Мысли о благотворительности
Творческое объединение «Паритет» и американская компания «Вашингтон филм ассошейтис» в конце 1989 года показали в Москве и Ленинграде шоу-представление в рамках благотворительной миссии «Спасите детей!», связанной с предстоящими съемками совместного приключенческого фильма «Миша Адамс», пригласив на эти концерты детей-инвалидов и сирот.
После программы в Государственном концертном зале «Россия» ребят привели в буфет, где их ждало бесплатное угощение: на картонной тарелочке бутерброд с колбасой, песочное пирожное и яблоко. Плюс лимонад.
Взрослые же — организаторы, участники, гости, пресса — направились в это же время на «коктейль». С шампанским и всеми мыслимыми и немыслимыми деликатесами, на которые — даже в нынешние нелегкие времена — оказался способен один из ресторанов гостиницы «Россия». Все с удовольствием принялись за трапезу. Еще бы! Ведь на столиках языки-балыки, котлеты по-киевски и не лимонад, а усеянное медалями шампанское. Расходились, а лакомств на столах оставалось еще на столько же едоков: заказывали их, может, и на американские деньги, но с истинно российским размахом.
Куда это все теперь? Невольно вспомнились скромные бутерброды и песочные пирожные на бумажных тарелочках в «детском» буфете, и подумалось: «Кого благотворим-то? Детей или себя?»
И еще врезалось в память, как после концерта в фойе взрослые дяди, пришедшие сюда по детским билетам — были, были и такие,— без сомнений и комплексов становились вслед за пацанами и девчушками в очередь на получение предназначенных для сирот пакетов с плюшевыми мишками и сувенирами.
Вспомнилась и сама программа — в ней, конечно, было много такого, чего ребята нигде и никогда, возможно, больше не увидят.
Концерт ругать, впрочем, грех. Был он, в общем, хорош, став для ребят праздником: не так часто видят они певцов и танцоров в таких залах.
Но меня, наблюдавшего больше не за происходившим на сцене, а за лицами в зале (смеются, скучают?), интересовало другое: неужели мы сами, без заокеанских помощников не могли устроить для одиноких и больных детей такой праздник? И без американской финансовой поддержки обошлись бы советские спонсоры. Но ведь советско-американская благотворительная миссия — это же звучит! Участвовать в ней — престижно! Так для кого же праздник? Выходит, что даже милосердие наше порой эгоистично.
...Не первый раз общаюсь с детдомовскими, но только сейчас, пожалуй, окончательно сформулировал для себя, чем они так отличаются от домашних детей. Вовсе не одеждой — видел я в фойе ухоженных детдомовцев в чистеньких сине-белых (правда, одинаковых) свитерках,— а выражением лиц. По-другому смотрят глаза: немного напряженно, я бы сказал, вовнутрь — вокруг-то всё чужое, все чужие.
Иногда чуть приоткрыт рот — наверное, от избытка чувств, выражать которые не научены, а потому стесняются. Они, детдомовцы, облепили меня у перил балкона в фойе (внизу просматривалось, как куролесили клоуны и живые игрушки) — один на костылях, у другого на лице следы врожденного уродства, рядом девочка с неизлеченным церебральным параличом. И всех хотелось приласкать, всем сказать что-то доброе.
Всех не приласкаешь. Тем более что в стране таких детей — миллион с лишним.
У них нет родителей. С одной стороны, это плохо. С другой – наблюдать, как родители годами скандалят, а в итоге разводятся, когда становится необходим адвокат по разделу имущества, для ребенка тоже нелегко.
Не спорю, хорошо, если деньги, вырученные благодаря благотворительной миссии «Спасите детей!», хоть кому-то из них в чем-то помогут. Совсем неплохо, если малыши долго еще наперебой будут пересказывать друзьям, как, к примеру, артист перед микрофоном изображал им машинку зубного врача. Или как специально к ним приехал живой американский сенатор Джеймс Джефферс. Спасибо за все это организаторам акции.
И все же, все же... Сами-то мы в душе уверены, что нет в нашем милосердии, в нашем сострадании примеси самоутверждения, любования собой, пресловутых соображений престижа?
Какими будут в дальнейшем благотворительные наши акции? Станут ли истинными движениями сердца — навстречу сердцу другого человека, в чем-то обездоленного, слабого, одинокого? Или по-прежнему останутся модной формой любования собственным «благородством»? Это зависит от того, станем ли другими мы, изменимся ли.
К. Исааков, г.Москва
С использованием: журнал «Трезвость и культура», № 3, 1990 г.
