Алкоголь - зеленый змий

В народе алкоголь называют «зеленым змием». И вполне заслуженно. Он коварно умеет прикинуться добрым другом, на первых порах может и успокоить, и утешить, и развеселить, но потом кандалы, в которые он заковывает человека, оказываются «мертвыми».

Жертв алкоголизма затянуло в трясину отсутствие воли, неспособность противостоять ложному соблазну. Опускаясь все ниже и ниже и разлагаясь духовно, они нередко впадают в физический маразм.

Начинается эта трагедия незаметно, чаще всего в подростковом, а иногда и в детском возрасте. Первая рюмка, полученная из рук отца во время какого-нибудь семейного торжества или праздника, кажется мальчику противной, но гордость не позволяет выплюнуть поганое зелье. Он глотаег его через силу, со слезами на глазах, делая вид, что все идет отлично и ему «все нипочем», а веселье, приподнятое и радостное настроение фиксируются в памяти.

В дальнейшем выпивки проходят уже самостоятельно, в кругу одноклассников, которые считают себя взрослыми, которым грешно отказываться от компании. А «компании» начинаются порой очень рано. Во время практических занятий в клинике я всегда интересуюсь, в каком возрасте студенты впервые познакомились со вкусом алкоголя.

Подавляющее большинство — в пятом классе, некоторые — в шестом и немалое количество — в четвертом. Значит, в возрасте от 11 до 13 лет. И это уже не были угощения за родительским столом. Мальчики, собравшись где-нибудь в овраге, в подвале школы, во дворе, покупали бутылку красного вина. Их манил вкус вина, а не состояние опьянения. Постепенно они выпивали все большие дозы и хвастались этим.

Если этот процесс не остановить, то через год-два знакомства с алкоголем все прочнее и глубже подкрепляется положительный условный рефлекс на «чарочку». Как результат – завсегдатаи такого «знакомства» становятся клиентами РЦ Стимул, центра по лечению наркомании и алкоголизма.

Кроме того, и это главное, общая атмосфера такова, что «чарочка» делается своеобразным культом, ей начинают поклоняться, искать повода осушить ее. Причин для этого больше чем достаточно: при расставании, с горя и с радости, «с устатку», от «хворости», для аппетита и так далее. Чарочка превращается в стаканчик и становится неотъемлемой частью быта. Надо сказать, что не только юноши, но и девушки часто не возражают против лишней рюмки. От них нередко можно услышать: «Ну, что это за парень? Не пьет?! Это не мужчина!» Такое замечание, естественно, только подхлестывает.

Первое тяжелое опьянение, на алкогольном жаргоне «до сшибачки», не тревожит молодого человека. Правда, бывает как-то неудобно показаться на глаза людям, которые видели, как его «сшибло с ног». Но избавляет от этих неприятных мыслей та же чарочка.

Опохмелившись, он неловкости уже не чувствует, тем более что его собутыльники относятся к подобной «ошибке» благосклонно и снисходительно: «С кем не бывает?!»

Мало-помалу для хорошего настроения, для «забвения» дозу приходится прибавлять.

Однако попавший в беду человек — теперь о нем можно говорить именно так — не понимает всей тяжести своего положения. Он за два-три года стал более легкомысленным, потерял чувство меры и чувство ответственности за свое поведение.

Все теперь ему кажется возможным, легким, простительным, допустимым: «А что особенного? Подумаешь, выпил немного! Все пьют, а мне нельзя, что ли?» И друзья-приятели уговаривают его выпить, если замечают, что у него плохое настроение или тень какой-либо заботы.

«Друзьями» собутыльников можно назвать только в кавычках, так как именно они подталкивают человека к такому рубежу, когда он становится рабом алкоголя. Правда, пока он еще не совсем раб, как-то пытается сопротивляться, но помощи не находит, наоборот, компания тащит его за ту опасную роковую черту, переступив которую, он уже будет хроническим алкоголиком, будет пить до тех пор, пока не свалится или пока не выйдут деньги.

Все более и более тяжелые состояния опьянения начинают вызывать временную потерю памяти. Протрезвившись, человек понимает, что поступил неправильно, что выпил слишком много, дает себе слово больше так не делать. Ему вспоминаются какие-то обрывки не то событий, не то сновидений: то ли было это, то ли приснилось — ничего толком понять нельзя. Пока еще сохранились остатки стыда. Но чтобы не испытывать неловкости, «надо выпить». Алкоголь теперь необходим ему для успокоения, для сна, необходим и Езчером, и ночью. Вставать будет с головной болью, с отвра-тительным самочувствием, поправить которое можно только новой порцией водки.

