Село Троицкое и Новосильцево
Село Троицкое Мытищинского района и Новосильцево.
Село Троицкое Мытищинского района Московской области своим происхождением уходит в далекое и славное прошлое древней Руси.
Неделимыми узами это село было некогда связано с деревней Новосильцево (ныне Новосельцево), так как они являлись единым имением и принадлежали удельному князю Владимиру Андреевичу Храброму, двоюродному брату святого великого князя Димитрия Донского. Вместе со своим святым братом он принимал участие в Куликовской битве 1380 г., где показал себя мужественным, храбрым и мудрым воином, ревнителем веры и защитником своего Отечества. За свои ратные подвиги и бесстрашие он и получил прозвище — Храбрый.
В те далекие времена село Троицкое и деревня Новосильцево представляли собой живописные пустоши по обеим берегам реки Клязьмы и вместе с другими прилежащими землями составляли северный удел Московского княжества.
Вместе с князем Владимиром Андреевичем Храбрым, на Куликовом поле плечом к плечу бились с нечестивыми татарами его верноподданные бояре, среди которых, особым усердием отличался Стефан Новосильцев. Очевидно, после великой победы в качестве награды за ратный труд князь пожаловал небольшую часть своего владения именно ему.
С этого момента эта местность стала называться Новосильцевым, неся в себе название древнего боярского рода. Будучи людьми верующими и благодарными Богу за все Его благодеяния и за великую победу на Куликовом поле, Новосильцевы на новой своей вотчине построили деревянный храм в честь Святой Троицы. Но, к сожалению, точные даты образования села Новосильцево и постройки церкви не известны.
Около полутора века владели этой местностью Новосильцевы, которые по неизвестным причинам в середине XV столетия были вытеснены из среды Московских бояр и лишились права на подмосковные земли, в том числе и на Новосильцево. Название же села сохранилось по фамилии прежних хозяев до сего дня.
Кто стал владеть селом после того, как Новосильцевых вытеснили из среды Московских бояр, не известно. Самые ранние сохранившиеся упоминания об этих землях, относятся к концу XVI в. Из исторических трудов братьев Холмогоровых мы узнаем о владельцах, которым принадлежала эта местность в 1585 году: «За князем Василием Федоровичем Шуйским-Скопиным старинная вотчина отца его, село Новосильцево на реке Клязьме, а в селе церковь Сергия Чудотворца, да придел Святой Троицы стоит без пения, да к тому же селу припущена в пашню пустошь Потапова, при селе мельница, на реке Клязьме, в одно колесо ». Когда селом стал владеть этот знаменитый княжеский род, точно сказать нельзя. Василий Федорович был явно не первый владелец из своего рода. В писцовых книгах летописец называет эту местность «старинной вотчиной отца его», что означает принадлежность ее не только его отцу, но и более древним представителям этого рода. Учитывая особое влияние с конца XV — начала XVI вв. князей Шуйских на великокняжеский престол, можно предположить, что эти земли, после бояр Новосильцевых, практически сразу перешли в их владение.
Из вышеприведенного отрывка видно, что при князе Василии Федоровиче «Церковь стояла без пения», то есть Богослужения в ней не совершались. Причиной этому могло стать моровое поветрие, которое, особенно в царствование Иоанна Грозного, свирепствовало в приделах Московского княжества. Из истории известно, что Иоанн IV Васильевич Грозный принимал самые жестокие карантинные меры, чтобы остановить распространение чумы. При нем город, в котором появились признаки «мора», тут же окружали заставами и засеками — заграждениями из поваленных деревьев. Это делалось для того, как пишет летописец, «чтобы из поветренных мест в неповетренные места не ездил никто, чтобы на здоровые места поветрие не навести». Ослушников, дерзнувших, вопреки запрету, посетить зараженную территорию, царь приказывал сжигать вместе с умершими, хотя бы это были священники, ездившие исповедовать и причащать больных. Такая борьба с «моровым поветрием» может показаться страшней самой болезни, но при таких мерах в царствование грозного царя чумы в Москве не было.
После смерти царя Иоанна IV Васильевича Грозного в 1584 г., когда жесткие карантинные меры значительно ослабели мы и встречаем первые признаки жизни в селе Новосильцеве в 1585 году, описанные летописцем. До этого момента почти сто лет, с конца XV и до конца XVI веков, об этой местности история умалчивает.
