи, к чему я почувствовал призвание, или предварительно получить богословское образование.

Застал я Петковицкий монастырь во время его наибольшего расцвета. Там собрался буквально цвет тогдашнего зарубежного русского иночества. Настоятельствовал в монастыре епископ Вениамин Севастопольский. пытавшийся провозгласить в Крыму крестовый поход на большевиков, а потом, увы, сменивший вехи, несколько раз менявшей юрисдикцию, пробывший некоторое время здесь в Америке, в качестве советского экзарха, а потом уехавший в СССР. Проживал в то время в св. Петке один из ученейших русских богословов архепископ Феофан Полтавский, гостил временно владыка митрополит Антоний, со своим келейником, иеродиаконом Феодосием. Наместником обители состоял архимандрит Феодосий, нынешний apxиепископ Сан-Паульский и Бразильский. Духовником был иеромонах, впоследствии архимандрит, Аристарх, из группы монахов, вывезших Чудотворную Икону. Проводили летние каникулы в монастыре архимандриты Симон и Николай, тогда преподаватели сербских семинарий, а впоследствии епископы, первый в Польше, второй в Лондоне. Были монахи и послушники из знаменитой Оптиной Пустыни, как например монах Амвросий, впоследствии архимандрит и настоятель русского Мильковского монастыря, внесшего светлую страницу в историю русского зарубежного иночества.

Всего братии в св. Петке было больше 40 человек. Жили святым общежитием, по строгому уставу. Всенощные под воскресные и праздничные дни совершались по пяти часов и долее, а когда прибыла Курская Чудотворная Икона, то бдение продолжалось буквально всю ночь. Кто доставил Чудотворную Икону, к сожалению, не могу припомнить, но только не епископ Феофан, которого я хорошо знал еще по Курску.

Встреча Иконы была очень торжественная. Братия крестным ходом вышли далеко за стены Обители и с умилительным пением акафиста внесли в церковь. Во все время пребывания Иконы в монастыре перед ней ежедневно совершались акафисты, а отец Аристарх кроме того, часто среди дня служил молебны.

Это была моя первая встреча с родной Святыней в Зарубежье. К сожалению, воспоминания о ней у меня довольно смутные. Епископ Вениамин, узнав, по моем прибытии в монастырь, что я хочу испытать, что такое монашеское послушание, немедленно определил меня на кухню, где я и пробыл около двух месяцев, работая буквально по 16 часов в день, что называется, свету Божьего не видя. В церковь удавалось только заглядывать.

Нас на кухне было только двое: повар — иеродиакон, да я, грешный и весьма неумелый помощник. Надо было вставать в 3 часа утра и до прихода повара натаскать из далекого колодца под горкой целую бочку воды, ведер 20, нарыть на огороде два мешка картошки, нарвать овощей, наносить в кухню дров и затопить печку. В половине пятого являлся повар — весьма грозное начальство, постоянно на меня покрикивавшее. Начиналось приготовление пищи на 50-60 человек, ибо, кроме братии, всегда бывали гости и богомольцы. На моей обязанности было и мытье посуды. Тоже, по непривычке, дело нелегкое.

Честно признаюсь, что больше двух месяцев выдержать я не смог, тем более, что был надломлен трудными государственными экзаменами на философском факультете. Пошел к епископу Вениамину, взмолился — нет больше сил для такого тяжелого послушания. Смилостивился владыка, послал копать какую-то громадную яму для печки-сушилки фруктов, а по окончании этой работы благословил, по очереди с Георгием Советовым, будущим архиепископом Гродненским Саввой, недавно умершим в Лондоне, караулить монастырский виноградник. Дежурили посуточно. Это уже было легко, особенно по сравнению с прежними послушаниями. Тогда же, по совету митрополита Антония и архиепископа Феофана, решил получить богословское образование, тем более, что епископ Вениамин был назначен на Карпатскую Русь, и монастырь, после его отъезда, начал приходить в расстройство. Через год он и совсем увял. Прошу прощения у читателя, что включил клочок своих воспоминаний личного характера о св. Петке. Может быть, они когда-нибудь пригодятся будущим историкам русского зарубежного монашества.

Вторая моя большая встреча с Курской Чудотворной Иконой за тот период произошла на Хоповской студенческой конференции. Осень 1925 года. В сербском монастыре Хопово, в котором приютились инокини знаменитого на Холмщине Лесненского монастыря, собралось до сотни русской студенческой молодежи со всей Европы. Прибыло и немало профессоров, во главе с В. В. Зеньковским и С. Л. Франком, известным философом. В качестве почетного председателя был приглашен владыка митрополит Антоши. Присутствовали на конференции игумены монастыря Екатерина и Нина и духовник его, благостный батюшка о. Алексий Нелюбов, а также русское духовенство из Белграда.