Некоторое время, правда, еще удается поддерживать свой авторитет на работе, скрывая от сослуживцев пристрастие к алкоголю. Однако рано или поздно подобная «слабость» становится уже известной всем.

Нельзя забыть молодого человека лет тридцати, который торговал в большом магазине за отдельным прилавком. Парень то и дело исчезал с глаз. Я узнал в нем одного из своих подопечных. Продавец смутился и, в свою очередь узнав меня, откровенно рассказал, зачем и кому он «кланяется» под прилавком, показав недопитую бутылку красного вина.

Из таких несчастных состоят те группы молодых и старых, красивых еще или уже обезображенных алкоголем людей, которые рано утром, за час-два до открытия толпятся возле магазинов, надеясь, что какой-либо прощалыга или пропившийся подлец, устроившийся туда на работу, вынесет им за двойную или тройную цену «стаканчик».

Присмотритесь к ним внимательнее. У них тревожные лица, неуверенные движения, дрожащие руки. Они оглядываются по сторонам. Им кажется, что их ждет опасность, что за ними следят. Те, у кого не хватает рубля «на заправку», чувствуют себя хуже всех: отчаяние сменяется надеждами, что собутыльники могут угостить. Никто не угощает, хотя они заискивающе здороваются с «коллегами» и всем своим видом показывают, как им тяжело. А уйти от этого срама и унижения нет сил.

Подобные состояния приходится переживать каждое утро. Каждое утро одни и те же мысли, та же злоба на все и на всех, те же укоры совести. Это может продолжаться долгие месяцы, пока... не обострится страх, не пропадет окончательно сон, не появятся галлюцинации, сначала только по вечерам, чаще всего бессонной ночью, потом и среди белого дня... Страх все усиливается, больше дрожат руки и ноги, трудно вставать, трудно ходить... Спасительная водка уже не помогает, да и кажется теперь отвратительной.

Начинаются грезы наяву. Человек может чувствовать себя сразу в нескольких ситуациях: он понимает, что находится дома, и в то же время мгновенно переносится и в другие места, например на работу, в ресторан или в вагон дальнего следования — в любую самую невероятную обстановку. Если его потормошить, встряхнуть за плечо, повторить вопрос несколько раз, он правильно ответит на него, назовет свою фамилию, имя, отчество, скажет, кем и где работает, но все его внимание будет приковано не к реальным окружающим его событиям, а к галлюцинаторным переживаниям и помнить он будет не то, о чем говорил с врачом, а то, что ему тогда казалось. Помимо обильных зрительных, у него возникают и отдельные слуховые галлюцинации. Больной слышит приказывающие или угрожающие голоса и подчиняется им: может прыгнуть из окна, броситься под поезд или в воду...

Такой эпизодический алкогольный психоз, к счастью, проходит быстро. Два-три дня и несколько ночей благотворного сна возвращают человеку правильную оценку окружающих событий, снова делают его нормальным. После первого психоза он напутан, обещает бросить пить, у него искреннее стремление осуществить это благое намерение.

Он дает клятвы врачу, бывает особенно нежен с женой, перед которой чувствует себя виноватым, но... это только до выписки из больницы. При активном содействии собутыльников почти каждый вновь начинает пить: кто через неделю, кто через месяц, кто на следующий день, а кто сразу же, в ближайшем магазине, где только можно «сообразить на троих».

Систематически возрастающее количество поглощаемого алкоголя делает свое дело: разрушает тело и душу больного, доводя его до крайней степени падения. Постепенно наступает глубокая деградация, когда ради вина он готов на все; может солгать, украсть, согласиться на самый унизительный и подлый поступок. Все свое поведение, каким бы отвратительным оно ни было, алкоголик старается оправдать, представить себя в выгодном свете, а все происшедшее по его вине изобразить юмористически. Юмор алкоголика нормальному человеку кажется плоским, примитивным, хотя сам рассказчик веселится от души. Этот юмор с давних пор получил название «юмора висельников».

Попробуйте побыть хотя бы один день в компании деградированных алкоголиков, чтобы убедиться в справедливости и меткости этих слов.