Говоря о знаменитых Шуйских-Скопиных, а позднее Скопиных-Шуйских (со временем приставка стала писаться сначала), владевших селом Новосильцевым и прилежащими землями, нельзя не вспомнить о тех славных и многих заслугах этого княжеского рода перед Государством Российским.
Происходивший от Суздальских князей, этот род, начиная с середины XV века, верно и самоотверженно служил Российскому отечеству. Вместе с тем, Шуйские принимали активное участие в делах Православной Церкви. Например, в 1542 году князь, впоследствии глава бояр и воевода, Иоанн Шуйский был одним из самых значимых людей, принявших участие в избрании на Московскую кафедру Святителя Макария, знаменитейшего из всех митрополитов XVI века по своему образованию и архипастырской деятельности.
Дед упоминаемого выше Василия Федоровича Шуйского-Скопина, Иван Васильевич, был предводителем одного из полков в войне с великим Литовским княжеством (1512-1522 гг.).
Отец его Федор Иванович Шуйский-Скопин, будучи воеводой, участвовал в различных военных походах, главным из которых было знаменитое покорение Казанского княжества. Сам Василий Федорович не меньше потрудился во славу своего Отечества, чем его отец и дед. Вместе со своими родственниками, князьями Шуйскими, он в 1570 году участвовал в походе Иоанна Грозного на Новгород. После его покорения несколько лет правил этим Великим городом.
В 1581 г. Псков осадил польский король Стефан Баторий где Василий Федорович явил себя отважным защитником этого города.
После смерти Иоанна Грозного, при царствовании Бориса Годунова Василий Федорович подвергся притеснениям, попал в опалу, и не дожив до старости скончался прежде времени в 1595 году.
Самым знаменитым из всех Скопиных-Шуйских был сын Василия Федоровича Михаил. Он, также как и его отец, прожил небольшую, но очень яркую жизнь. Рано лишившись отца, получил прекрасное воспитание, и образование под руководством матери, Княгини Елены Петровны. Обученный различным наукам и имевший не по годам зрелый ум, он уже при Борисе Годунове был стольником. При царствовании Василия Шуйского, будучи ему родым племянником, был ближайшим человеком к престолу. На военное поприще он вступил в 1606 г. Его жизнь проходила в нелегкое время для святой Руси. Царила смута и, вместе с тем, враги государства Российского со всех сторон пытались завоевать его. Не случайно, что ератная служба Михаила совпала с великим духовным событием для Руси — перенесением мощей святого благоверного убиенного царевича Димитрия из Углича в Москву. Укрепляемый новоявленным покровителем земли Русской, он, по приказу своего дяди, царя Василия Шуйского, выступил с Московским воинством против Болотникова.
Иван Болотников был холопом князя Андрея Андреевича Телятевского. Став предводителем боярских холопов и крестьян, а также посадских людей окраинных городов, стрельцов и казаков, он творил бесчиния и выступил против царской власти. Его выступление сопровождалось грабежами, убийствами и насилием над боярской знатью. Михаил Васильевич дважды выступал против этого изменника и дважды разбил его: первый раз при «реке Пахре, имея в своем распоряжении лишь небольшой отряд. Хотя незадолго до этого главные силы московского войска, предводительствуемые Мстиславским и другими боярами, потерпели от Болотникова полное поражение. И второй раз при урочище Котлах, после чего Болотников вынужден был засесть в Туле. Мятежник был взят в осад Московскими войсками и С.-Шуйский предводительствуя передовым отрядом немало способствовал взятию его в этом городе.
Когда царь Василий Шуйский решил обратиться за помощью к шведам, то для переговоров об этом он отправил в Новгород Михаила С.-Шуйского. Несмотря на ряд препятствий, последнему удалось достигнуть цели. Сопровождаемый 12-тысячным отрядом шведского войска, под предводительством Якова Делагарди, С-Шуйский 14 апреля 1609 г. выступил из Новгорода для «спасения престола». Взятием Орешка, Твери и Торжка он очистил север от врагов, а поражением при Калязине войска гетмана Сапеги и занятием Александровской слободы заставил последнего снять осаду Троицкой лавры. Успеху действий С-Шуйского много мешали недостатки средств для уплаты жалованья шведским наемникам и необходимость заниматься обучением войска; тем не менее, войско С-Шуйского обратило в бегство «тушинцев», и народ смотрел на него, как на своего «спасителя» и «отца отечества».
