Ненужный кофе
Секунду назад передо мной был чистый белый лист бумаги, и я еще думала, о чем бы мне вам рассказать.
Мыслей, как всегда, много, и все наперебой заявляют о себе. Как же порой сложно их структурировать, справиться с эмоциями, которые влияют на оценку событий, людей…
Сегодня мне хочется рассказать вам о человеке, которого я практически не знала, видела лишь пару раз в своей жизни. Рассказать так, чтобы мое «я» его не заслоняло. Елена была обыкновенная девушка, деревенщина, если по-честному.
Я не знаю, имелось ли у нее образование или нет, да это сейчас не важно. Выросла она в какой-то глухой деревушке на окраине Приморского края – такую, наверное, и на карте-то не найдешь. Воспитывала ее мама в строгости, как настоящую православную девицу. Все это привело к тому, что в свои 18 лет оказалась Елена в Богородичном монастыре, что в Линевичах, под руководством опытной игумении Варвары. Не секрет, что эта игумения славится строгостью в том, что касается воспитания сестер. Но крутой нрав матушки не помешал нашей Елене прижиться в монастыре. Не то чтобы она решила посвятить себя всецело Богу, приняв монашеский постриг, – нет, решила подождать, присмотреться, подумать, а это, конечно, лучше всего сделать под присмотром.
Время шло, Елена взрослела – и все ждала чуда, чувствовала, что-то должно произойти. Чудо по имени Алексей не заставило себя долго ждать. Он приехал в монастырь вместе с батюшкой всего несколько раз. Встретились глаза – и все…
Через несколько месяцев после этого батюшка приехал один, долго говорил о чем-то с матушкой игуменией, после чего подошел к Елене и четко сказал: «Собирайся, поедешь со мной, нужно по хозяйству помочь».
Так и оказалась Елена на приходе у отца Александра, где трудился Алексей. Через несколько месяцев сыграли свадьбу, обвенчались. Алексей купил дом, завел коров, кур, баранов и другую прочую живность, засадили огород.
Появились детки – трое. Елена занималась детьми, хозяйство на себе тянул Алексей, ей-то куда – с того момента, как они обвенчались, она была то носящая, то кормящая.
Я познакомилась с Еленой на рождественских каникулах, мы гуляли с моей подругой Татьяной и ее годовалым сынком. Елена спешила по своим делам. Столкнувшись, девушки стали обсуждать детей, домашние хлопоты. Я же, сухо пробормотав что-то невнятное, мол, рада нашему знакомству и все такое, поспешила откланяться.
Недоумевая в тот момент про себя, что может быть общего у Тани с этой деревенщиной.
Потом мы встретились с ней в храме. На рождественский сочельник служба долгая. Елена пришла в храм со всеми детками и мужем.
Пока Алексей стоял со старшими сыновьями перед алтарем, мы с Еленой присели на лавочку в проходе, отдохнуть. На руках у нее мирно посапывало маленькое чудо по имени Таисия. Мы переглянулись, улыбнувшись друг другу, на этом все наше знакомство и закончилось.
Но спустя несколько недель, будучи в Москве на Рождественских чтениях, получаю от Тани смс: «Ты же наверняка поедешь после чтений в свою любимую Оптину Пустынь, помолись там за Елену. Она в больнице, в реанимации. Да, и молись за нее как за непраздную, она беременная».
Ну, сказано – сделано. Вернувшись в Хабаровск, узнаю от Тани, что Елена отошла ко Господу. Оказывается, она была на седьмом месяце беременности, долго мучилась, боролась, но Господь забрал ее к Себе.
Первый мой вопрос – «Таня, а как же сейчас Леша, дети, хозяйство, как он теперь»?
