Дело о смерти диакона В. Васильева

Дата публикации или обновления 01.05.2021
  • К оглавлению: Храм Успения Пресвятой Богородицы села Гжель. Исторический очерк
  • 13 октября 1825 г. - март 1826 г. Дело о смерти диакона В. Васильева.

    4 октября 1825 г. благочинный протоиерей Воскресенской церкви с. Павлова Димитрий Иоаннов написал рапорт архиепископу Московскому и Коломенскому Филарету о том, что «...21 сентября 1825 г. диакон церкви с. Гжели Василий Васильев волею Божией умер». К рапорту была приложена опись имения, оставшегося после умершего диакона: «Передняя горница, в ней чулан, печь изразцовая, против горницы сени, в сенях светелка крыта дранью, двор огорожен перильником с двумя навесами, против горницы погреб с напогрибицею, оному имуществу наследницею осталась дочь его девица Марья Васильева, 19 лет».

    В марте 1826 г. в Московской Духовной Консистории приказали: потребовать от благочинного сведения, кого избирают опекуном к девице.

    В октябре 1825 г. наборщик Московской Духовной типографии Максим Спасский написал прошение епископу Дмитровскому Кириллу: «Уведомился я, что при Успенской церкви с. Гжели дьячковское место находится праздным, на которое определенным быть желаю».

    По справке: Максим Спасский, ныне ему 20 лет, поведения порядочного, сын пономаря церкви села Спасского Егорьевской округи. В 1816 г. по ревизским сказкам показан 11 лет. В типографию поступил 27 сентября 1820 г. и обучался наборному делу, с 1822 г. был определен наборщиком, женат.

    16 октября 1825 г. Максиму Андрееву Спасскому был дан указ за № 5408 на бытие его дьячком в селе Гжели.

    Однако расследование по факту краж денег из храма продолжалось. И до тридцатых годов XIX в., когда дело было закрыто окончательно, до нас доходят отрывочные свидетельства разбирательства.

    Так, в январе 1826 г. по делу о краже из Успенского храма Гжели в 1818 г. 2183 руб. 41 коп. были допрошены крестьяне деревни Речиц, деревни Дониной, вотчины княгини Ольги Александровны Голицыной, и других деревень, которые показали, «...что священнослужители не были пьяны и поведения весьма хорошего...»

    А 17 января 1826 г. церковные старосты - крестьяне села Гжели Василий Елизаров, деревни Мининой Назар Тимофеев и Григорий Савельев Зотов показали, что «...пономарь Успенской церкви с. Гжели Наум Васильев в пьянстве обращается...»

    С такими показаниями согласуются и характеристики наших героев по Ведомости 1828 года, где, кроме прочего указано, что:

    «Успенская церковь с. Гжели состоит в твердости.

    При ней служат:

    Священник Иоанн Алексеев Терновский, 50 лет, поведения благонадежного.

    Священник Платон Николаев Покровский, 42 лет, поведения порядочного.

    Диакон Симеон Иванов, 33 лет, поведения хорошего. Дьячок Василий Стефанов, 4... лет, поведения посредственною.

    Дьячок Максим Андреев, 24 лет, поведения очень не худого.

    Пономарь Наум Васильев, 48 лет, поведения худого.

    Пономарь Александр Иванов, 34 лет, поведения похвального...»

    В это же время архивные документы напоминают нам об одном из героев нашей хроники XVIII в. - грозном батюшке; Казьме Григорьеве: «..А июля 1829 г. дочь умершего священника Успенской церкви с. Гжели Казмы Григорьева - Елена Казмина была определена на должность просвирни к церкви Архистратига Михаила Архангельского, что в Дорках, Бронницкого уезда, где ей в 1829 г. было 42 года». 1830 год стал, во-видимому, самым тяжелым для священников Иоанна Алексеева Терновского и Платона Николаева Покровского. Прямо с января неприятности посыпались одна за другой и привели в конечном итоге к удалению обоих батюшек.