После чего к нему явились посланные от Ляпунова с предложением царской короны, которое он отклонил. Тем не менее народ очень любил его и по приезде в Москву С-Шуйскому устроили самую торжественную встречу. Все это возбудило к нему сильнейшую зависть в его же родственниках и особенно в дяде его Димитрии Ивановиче Шуйском, который должен был уступить ему главное начальствование над московским войском, снаряженным под Смоленск. Не без ведома, кажется, и самого царя, решено было избавиться от Михаила. На пиру у Воротынских жена Димитрия Шуйского поднесла ему отраву, от которой он и умер 23 апреля, после двухнедельных страданий.
Царь велел похоронить его в Архангельском соборе Московского кремля, но не рядом с царскими гробницами, а в особом, новом приделе. Современники почти все говорят о нем, как о великом человеке, и свидетельстсвуют об его «уме, зрелом не по летам», «силе духа», «приветливости», «воинском искусстве и уменье обращаться с иностранцами». В народе надолго сохранилась о нем самая лучшая память, выразившаяся в нескольких весьма распространенных песнях.
В писцовых книгах 1623-1624 гг. написано: «за старицею за княгинею Онисьею княз Михайловою матерью Васильевича Скопина, старинная их вотчина сельцо Новосильцеве, на реке Клязме, да к тому сельцу припущено в пашню пустошь Потапово, а в них церковь во имя Живоначальной Троицы, да в приделе Сергия чудотворца деревянная, у церкви дворы: попов, дьячков, да пономарев пусты, да в селе 5 дворов людских задворных, да 3 двора крестьянских и 4 двора бобыльских, людей в них тож» . Из этого видно, что рано овдовев и потеряв единственного сына, княгиня Елена Петровна по доброму русскому обычаю постриглась в монашество, дабы своими молитвами уготовить Царство Небесное любимому мужу и сыну. Где она вела подвижническую жизнь, в селе Новосильцево или в каком-нибудь монастыре, не известно. Церковь в это время скорее всего не действовала, т. к. по тексту видно, что дворы священников, диаконов и пономарей были пустыми. Как окончила свой жизненный путь старица Онисья, также точно не известно.
Церковная жизнь в селе Новосильцеве возродилась около 1628 года, об это говорят приходные окладные книги Патриаршего Казенного Приказа 7136 (1628 гг.) в которых написано: «церковь великого чудотворца Сергия в селе Новосильцеве, дани 2 алт. 2 денги, по наказу гривна; апреля в 8 день на нынешней 136 год те денги взято».
Вполне может быть, что в это время владелицей села была еще овдовевшая княгиня Онисья. Далее в книгах Патриаршего Казенного Приказа определенно указывается владелец села Новосильцева, Иван Иванович Шуйский: «церковь Живоначальной Троицы, да в приделе Сергия чудотворца, у пруда, в вотчине князя Ивана Ивановича Шуйского, в селе Новосильцеве, дани 13 алтын, заезда гривна». Он был последним представителем княжеского рода Шуйских, владевших селом Новосильцевым с прилегающими землями. Будучи бездетным, он скончался в конце 40-х годов XVII века. Не имея прямых наследников, перед смертью он составил завещание, в котором в качестве дара передавал свои владения, с. Новосильцево и прилегающие пустыни, своей племяннице, княгине Анне Урусовой.
У Холмогоровых под 1646 годом эта местность числится не только за Анной Урусовой, но и за ее родственником, князем Михаилом Пронским.
Пронский был женат на княгине Авдотьи, которая, так же как и Урусова была племянницей И. И. Шуйского «за вдовою княгинею Анною князь Петровою женою Урусова и князем Михаилом Пронским, в селе двор вотчинников (кн. Пронского), 15 дворов крестьянских и два двора бобыльских в них 42 человека».
После смерти Анны Урусовой полноправным владельцем села стал Михаил Петрович Пронский (с 1646 г.). Его отец — Петр Иванович Пронский был боярином при царе Алексе Михайловиче Романове.