Опустившегося пьяницу можно узнать даже по внешнему виду. Он неряшлив, на нем относительно новый, но грязный, замызганный костюм, пропитанный ужасным запахом, от которого непривычного человека тошнит. Мутные, ничего не выражающие глаза, испитое, одутловатое лицо, сине-багровый нос. Изо рта торчат остатки зубов. При разговоре он брызжет слюной, кашляет, сморкается в руку. Голос сиплый, дрожащий.

Походка неуверенная, с пошатываниями, движения замедленные, неуклюжие.

Подобный портрет хронического пьяницы списан, так сказать, с натуры — с реального человека, который до злоупотребления алкоголем был ловок и красив, умен и силен; мог взяться за любое дело и с блеском его закончить. Он пользовался любовью и уважением родных и друзей, соседей и даже просто знакомых. К нему обращались за советом, с его мнением считались. Его жене откровенно завидовали.

Сначала он, правда, выпивал редко и умеренно. Потом его можно было увидеть на улице «навеселе». Однако он хорошо себя держал, был в полном порядке. Что происходило дома, как он вел себя там, никому не было известно, только его жена стала грустной и малоразговорчивой. Но вот пошли слухи, что муж ее ревнует, причем без всяких оснований. Пить он начал еще больше, обвиняя в этом жену, которая «довела его своим развратом». Отношения в семье окончательно испортились: скандалы и сцены ревности повторялись все чаще. Больше всего страдали дети, теперь боявшиеся отца. Фактически его заменил им дед.

Пока наш «герой» работал в заводском поселке, явной алкогольной деградации у него не отмечалось. Однако стали возникать частые конфликты на производстве из-за прогулов, снизилась работоспособность, пропал авторитет. Оставаться на прежнем месте было невозможно. Он решил уехать и «начать новую жизнь».

Через три года в поселок вернулся окончательно опустившийся человек. Он исхудал, ссутулился, походка стала расслабленной, почти старческой. Все заработанные деньги пропил еще по дороге, которая удлинилась на целый месяц из-за «хороших попутчиков».

Инсульт (кровоизлияние в мозг) приковал его к постели. Обвиняемая в измене жена преданно ухаживала за ним. Очень скромная, работящая, любящая мать, она молча сносила все, так как понимала, что таким ее мужа сделала болезнь, связанная со злоупотреблением алкоголя. Она укоряла себя в том, что в свое время, когда он только начинал пить, смотрела на это сквозь пальцы: «Все так, не он один!»

Погублена жизнь великолепного парня, погублена жизнь его жены, искалечены судьбы сына и дочери.

Или другой, трагически закончившийся случай. Юноша начал пить еще в студенческие годы. В состоянии опьянения вел себя психопатически: требовал от жены необыкновенных проявлений любви и, так как любые «доказательства» считал недостаточными, «от обиды» бросался в озеро топиться, демонстративно пытался повеситься и пр. В то же самое время был груб и агрессивен. Под влиянием, по-видимому, патологических изменений сознания разбил стекла в собственной квартире и успокоился только после того, как его связали и держали связанным до утра. Утром ничего не помнил.

«Необходимая доза» постоянно увеличивалась, а он все более и более деградировал. Даже уезжал на Север в погоне за длинным рублем, что было, по его мнению, необходимо, чтобы можно было позволить себе не думать о деньгах, когда хотелось «погулять». Во время одного из таких «гуляний» он отморозил себе кисти обеих рук. В настоящее время это инвалид, который не может самостоятельно есть, одеться, обуться. Но и после такого тяжелого урока он продолжает пить.

На фоне выраженной алкогольной деградации у него развился хронический галлюциноз, не поддающийся терапии вследствие «срывов», которые себе часто разрешает больной, подолгу находящийся в психиатрической больнице. Под влиянием лечения и, главное, благодаря воздержанию в течение нескольких месяцев галлюцинаторные голоса начинают постепенно стихать, потом прекращаются. Больной поправляется физически, требует выписки, добивается ее и... запивает вновь, благо накопилась пенсия. Через месяц, иногда немного раньше, насколько хватает денег, он снова поступает в больницу, так как двух-трехнедельное злоупотребление алкоголем приводит к возобновлению галлюцина-ций. Так тянется уже несколько лет. В настоящее время ставится вопрос о переводе этого человека в загородную психиатрическую колонию на длительное лечение...

Ягодка П.Н. Осторожно, алкоголь! Москва, Издательство «Советская Россия», 1973 г.