    Все началось с того, что в январе 1830 г. благочинный священник Гуслицкой Ильинской церкви Иаков Иоаннов написал Митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету рапорт о том, что священники Успенской церкви села Гжели Иван Алесеев и Платон Николаев ведут себя недостойно, так как не провели 20 ноября 1829 г., в день возшествия на престол Государя Императора Николая Павловича, Божественную литургию. б февраля 1830 г. для расследования этого дела в Успенскую церковь прибыл благочинный Богоявленской церкви города Богородска Нестор Иоаннов, который после общения с некоторыми членами причта церкви отказался вести дело из-за своего родства с одним из церковнослужителей сей Успенской церкви Гжели. Расследование, таким образом, не успело начаться, так как уже в марте 1830 г. благочинный священник Гуслицкой Ильинско-Николаевской церкви Иаков Иоаннов написал еще один рапорт, в котором вспомнил, что священник Платон Николаев 4 февраля 1829 г. не совершил литургии в день рождения Великой Княгини Марии Павловны, а пел часцы и молебны, и о других его неправильных поступках. Усилив, таким образом, предполагаемую вину обвиняемых.

    Но и это было еще не все, что ожидало наших батюшек. Как говорится, «Пришла беда - отворяй ворота!»

    На этот раз произошло просто вопиющее событие, при котором будь Успенская церковь однопрестольным храмом, она могла быть закрыта на неопределённый период, а значит, тысячи людей остались бы без духовного окормления.

    А дело было так. В том же марте 1830 г. на имя благочинно поступил рапорт от диакона Симеона Иванова, дьячка Максима Андреева и пономаря Наума Васильева о том, что: «24 февраля 1830 г. в понедельник второй недели Святого поста священник Успенской церкви с. Гжели Иоанн Алексеев служил в похмелье, в алтаре обрезал себе палец копием и окровавил агнец и Литон».

    Позже на Святом Антиминсе были также обнаружены капли крови, а поэтому с 28 марта «на означенном Антиминсе не священнодействовали, а служили в придельной церкви святителя Николая».

    И это был уже не обыкновенный проступок священника, а преступление, осквернение святынь.

    В марте того же 1830 г. в должности благочинного Гуслицкой Ильинско-Николаевской церкви священник Иаков Иоаннов написал рапорт (уже третий за последний месяц) митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету: «Церковнослужители Успенской церкви с. Гжели донесли мне, что местный их священник Иоанн Алексеев ведет себя противно званию своему, живет невоздержанно, священнослужения исправляет весьма редко».

    После такой массированной атаки дальнейшее священнослужение было маловероятно. И действительно, решение последовало незамедлительно. 25 апреля 1830 г. резолюцией митрополита Филарета антиминс было велено переменить на новый и на сем, по окроплении престола святою водою, священнодействовать, а священнику Иоанну Алексееву было запрещено священнослужение до окончания следствия по этому делу (забегая вперед, скажем, что следствие по этому делу длилось до середины 1833 г.,. и было закрыто уже после кончины о. Иоанна.)

    И в тот же день, 25 апреля 1830 г., задолго до окончательного решения по этому делу Московской Духовной Консистории, священник Иоанн Алексеев был запрещен в священнослужении и отрешен от места.

    Но уже через 5 дней, 30 мая 1830 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом на освободившееся священническое место к Успенской церкви Гжели был переведен священник церкви Успения Пресвятой Богородицы с. Кишкина Бронницкого уезда Иоанн Васильев Смирнов, сын священника, окончивший курс наук (богословских, философских, церковно-библейской истории, физики, математики, языков: еврейского, греческого, латинского и французского) в Перервинской семинарии и 7 октября 1822 г. архиепископом Московским и Коломенским Филаретом посвященный во священника к церкви с. Кишкина.

    А еще через месяц, 11 июня 1830 г. по резолюции Его Высокопреосвященства митрополита Московского и Коломенского Филарета запрещенный в священнослужении гжельский священник Иоанн Алексеев был определен на дьячковское место к Рождественской церкви села Мячкова, на что ему был указ дан из Московской Духовной Консистории за № 4207.