На долю Михаила Петровича выпали нелегкие испытания: в 1654 году, в царствование «тишайшего» царя Алексея Михайловича на столицу обрушилась страшная эпидемия — «моровая язва». «Царь в то время находился на войне; к концу июля по случаю появившейся в Москве моровой болезни уехал из Москвы вместе с царским семейством и патриарх Никон. Поветрие усиливалось, народ молился в храмах. В 25-й день августа вместе с народом присутствовал в Успенском соборе за литургией и московский воевода князь Пронский с товарищами, которому царь поручил свою столицу. Когда Пронский вышел из церкви, то увидел подле нее множество народа из разных слобод» . Люди видели в «моровой язве» наказание за уничтожение Никоном икон неканонического письма. Патриарха обвиняли в том, что он бежал из Москвы, и многие священники, глядя на него, разбежались из церквей, от чего православные люди умирали без покаяния и причастия. «Князь Пронский старался всячески успокоить народ и говорил: «Святейший патриарх пошел из Москвы по государеву указу, и когда сотские приходили к нему бить челом, чтобы он в нынешнее время из Москвы не уезжал, то патриарх казал им грамоту, что он идет по государеву указу, а не по своей воле». Толпы разошлись спокойно, но в тот же день снова собрались у Красного крыльца.<…>
Пронский поспешил отписать к царице, царевичу и патриарху Никону, находившимся еще в Троице-Сергиевым монастыре, и по их приказу призвал к себе сотских, и старост, и лучших людей черных сотен и слобод и убеждал их, чтобы они не приставали к совету худых людей, уговорили свою братью отстать от такого злого начинания и заводчиков воровства выдали боярам. Заводчиками оказались три купца гостиной сотни — Заика, Баев и Нагаев, а кто стоял за этими купцами, кто настроил их и их сообщников против Никона, осталось неизвестным».
«В Москве был установлен строгий карантин из города уже нельзя было уехать. На всех дорогах были выставлены караулы, здесь даже письма переписывали под диктовку через костер, а подлинник сжигали. В самом городе было приказано в которых дворах учинилось на Москве моровое поветрие, из тех бы дворов оставшихся людей не выпускать, и велеть те дворы завалить и приставить к тем дворам сторожи крепкие, чтоб из тех дворов никто не выходил». Но строгие карантинные меры не давали результата. Некому было стоять в караулах. Большинство стрельцов умерло или лежали больными, иные сами бежали из города, разнося заразу по стране. Как сообщал царю Алексею Михайловичу в Смоленск Михаил Пронский, из шести расквартированных в городе стрелецких полков не осталось ни одного. Закрытыми оказались все государственные учреждения — все служившие в них дьяки и подьячие умерли. Мертвые лежали прямо на улицах — вывозить трупы и копать могилы было некому.
Вскоре после взятия Смоленска, 1 сентября 1654 года, царь Алексей Михайлович получил из Москвы от князя Михаила Петровича Пронскаго донесение, в котором открывалась поражающая картина бедствия, постигшего столицу. «А церкви соборныя и приходския мало не все стоят без пения, только в Большом Соборе (Успенском) по се число служба вседневная, и то с большею нуждою. У приходских церквей осталося священников малая часть, и тех многия больны, и иныя порозошлися».
«Князь Михаил Петрович Пронский напрасно просился у государя выехать на некоторое время из зачумленной Москвы в свою Клязьменскую вотчину. Моровое поветрие свирепствовало и там, при том с такою силою, что Новосильцовская церковь во имя Живоначальныя Троицы «с того поветрия запустела».
«Князь не дождался разрешения государева съездить, «ради тяжелого духа», в подмосковную деревенишку, как он скромно называл свою вотчину на реке Клязьме, в Манатьине стане, Московского уезда, называвшуюся селом Новосильцевым». Он умер в Москве 11 сентября 1654 года.
По духовному завещанию князя Михаила Петровича Пронского село Новосильцево отдано было его дочери, княжне Анне Михайловне (в то время при вотчине имелось несколько пустошей, и в том числе пустошь Иванишкова, в полторы версты от села Новосильцева на другом берегу р. Клязьмы). Архивы сохранили для нас сведения о том, что в 1642-1646 гг. в Троицкой церкви с. Новосельцева был священник Борис и дьячок Евдокимко Иванов.
В 1646 году в этом селе было 15 дворов крестьянских и 2 двора бобыльских, в которых жило 42 человека.
Далее: Строительство храма на другом берегу и образование села Троицкого
