Роспись галереи церкви
Иоанна Богослова в Ростове
Роспись галереи церкви Иоанна Богослова в Ростове
Роспись галереи, окружающей церковь Иоанна Богослова с трех сторон,- наименее сохранившаяся часть стенописного комплекса. Почти полностью утрачена роспись сводов, наружной стены северной галереи, верхних частей оконных проемов.
На внутренних стенах галереи располагается цикл Деяний и Страданий апостолов. Он состоит из двух частей, соотнесенных с разными частями галереи. Несколько композиций на сюжеты апостольских деяний расположены в северном крыле, обособленном от остального пространства галереи. В западной и южной частях галереи развернут особый цикл Страданий апостолов, литературным источником которого являются не новозаветные «Деяния апостолов», а другой текст — «Сказание о двенадцати апостолах» св. Епифания Кипрского. Это Сказание с середины XVII века стало включаться в состав печатных изданий «Апостола» — книги, по которой на литургии читаются тексты апостольских Деяний и Посланий. На сюжеты «Сказания» в XVII веке не раз писались большие иконы, однако в монументальной живописи циклы апостольских страданий встречаются достаточно редко. Такой цикл в росписи галереи церкви Иоанна Богослова является наиболее ранним из всех сохранившихся в стенных росписях.
Композиции, иллюстрирующие Деяния апостолов в северной галерее церкви Иоанна Богослова, делятся на две группы, расположенные с двух сторон портала. Первую из этих групп составляют три сцены исцелений, совершенных апостолами Петром и Иоанном: исцеление хромого у ворот храма — самое первое чудо, совершенное апостолами именем Иисуса Христа после Сошествия Святого Духа, исцеление расслабленного Енея и воскрешение Тавифы. Во второй группе представлены «Крещение самарян апостолами Петром и Иоанном» и «Видение апостола Петра».
Первую из этих композиций образуют три сцены крещения народа, причем все они имеют общий архитектурный фон — изображение города. Объединяя всю композицию, над городом в сиянии парит голубь — символ Святого Духа, нисходящего на крещаемых людей. Эта сцена, очевидно, соотносится с текстом восьмой главы Деяний апостолов, рассказывающей о посещении апостолами Петром и Иоанном Самарии — с тем, чтобы уверовавшие во Христа самаряне приняли Духа Святого.
За сценой крещения самарян следует изображение «Видения апостола Петра» (Деян. 10, 1-48; 11, 1-18). В этом видении к Петру с небес спускается сосуд, наполненный разнообразными животными, птицами и гадами, и глас Божий повелевает взять любое из них для употребления в пищу. Среди множества животных были и те, которые считались по иудейскому закону скверными и нечистыми. Но Господь запретил Петру считать нечистым то, что очистил Бог. Смысл видения стал ясен апостолу позднее, когда к нему пришли посланцы римского сотника Корнилия, желавшего услышать проповедь слова Божия. Во время этой проповеди Дух Святой сошел на язычников, и тогда Петр понял, что открыл ему в видении Бог — он не должен был считать ни одного человека скверным или нечистым, потому что всех их очистил Христос. Очевидна связь изображения «Видения апостола Петра» с предыдущей сценой крещения самарян — ведь самаряне тоже были «скверным» народом, с которым иудеи не имели общения.
Цикл Страданий апостолов в церкви Иоанна Богослова состоит из двенадцати сюжетов, посвященных соответственно двенадцати апостолам. Открывает цикл сцена проповеди и суда над апостолом Петром, затем представлено распятие Петра вниз головою на кресте . Последним в цикле оказывается изображение «Усечения мечом апостола Павла». Таким образом, по краям изобразительного ряда оказываются сюжеты, посвященные первоверховным апостолам.
Отметим своеобразный композиционный прием, примененный в росписи галереи церкви Иоанна Богослова в тех местах, где композиции цикла Страданий апостолов соседствуют с богато украшенными западным и южным порталами. На прилегающих к этим порталам лопатках помещены фигуры нечестивых правителей, повернутые спиной к входам. Повторение этого мотива показывает, что ему придавалось особое значение. В западной галерее эти изображения к тому же воспринимаются в контрастном сопоставлении с надписью на архивольте портала: «Приидите, людие, Триипостасному Божеству поклонимся».
Облик росписи галереи определяют композиции из объединенных цветущими ветвями медальонов с полуфигурами святых, расположенные на наружных стенах; таковы «Древо Иессеево» — в западной галерее, «Союзом любви связуеми апостоли» — в южной и «Деисус» — в северной. Подобная композиция из медальонов занимала и большую часть свода галереи. К сожалению, роспись сводов почти полностью утрачена.