    И, несмотря на то, что бывший священник, а теперь дьячок в Мячкове, вроде как понес заслуженное наказание, следствие продолжалось. Так, через два года, 18 мая 1832 г. бывший священник церкви в Гжели Платон Николаев в Московской Духовной Консистории на допросе показал: «15 марта 1830 г. по окончании литургии я, усмотрев на литоне аловатое пятно, спросил диакона Симеона Иванова о причине этого пятна, а он ответил, что не знает. 16 марта 1830 г. в воскресенье после всенощного бдения я призвал в Успенскую церковь села Гжели священника Иоанна Алексеева, пригласил крестьян села Гжели и спрашивал у священника Иоанна Алексеева, отчего такое пятно оказалось на литоне, а он ответствовал, что не знает.

    После чего священника Иоанна Алексеева стал укорять диакон Симеон Иванов, что он священник Иоанн Алексеев во время священнодействия литургии по причине смерзшегося Агнца раздроблял оный копием и, порезав палец, окровавил литон. После сего я, священник Платон Николаев, снял окровавленный Антон и запечатал, а Святой Антиминс завернул в чистый платок, но на Антиминсе пятен не заметил. Только 28 марта 1830 г. священник Иоанн Алексеев заметил на Святом Антиминсе малую крапину. С сего времени на означенном Антиминсе не священнодействовали, а служили в придельной церкви святителя Николая».

    18 июля 1833 г. в селе Мячкове Бронницкого уезда умер находящийся в должности дьячка при церкви Рождества Богородицы села Мячкова запрещенный бывший священник Успенской церкви Гжели Иоанн Алексеев.

    А 24 июля 1833 г., то есть через шесть дней после кончины отца Иоанна, в Московской Духовной Консистории слушали дело по поводу появления в 1830 г. окровавленных пятен на литоне и антиминсе и приказали:

    1) Священник Иоанн Алексеев не сознался, что окровавил на престоле служебник и св. Антиминс, не уличен и свидетелями не доказан, и поэтому происшествие сие предать суду Божию;

    2) Так как св. Антиминс переменен уже на новый, то Литон предать огню в церкви в жаровне, а копие очистить водою и оставить без употребления, служебник в церкви не употреблять и из описи церковных книг исключить». Так закончилась история гжельского священника Иоанна Алексеева Терновского.

    Не многим дольше прослужил в Успенской церкви священник Платон Николаев Покровский. В 1830 г. ему было запрещено на три месяца в служении «за недостойное поведение и не выполнение своих обязанностей».

    12 февраля 1831 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом священник церкви Успения Божией Матери с. Гжели Платон Покровский был переведен на вакансию священника к Покровской церкви с. Покровского, Локотня тож, Звенигородского уезда.

    Вместо Платона Покровского 6 февраля 1831 г. митрополитом Московским и Коломенским Филаретом на священническое место к Успенской церкви был переведен священник церкви свт. Николая села Федоскина Московского округа Михаил Феодоров Лебедев.

    Михаил Феодоров Лебедев родился в Московской губернии, сын священника. Обучался в Спасо-Вифанской семинарии наукам:; богословским, философским, церковно-библейской истории, фин зике, математике, языкам: еврейскому, греческому, латинскому и немецкому. 27 ноября 1819 г. митрополитом Московским и Коломенским Серафимом был произведен во священника к церкви села Федоскина.

    В 1829 г. был определен духовником священно-церковнослужителей митрополитом Московским и Коломенским Филаретом по избранию местного благочинного и всех священно-церковнослужителей.

    12 апреля 1831 г. пономарь гжельской церкви Наум Васильев был исключен из духовного звания.

    28 октября 1831 г. дьячок той же церкви Василий Степанов; был уволен от должности.