Вся конференция протекала в весьма приподнятом духовном настроении среди молодежи, большинство которой стали впоследствии видными церковными деятелями. И вот, кто-то вспомнил, что совсем недалеко, в каких-нибудь 8-10 километрах, в монастыре Язаке, пребывает Курская Чудотворная Икона. Как было бы хорошо, если бы Владычица прибыла и осенила своим святым Покровом собравшихся на доброе делание ревнителей из молодежи. Немедленно вызвались охотники идти за Иконой. В числе их был и я. Отправились мы пешком через горы и долы, через сплошные виноградники в Язак. В этой нашей экипе был, между прочим, Димитрий Шаховской, ныне aрхиепископ Иоанн, один из столпов американской митрополии, ведущей сейчас весьма активно борьбу с нашей Зарубежной Церковью. Тогда мы с ним впервые познакомились и почти подружились.

Добравшись не без труда, т. к. несколько раз сбивались с дороги, до монастыря Язака, мы довольно шумной толпой ворвались в покои владыки Феофана и стали просить его отпустить с нами св. Икону. А спускалась ночь. Добрый владыка нас обласкал, похвалил за ревность и усердие, но Иконы нам доверить не решился и обещал лично привезти ее в Хопово на следующее утро.

Утешенные этим обещанием, хотя и несколько огорченные, по молодости, недоверием к нам, отправились мы налегке в обратный путь. Ночью совсем заблудились и попали в монастырь далеко за полночь. Нас ждали, кажется, часов до одиннадцати, а потом все разошлись спать. Все вышло к лучшему. На другое утро, предупрежденные нами, и члены конференции и все насельницы монастыря, приготовились к торжественной встрече. Икона прибыла в сопровождении епископа Феофана, в монастырской коляске, около десяти часов утра.

Молебен с акафистом служил сам митрополит Антоши, в сослужении большого сонма духовенства. Молодежь усердно молилась. Многие весь акафист простояли на коленях. Ощущалось явное веяние Божественной благодати. Все были ею насыщены. В этот день утреннего заседания конференции не было, мы, ея участники, ходили, как именинники, радостные, возбужденные, как бы парящие над землей. После отбытия Святыни и нашего постепенного спуска с небес на землю конференция пошла своим чередом, но проходила она уже мягко, светло и благостно. Думаю, что у многих участников конференции именно в Хопово созрело окончательное решение посвятить свою жизнь служению Церкви.

В том же 1925 году была построена в Белграде русская Троицкая церковь. В ней, с левой стороны, была сооружена особая благолепная сень. В эту сень, по решению Apxиерейского Синода, с согласия епископа Феофана, и была помещена Курская Чудотворная Икона для постоянного пребывания. Из Белграда она неоднократно отбывала для посещения очагов великой русской диаспоры по всей Европе. Бывала Владычица в Берлине, Париже, Лондоне, Брюсселе, Женеве, Софии и в ряде других больших и малых городов. Конечно, часто посещала русские колонии в Югославии. Ежегодно ее доставляли в городок Белую Церковь, где находились русский кадетский корпус, девичий институт и ряд других русских культурных учреждений. Это был культурный русский оазис, как бы городок дореволюционной России, где на улицах постоянно встречались люди в старой русской военной и даже гражданской форме, слышались русские военные песни проходивших строем кадет, гуляли чинными парами с классными дамами русские институтки. Этот славный городок вырастил целое поколение русской верующей национальной интеллигенции, никогда в то же время России не видевшей. С благоговением прикладывались русские юноши и девушки к исторической русской народной святыне, как бы впитывая в себя от неё православную благодатность и русскость.

Присутствовала Курская Чудотворная Икона и на Втором Всезарубежном Соборе, с участием клира и мирян, в тех же Сремских Карловцах, в августе 1938 года, в так называемый Владимировский год крещения Руси. Собор этот был несомненно самым крупным событием в истории нашей Зарубежной Церкви. В нем приняли участие 13 apxиepee, во главе с митрополитом Анастасием, 26 представителей духовенства и 58 представителей от мирян. Делегаты съехались со всего Зарубежья, в частности, с Дальнего Востока, из Северной и Южной Америки, и, конечно, со всей Европы. Господь и меня привел быть на этом Соборе в качестве представителя от нашего монашеского типографского Братства преп. Иова Почаевского во Владимировой на Карпатах.

Деяния Собора были весьма плодотворны, вынесено было много очень полезных для Церкви решений, и только начавшаяся в следующем 1939 году Вторая Мировая война помешала их вполне реализовать. Весь Собор протекал под честным покровом Пресвятой Богородицы. Курская Чудотворная Икона все время пребывала на специально уготованном аналое в зале заседаний. Дни соборян начинались богослужением, после которого обычно служился молебен перед Чудотворным образом.

В 1939 и 1940 годах состоялись довольно торжественные крестные ходы из Белграда в Хоповский монастырь с Чудотворной Иконой — попытка возродить подобные ходы из Курска в Коренную Пустынь. Начавшаяся война помешала развиться и этому доброму начинанию.

Во время войны, Божия Матерь, через свою Чудотворную Икону, явила много дивных знамений и чудес, чему имеется множество свидетелей даже здесь в США. В главе «Чудеса от св. Иконы» будет приведено несколько наиболее ярких свидетельских показаний из этого периода. Белград пережил два периода сильных бомбардировок: в 1941 году, 6-8 апреля — немецкой и в 1944 году — союзнической. Немецкия бомбардировки продолжались всего три дня, а союзнически несколько месяцев.

Целые кварталы Белграда были разрушены. Множество людей погибло под развалинами. И вот, было замечено, еще во время немецких бомбардировок, что не только все три русских храма в Белграде, но и те дома, куда была приглашаема для молебнов св. Икона, от бомб не пострадали или пострадали незначительно. В одном свидетельском показании указывается, что вся их улица была целиком разрушена, и уцелели только те два дома, в которых побывала Икона. Другой свидетель повествует, что буквально у самого их дома, где недавно побывала Икона, упали три огромных бомбы и... ни одна не взорвалась. Тогда русские люди, а за ними часто и сербы, начали усердно приглашать в свои дома Чудотворную Икону, носимую нашими священниками бесстрашно даже во время бомбардировок, и... чудеса продолжали изливаться непрерывным потоком на страждущих белградцев: те дома, которые посетила Икона, уцелевали от разрушения целиком или частично, как в случае со старушкой Викгорст, о чем будет подробно рассказано ниже, в отделе чудес.

В русской Троицкой церкви, где имела постоянное пребывание Икона, ежедневно совершались богослужения, на которых очень часто присутствовал владыка митрополит Анастасе, по праздникам всегда сам участвуя в богослужении. Неоднократно во время богослужений совершались налеты, но богослужение шло своим чередом, и только очень немногие богомольцы покидали храм, чтобы поискать спасения в бомбоубежище. Митрополит, конечно, никогда не оставлял храма в это время. Во время одной из бомбардировок одна большая бомба упала совсем близко за алтарем нашей церкви и взорвалась со страшной силой. Церковь однако осталась неповрежденной. Другая зажигательная бомба упала на рядом стоящую старую сербскую церковь св. ап. Марка и спалила ее.

Можно себе вообразить такую картину: страшный визгливый гул сотен приближающихся тяжелых бомбовозов, все ближе, все громче, все страшнее. Вот слышится свист и змеиное шипение падающих бомб. Оглушительные взрывы. Грохот падающих здание, сотрясающих землю, как во время сильного землетрясения. Крики раненых и умирающих ... А неподалеку, в русской церкви, отделенной от страшного неба только тонкой железной крышей, перед Чудотворной Иконой, толпа коленопреклоненных богомольцев, во главе с Первосвятителем Русской Зарубежной Церкви, с горящими, орошенными слезами глазами, вдохновенно поет всей церковью, единым сердцем и едиными устами:

«Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе Владычице ... Ты нам помози, на Тебе надеемся и Тобою хвалимся, Твои бо есмы рабы, да не постыдимся». И не постыждались верующие русские люди в своем уповании на Владычицу Mира. Сохраняла их жизни и их дома Всеблагая.

Помните ли, русские белградцы, это лихое и горькое время? Продолжаете ли горе иметь ваши сердца? Можете ли еще пламенеть в молитве к Заступнице Усердной, как тогда там? Пусть никогда не угасает в вас огонь этих великих, святых воспоминаний. Ведь никто не знает, не потребуется ли нам этот дивный молитвенный опыт в недалеком будущем. О, если бы с нами была тогда наша Зарубежная Одигитрия!