– Леша держится молодцом, – вздыхает подруга, – наоборот, сам всех родных успокаивает, говорит, кто мы такие, чтобы роптать, ее Сам Господь призвал. Наказал всем нам ни в чем не винить врачей, они сделали все, что могли. Любил он сильно свою Елену, говорит, что больше не женится никогда, а еще уверяет, что обязательно вымолит свою жену, чтобы оказалась в селении праведных. Только вот сетует: кто его самого потом вымаливать будет. Рассказывает, что когда у них с Леночкой было свободное время, любили поговорить, обычно это случалось перед сном. И они мечтали, что когда отойдут в мир иной, то хорошо бы их душам побывать в тех заветных местах, куда они не успели добраться при жизни.
Так вот, Елена хотела оказаться в Иерусалиме у Гроба Господня и еще в Дивеево. Поэтому Алексей сейчас уверен, что она там.
– Понимаешь, моя дорогая подруга, – продолжала Татьяна, – у них ведь все было с молитвой. И дети рождены были не по страсти, а дарованы Господом по милости. Елене не нужен был от мужа кофе в постель, да и некогда им этой ерундой было заниматься – хозяйство, дети, какой кофе. Но они ЛЮБИЛИ друг друга, заботились, верили, мечтали, надеялись.
Я слушала Татьяну, и меня поражали эти мысли. Да, жизнь у Елены была настоящей. Конечно, она многого не успела, но что успела я, живя в городе, считая себя успешной, модной, умной, правильной.
А вот деревенщина Елена, которая образования наверняка не имела и ходила зимой в шубе старенькой и сапогах стоптанных, успела как раз многое. Если бы меня Господь призвал вместо Елены, что бы осталось после меня?
Да ничего, мокрого места бы не осталось – как говорится, ни ребенка, ни котенка… НИЧЕГО.
Только-то и забочусь, что о теле своем бренном.
В чем смысл жизни, спрашиваю я себя? Особенно той, которая обрывается столь рано?
Для чего совершать поступки, подвиги, выходить замуж, рожать детей? Для чего вообще жить, если все умрут?
Может быть, смысл жизни – в любви? В любви, у которой нет даже постоянного места пребывания в нашем организме, как, скажем, у сердца, почек, легких. Мы ведь правда не знаем место, где поселяется в нашем организме любовь. Она не орган, который может остановиться, в нем не возникнет тромб и не про- исходит неправильного деления клеток. Любовь вне биологии, она что-то совсем другое – больше нашего сердца, легких и мозга. И это то, что не может исчезнуть.
Так мы думаем, когда близкие уходят, а мы остаемся. Впрочем, об этом гораздо лучше меня уже сказал митрополит Антоний Сурожский:
«Мы оставлены, чтобы все, что мы видели, что слышали, что пережили, могло умножиться и распространиться и стать новым источником света на земле. Но если мы можем со всей правдой, искренне сказать, что усопший был для нас сокровищем, – тогда наше сердце должно быть там, где наше сокровище, и мы должны вместе с этим человеком, который вошел в вечность, жить возможно полнее, возможно глубже в вечности. Только там мы можем быть неразлучны. Это означает, что по мере того, как все большее число любимых нами людей покидает это земное поприще и входит в непоколебимый покой вечной жизни, мы должны все больше чувствовать, что принадлежим тому миру все полнее, все совершеннее, что его ценности все больше становятся нашими ценностями. И если один из любимых носит имя Господа Иисуса Христа, если Он – одно из самых больших наших сокровищ, тогда, подобно апостолу Павлу, мы поистине можем, еще будучи на земле, устремляться всецело, всем сердцем, и умом, и плотью, к тому дню, когда соединимся с Ним уже неразлучно».
Кончится пост, и будет Пасха, Алексей приведет своих малышей на праздничную службу в храм.
А потом – даст Бог – у них у всех будет ВСТРЕЧА.
ИХ ВСТРЕЧА, самая главная. Так что все еще впереди!
Юлия Алексеева
Газета о православной жизни «Образ и подобие», выпуск № 2 (23), апрель 2014 г.