    Продолжать дознание о поведении священников гжельской Успенской церкви Ивана Алексеева и Платона Николаева поручили вести благочинному священнику села Морчугово Иоанну Михайлову, который 18 января 1832 г. написал, что: «когда прибыл в с. Гжель, священников сих там не нашел, так как, якобы, священник Иван Алексеев находится на причетническом месте при церкви с. Мячкова Московского округа, а священник Платон Николаев неизвестно где находится».

    1 февраля 1832 г. сообщается, что бывший священник Платон Николаев находится в селе Локотне Звенигородского округа и причетнической должности.

    Для дальнейшего расследования дела о поведении бывших священников Успенской церкви Ивана Алексеева и Платона Николаева в Гжель вновь прибыли Ульянинский священник Сергий Матфиев и благочинный священник села Морчугово Иоанн Михайлов, которые написали об этом рапорт 19 мая 1832 г.

    15 мая 1832 г. для дознания о поведении бывших священников Ивана Алексеева и Платона Николаева в Гжель прибыл бывший гжельский священник, а ныне священник Покровской церкви села Покровского, Локотня тож, Звенигородского округа Платон Николаев и сказал при дознании, что «...литургии 20 ноября 1829 г. не было из-за неимения красного вина у старосты церкви того села Гжели крестьянина Петра Петрова». Неизвестно, удовлетворительно ли было такое объяснение, но бывшим сослуживцам отца Платона - диакону села Гжели и уволенным от должности дьячкам Василию Стефанову и Максиму Андрееву этого явно было мало. И они донесли, что священник Платон Николаев занимался наукой и учением священнику недостойным, и предъявили при этом его студенческую тетрадь, в которой он вел свои записи, в том числе на латинском языке, обучаясь в Духовной семинарии. Священник Платон Николаев обвинялся также в том, что при служении великомученику Никите в Успенской церкви Гжели молебном, по желанию молящихся, они - молящиеся - сами на себя налагали вериги. Платон Николаев отвечал, что этот обычай издавна был в Успенской церкви, задолго до прихода его служить в сей храм на священническое место. А по поводу записей в тетрадях никаких объяснений он не давал, да и вряд ли кто из комиссии, разбиравшей его дело, серьезно отнесся к этой части обвинения.

    17 мая 1832 г. для дознания о поведении бывших священников Ивана Алексеева и Платона Николаева в Гжель прибыл бывший гжельский священник, а ныне находящийся в должности дьячка при церкви Рождества Богородицы в селе Мячкове запрещенный священник Иоанн Алексеев.

    Сейчас мы не можем точно сказать, чем кончилось дело, но к 1831 г. в Успенской церкви почти полностью сменился причт.

    По ведомости 1831 г.:

    «...церковь Успения Божией Матери в с. Гжель каменная, с таковою же колокольнею, крепка.

    При ней служат:

    священник Михаил Феодоров Лебедев, 39 лет. У него жена Александра Феодорова, 28 лет.

    Диакон Симеон Иоаннов Смирнов, 38 лет. У него жена Матрона Карпова, 36 лет.

    Дьячок Максим Андреев Спасский, 27 лет. У него жена Татиана, Иоаннова, 2... лет.

    Пономарь Александр Иоаннов Птщын, 37 лет. У него жена Агриппина Иоаннова, 37лет.

    Священник Иоанн Васильев Смирнов, 33 лет. У него жена Надежда Михайлова, 2... лет.

    Дьячок Павел Леонтьев Ласкин, 20 лет, холост.

    Пономарь Андрей Васильев Боголепов, 53 лет. У него жена Анна Стефанова, 50 лет.

    Заштатные и сиротствующие:

    сей церкви дьячок Василий Стефанов Виноградский, 52 лет) который живет на пропитании принимаемого им к дочери его Марии зятя означенного дьячка Павла Леонтьева. У него жена Дарья Никифорова, 50 лет, и дочь Мария, 18 лет.

    В приходе: по части 1-го священника в селе Гжели крестьян 44 двора 159 муж. и 173 жен. Всего 245 дворов 854 муж. и 880 жен.

    По части 2-го священника в селе Гжели крестьян 48 дворов 187 муж. и 181 жен. Всего 233 дворов 874 муж. и 910 жен».