Сохранившиеся фрагменты росписи свода галереи представляют нижнюю часть ряда медальонов с полуфигурами святых на внутренних стенах галереи. Композиция из этих медальонов, обвитых цветущими ветвями, располагалась полукольцом в сводах западной части галереи, западнее северного и южного порталов. Живопись во всех медальонах сохранилась только до уровня плеч фигур, поэтому идентифицировать изображения практически невозможно, за исключением фигуры Авеля, держащего на руках ягненка. Другие святые в медальонах западной галереи имеют в руках развернутые свитки (тексты утрачены), что позволяет определить этот ряд фигур как изображения праотцев или пророков. Кроме того, в северной галерее сохранился фрагмент композиции с фигурами, стоящими перед троном.
Первые исследователи росписи галереи предполагали, что остатки росписи свода представляют собой часть композиции «Древо Иессеево». Помещение подобной композиции в своде галереи напоминает о росписи придворного Благовещенского собора Московского Кремля. Однако имеющееся на стене галереи церкви Иоанна Богослова изображение «Древа Иессеева» композиционно закончено и не имеет связи с росписью свода. К тому же, ориентация фигур в остатках медальонов в западной галерее показывает, что композиция — либо вся в целом, либо только в западной части галереи — не развивалась непрерывно и последовательно от «корня» к «вершине», а имела некое центральное изображение, располагавшееся над западным порталом. (Возможно, этим изображением была «Троица», на что косвенно указывает содержание молитвенной надписи на архивольте западного портала.) Это означает, что свод галереи украшала композиция, отличная от «Древа Иессеева», но перекликавшаяся с ним по структуре и, возможно, по составу изображений.
В одном из окон западной галереи полностью сохранилась декорация свода оконного проема и плоскости люнета над ним, что позволяет реконструировать эту часть росписи. В сводах окон помещались изображения херувимов, а в люнетах по две фигуры — херувима и серафима — красного и зеленого цветов. Таким образом, фигуры небесных сил, как и в церкви Воскресения, образовывали здесь непрерывный ряд, проходящий по внешней границе плана, буквально обступая, ограждая всю постройку. В сочетании с изображением херувима с мечом над входом в южную галерею, этот ярус фигур небесных сил, обступавших все здание, должен был, вероятно, напоминать о херувимской страже рая.
Создатели росписи подчеркивают и другой аспект символики храмового пространства. В четырех углах постройки, в больших клеймах, представлены ангелы с аллегорическими изображениями ветров в виде человеческих фигурок с трубами. Такие изображения символизировали четыре конца вселенной и часто включались в композиции Страшного суда (Мк. 13, 27). И космический, и эсхатологический аспекты этой символики были также непосредственно связаны с изображениями апостолов. Один из знаковых текстов апостольской службы — прокимен (песнопение перед чтением Апостола и Евангелия и причастный стих на литургии) гласит: «Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их». И лишь после того как слово Евангелия будет проповедано всем народам, совершится Страшный суд (Мк. 13, 10).
Строительство и роспись церкви Иоанна Богослова завершили формирование структуры и художественного облика ансамбля Ростовского Архиерейского дома в том виде, в каком его замыслил митрополит Иона. Этот замысел, выразившийся в ясных и простых архитектурных формах, в действительности весьма сложен и многопланов. Ни один элемент комплекса не может быть истолкован однозначно. Архиерейский дом — это и крепость, и замок, и монастырь, и в то же время ни то, ни другое, ни третье. Все составные части ансамбля соединены множеством внешних и внутренних связей. Перекликаются принципы и формы декорации фасадов и убранства интерьеров. При этом архитектура надвратных церквей построена на несоответствии внешнего внутреннему, за структурой их фасадов скрывается совершенно иная архитектурная конструкция, за скупостью наружного декора — многоцветье и пышность внутреннего убранства. Войдя в храм, человек оказывается среди изображений небесных сил и ликов святых, окружающих его со всех сторон, среди вьющихся цветущих ветвей орнамента, напоминавших о великолепии райского сада. А чинное течение божественной службы довершало уподобление церкви одной из райских обителей.
Создание столь огромного и столь организованнного архитектурного ансамбля могло быть обусловлено различными мотивами. Среди них можно выделить стремление митрополита подчеркнуть великолепием постройки важность святительского сана, подражание храмоздательной деятельности патриарха и царя, или желание сделать свою резиденцию зримым образом невещественного Небесного града. На многие вопросы, затронутые и не затронутые в этой книге, могут дать ответ только будущие исследования. Несомненно лишь то, что ансамбль Ростовского Архиерейского дома, созданный лучшими мастерами своего времени по инициативе и замыслу митрополита Ионы, есть не только замечательное произведение искусства, но и ценнейший источник для познания духовной и художественной культуры русского средневековья.
К оглавлению: Церковь Иоанна Богослова в Ростове Великом