    Уже при вновь назначенных священнослужителях было окончательно закрыто дело о кражах из Успенского храма.

    2 августа 1833 г. в Московской Духовной Консистории слушали дело о краже в 1818 г. из Успенской церкви 2183 руб. 41 коп., где было сказано, что: «...несколько крестьян оставлены в сильном подозрении, но вина их не была доказана. Служившие же в храме при краже денег священники уже ныне не служат в храме, один из них Иоанн Алексеев умер, умер также диакон Василий Васильев, дьячок Василий Степанов был уволен от должности, а пономарь Наум Васильев исключен из духовного звания...».

    14 ноября 1833 г. по Указу Его Императорского Величества в Московской Духовной Консистории опять слушали дело о краже в 1818 г. из гжельской церкви 2183 руб. 41 коп. и было определено: «...отнестись с Московской Уголовной платой насчет того, с кого следует взыскать похищенные из церкви деньги, так как никакого в предыдущем решении Московской Уголовной палаты заключения постановлено не было».

    То есть следствие зашло в тупик, а те, кто украл деньги из храма, не были найдены.

    Следующие два десятка лет в Успенской церкви служили: Иоанн Васильев Смирнов: 1830-1850 гг. Михаил Федоров Лебедев: 1831-1847 гг. Василий Степанович Постников: 1847-1850 гг.

    Как мы помним, 30 мая 1830 г. на место запрещенного священника Иоанна Алексеева был переведен священник Иоанн Васильев Смирнов. О нем сохранились только отдельные сведения.

    Так, в 1831 г. он был временно запрещен в священнослужении из-за неосторожного обращения со святыней. 15 июля 1831 г.

    О. Иоанн во время служения литургии уронил несколько капель святой Крови на антиминс, зацепив потир поручей. Он сразу же собрал их в потир, но, через несколько дней, разложив антиминс при служении, заметил на нем красное пятно. Другому священнику (Михаилу Федорову Лебедеву) он объяснил, что «заготовляя накануне Святые Дары, вероятно, положил на это место неотертое копие или лжицу».

    В предпразднество Преображения Господня, совершая литургию, он снова увидел пятно на внешней стороне антиминса и «в смущении и страхе после потребления. Святых Даров высосал пятна, не сказав никому».

    15 сентября красные подтеки заметил второй священник, Михаил Лебедев. Каким-то образом о случившемся стало известно митрополиту Филарету, но 24 сентября священник Иоанн Васильевич Смирнов написал объяснительную записку, на которой владыка поставил следующую резолюцию: «Священник виноват:

    1) в неосторожном обращении со святынею;

    2) в том, что случившегося не открыл немедленно начальству, ниже другому священнику, от чего произошло, что священнодействовал неразрешённым в случившемся, и что объясняемые им сомнения о повреждениях св. антиминса, от него независевших, не могут быть приведены к ясному дознанию истины;

    3) в том, что миропомазанный антиминс сосал устами, что предписано только в отношении к вещам неосвящённым, или в низшей степени освящения. Почему учинить следующее:

    1) святой антиминс переменить, в отвращение сомнения, новым по надлежащему;

    2) до исполнения сего запретить сему священнослужение, кроме епитимий, которую примет он от своего духовника;

    3) подтвердить ему и другому священнику, чтобы охраняли чистоту св. антиминса, а о противных сему случаях объявляли начальству без малейшего промедления».

    В 1835 г. Иоанн Васильевич Смирнов был вновь временно отрешен от должности за выдачу благочинному священнику неточной справки о раскольниках.

    Здесь уместно будет привести почти полностью церковную ведомость за 1835 г. Кроме того, что она интересна сама по себе как наиболее полная, в ней нашли отражения описываемые события. Так, сведения о своих проступках в ведомости о. Иоанн Смирнов записывает собственноручно и довольно подробно.

    Далее: Ведомость о церкви Успения Божией Матери Бронницкого уезда села Гжели за 1835-й год
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос