Разрушенный до основания

Дата публикации или обновления 05.06.2021
  • К оглавлению: Книга «Храм Рождества Иоанна Предтечи»
  • Храм Рождества Иоанна Предтечи.
    Разрушенный до основания.

    Грянула революция, и жизнь в селе резко изменилась. Повсеместное раскулачивание привело к тому, что богатейшее село осталось без зерна и муки. Его жителям приходилось ехать в другие губернии и менять все, что у них еще оставалось, на кусок хлеба. Однако голод стал не единственным бедствием. Участились пожары. Где-то неподалеку сгорела церковь; сожгли бывший барский дом Прозоровских-Голицыных у Борисоглебского озера.

    А тут еще по указке сверху началась работа по переименованию сел и деревень. Так, например, платформа Прозоровская стала называться Кратово в честь большевика комиссара Крата. Не миновала чаша сия и село Новорождественное. Под надуманным предлогом (якобы председателем сельсовета была утеряна гербовая печать) село с богатой многовековой историей переименовали в Новое. Крестьяне спорить с новой властью не стали, надеясь, что теперь их надолго оставят в покое. Но не тут-то было.

    Началось все с «зачистки» среди крестьян. В 1929 году в селе был образован колхоз «Наш путь», первым председателем которого стал человек, привезенный откуда-то со стороны. Годы «сплошной коллективизации» запомнились высылкой из села части самых деятельных и работоспособных крестьян. Пришла эпоха так называемого «раскулачивания».

    Местные жители до сих пор помнят односельчанина С.Н. Громова. Он и его сыновья - Михаил, Иван, Семен и Егор - вставали обычно с зарей и трудились дотемна. Выращивали на небольшом наделе земли самые ранние овощи и получали за них в Москве хорошие деньги. Было у Громовых две лошади и две коровы. На селе нашлись завистники, и как-то в разговоре кто-то обмолвился о Громовых как о зажиточных крестьянах. Этого оказалось достаточно, чтобы одна из активисток комбеда, некая Клавдия Синкина, закричала: «Выслать их пора!» Едва ли не лучшего крестьянина села власти выслали в места, никому не известные. Односельчане так никогда и не узнали о дальнейшей судьбе Громова и его детей.

    Был и другой случай. Как-то в сельской чайной собралось несколько крестьян, и один из них завел разговор о недавно убитом секретаре ВКП(б) Сергее Мироновиче Кирове. Другой возразил: «Что нам за дело до него? Наше дело работать». С этим и разошлись по домам. А на следующий день разговорчивые крестьяне исчезли...

    По сообщениям местной прессы тех лет, с образованием на селе колхоза одно трудовое достижение следовало за другим. Рапорты сулили огромные урожаи. Но на самом деле в селе был голод. Да и как могло быть иначе, если крестьяне вместо следования своим традициям и опыту стали исполнять указания Госплана, составленного людьми, в земледелии далеко не сведущими.

    Новому правительству нужны были средства на поддержание экономического развития государства, и одним из способов их получения стала национализация православных храмов. Церковное имущество описывалось, затем наиболее ценные вещи - золоченые ризы, подсвечники и кресты - вывозились, а храмы, согласно общероссийской кампании по борьбе с вредной контрреволюционной идеологией, каковой была признана религия, просто-напросто уничтожались или использовались под склады, дома культуры и так далее. Дошло дело и до храма Рождества Иоанна Предтечи, известного в округе своим богатым убранством.

    Сначала сбросили часть колоколов и вывезли все самое ценное. Разбили богатейшее мраморное распятие Христа, которое долгие годы стояло в храме. Предали огню часть икон и церковных книг...

    А в октябре 1936 года храм и вовсе было приказано закрыть. Благодаря ходатайству, поданному во ВЦИК по инициативе священника Петра Озерецковского и старосты церкви Надежды Кисловой, исполнение указа удалось отсрочить на полгода. Однако 11 мая 1937 года пришло новое постановление о закрытии церкви в связи с планирующимся сносом для освобождения территории под строительство ЦАГИ. Местные власти нашли и еще один весомый довод: кирпич из церковных стен необходим для возведения нового здания школы.

    Но верующие не намерены были сдаваться. В течение недели у храма в ожидании «гостей» из райисполкома собирались церковные активисты. Наконец, днем 15 мая, когда почти все сельчане находились в поле, из Раменского прибыл представитель финотдела с намерением вывезти ценности и опечатать храм. Под предлогом поиска церковных ключей староста Надежда Кислова побежала по селу созывать прихожан. И уже через четверть часа к церкви сбежалось больше 60 женщин. Со всех сторон на инспектора посыпались обвинения и упреки: «Уходите, церковь закрывать не дадим! Где же свобода? Опять насильничаете над нами, безбожники! Забрали сыновей у нас в Красную Армию, а над нами издеваетесь! Кровь прольем, а церковь закрывать не дадим! Вы попираете законы, статья 124-я Конституции говорит об отделении церкви от государства!.. Откуда пришли, туда и ступайте!»

    Поняв, что одному с толпой разгневанных прихожанок не справиться, фининспектор уехал ни с чем. А через день вернулся в сопровождении бригады. «Жаль, что мы на полдни проходили, а то бы тебя в пруд стащили!» - бросила ему в лицо Ольга Евдокимова, одна из самых активных борцов за храм. И снова верующие отказались расстаться с ключами. Тогда рабочие быстро взломали запоры, погрузили церковное имущество в грузовик, повесили на двери новые замки и уехали, оставив сельчан оплакивать разоренную святыню.

    Противостояние прихожан Советской власти не могло остаться безнаказанным. Ситуация еще более обострилась, когда месяц спустя неизвестными был избит заведующий Новосельской школой, один из инициаторов закрытия церкви.

    В результате с конца июля 1937 года в Раменское на допросы стали вызывать участников и свидетелей майских событий. Одни, истинно верующие, не говорили ничего, что могло навредить священникам и их сподвижникам. Другие (кто-то по идеологическим убеждениям, кто-то из страха за себя и близких) давали обвинительные показания и высказывали свои подозрения. От них следователю стало известно о собраниях членов церковного совета на дому у церковной старосты для обсуждения, как им отстоять родной храм, и о подробностях того, что происходило в селе в дни закрытия храма и после...

    Кто-то вспомнил, как одна из верующих грозила заведующему школой: мол, антихристы вы; если церковь закроете, так душа из тебя вон. Сын псаломщика настраивал одноклассников в знак протеста не ходить в школу и обещал найти пистолет, чтобы убить директора. Не иначе как отец дома ведет такие разговоры... О. Петр, после закрытия церкви перешедший служить в храм Михайловской Слободы, на Иванов день позвал односельчан на праздничное богослужение, сорвав тем самым колхозные работы. А жена его распустила по селу слух, что в закрытом храме Иоанна Предтечи все время ангелы поют... Настоятель храма о. Феодор и после закрытия церкви продолжает совершать службы - в часовне на кладбище. Кроме того, к нему частенько приезжает сын в сопровождении неизвестных. Да и о. Петр несколько раз в ночное время уходил со своими гостями по задворкам к реке, чтобы никто не приметил... Даже то, что церковнослужители публично не высказывали недовольства после закрытия храма, показалось подозрительным: молчат - значит, что-то замышляют! Этих нелепых обвинений, которые, по большому счету, нужны были лишь для соблюдения формальностей, оказалось достаточно для открытия уголовного дела в отношении церковнослужителей Нового села.

    В ночь с 4 на 5 сентября 1937 года люди из НКВД арестовали священника Петра Озерецковского, псаломщика Дмитрия Ильинского, председателя церковного совета Надежду Кислову и активную защитницу храма Ольгу Евдокимову, которая так же, как и староста, не подчинилась приказу отдать ключи от храма. В ту ночь избежал ареста лишь настоятель храма, весьма преклонный в летах отец Феодор Богословский, уехавший накануне в соседнее село Карпово для совершения обряда отпевания усопшего. Но уже на следующий день представители госбезопасности нашли священника в сторожке местной церкви и отконвоировали его в Раменскую тюрьму.

    После полуторамесячного следственного процесса отец Феодор и отец Петр, признанный следствием руководителем контрреволюционной группы сельчан, по приговору тройки при УНКВД СССР за «контрреволюционную деятельность» (ст. 58-10 УК РСФСР) были расстреляны на Бутовском полигоне 21 октября 1937 года и погребены там же в общей могиле.

    Дмитрия Ильинского и Ольгу Евдокимову приговорили к десяти годам заключения в исправительно-трудовых лагерях.

    В отношении Надежды Кисловой обвинители проявили «гуманность», осудив ее «лишь» на восемь лет. Но и этот срок для 68-летней женщины был равносилен смертному приговору.

    Не вынес тяжелейших условий ссылки и страдавший пороком сердца Дмитрий Ильинский. Он погиб 17 февраля 1938 года в одном из лагерей республики Коми, ровно на неделю пережив Ольгу Евдокимову.

    Так сбылись слова Иисуса Христа, сказанные Им около двух тысяч лет назад: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое» (Мф. 24,9).

    От рук безбожников пострадали не только те, кто защищал храм от погрома, но и верующие, помогавшие односельчанам. Проживала тогда на селе глубоко религиозная женщина Полина Артамонова, которая считала своим христианским долгом оказывать посильную помощь нуждающимся. Но то ли опасаясь заниматься милосердной деятельностью открыто, то ли не желая как-то обидеть страждущего, она старалась помогать тайно, через других лиц. Это показалось местным властям подозрительным. Ее выследили, и не стало на селе тети Поли.

    Как ни сопротивлялись сельчане, храм взорвали. В результате мощного взрыва оставшиеся с предыдущего погрома колокола сорвало с колокольни, и их обломки утонули в озере. А остатки покореженной церковной ограды еще долго валялись у клуба на Фабричной. Как и следовало ожидать, кирпич разрушенного храма для строительства школы не подошел: из-за связующего раствора кирпичи невозможно было оторвать друг от друга.

    Однако дело было сделано, и нужный рапорт ушел в Москву. Остается только догадываться, что пришлось пережить в те годы женам, детям и родным высланных из села. Сколько горя перенесли матери, на руках которых остались дети! Власти, явно издеваясь над ними, заставляли выплачивать так называемую «контрактацию», двойной налог. И все же не ожесточились сердца у несчастных матерей. Спасая своих детей от неминуемой голодной смерти, они брались за любую работу, лишь бы заработать кусок хлеба.

    А в первую Пасху после разрушения храма с неба раздался оглушительный колокольный звон! Внезапный и необъяснимый, он, как и в былые времена, разносился по округе, возвещая миру о Воскресении Христа.

    С разрушением храма не стало для сельчан опоры в те трудные годы. Горечь от потери святыни казалась невосполнимой. Единственным утешением верующим оставались пять часовен, где теплились лампады у чтимых икон. Но в 1940 году были разрушены и они. В селе стало негде молиться, его сердце - его храм - было уничтожено, и вся сельская жизнь постепенно стала приходить в упадок.

    Люди кое-как сводили концы с концами, но вряд ли кто-либо из них тогда подозревал, что еще ждет их впереди. Откуда им было знать, что решением Совета Труда и Обороны в августе 1935 года значительная часть (около 2 000 га) пахотных земель будет отчуждена под строительство «Аэрогидрограда», а само село будет перенесено в другое место. Согласно этому плану, кроме строительства ЦА-ГИ, а чуть позже и ЛИИ, на землях, принадлежавших селу, намечалось плотиной перекрыть Москву-реку, чтобы затопить всю Москворецкую пойму и испытывать здесь гидросамолеты. Для реализации этого плана успели даже построить поселок Наркомвод и забить в землю большое количество бетонных свай.

    Однако идея не была реализована из-за начавшейся Второй мировой войны. Благодаря этому пойма, дающая ежегодно тысячи тонн овощей, осталась незатопленной.

    Многие сельчане не вернулись с той войны - на обелиске в Новом селе выбито 167 фамилий его жителей, павших за Родину. Трудно представить беды, которые пришлось перенести селу.

    Но и мирные дни крестьянам особенного облегчения не принесли. Высокие налоги и постоянные займы не давали возможности перевести дыхание. Приходилось платить за каждую корову, поросенка, за каждую яблоню, даже если она не плодоносила в этот год.

    В 1949 году на жителей села обрушился еще один сильный удар. Именно в этом году началась реконструкция старой взлетно-посадочной полосы (ЛИИ) протяженностью в 1,2 километра и строительство новой полосы протяженностью около 5 километров. Согласно плану, утвержденному правительством, все работы по реконструкции аэродрома и переносу села на новое место должны были быть выполнены к 31 декабря 1952 года.

    Много повидавшие на своем веку жители были вынуждены перебираться вместе со своими домами и нехитрыми пожитками на юго-западную окраину Раменского. Крестьянские дома в срочном порядке ставили зимой на сани, а летом - на телеги, и перевозили на новое место. Печальное это было зрелище: усталые мужчины, пристраивающие на повозки свои жилища, и заплаканные женщины, старательно укладывающие домашние иконы в груды наспех собранных пожиток... Никому не верилось в происходящее...

    Пламя революции оставило лишь пепел от многовековых традиций Новорождественного, уничтожив сначала богоугодное название села, затем лучших его жителей и, наконец, лишив селян их исконных земель и самой возможности поклониться останкам своих предков. Там, где еще не так давно паслись стада коров и овец, выращивались богатые урожаи пшеницы, овощей и картофеля, ловили в озере рыбу, к концу XX века осталась лишь дымящаяся городская свалка - немой укор безбожию. Остальная часть земли была поделена разного рода организациями и кооперативами.

    Само озеро Глушица покрылось зеленой ряской и превратилось в болото.

    На старом погосте, где за несколько веков нашли свой последний приют сотни и сотни односельчан Новорождественного и который до 1937 года примыкал к храму Рождества Иоанна Предтечи, нельзя было найти ни одного уцелевшего памятника, ни одной сохранившейся могилы.

    На землях, принадлежавших когда-то кладбищу, жители города Жуковского сажали картофель, а само кладбище было отдано городскому обществу охотников и рыболовов! На территории разрушенного храма этим обществом было устроено стрельбище. Тридцать лет благоговейную тишину святого места нарушали выстрелы по стрелковым мишеням.

    Но даже в том, что территория храма Рождества Иоанна Предтечи отошла охотничьему хозяйству, виден несомненный Божий Промысел: вся окрестная земля в результате самозахвата перешла под дачные участки, была перекопана и застроена огородниками, а земля церковная - только огорожена колючей проволокой. За исключением нескольких хозяйственных построек историческое место после сноса храма почти не претерпело изменений.

    В 60-х годах было принято решение на месте разрушенного храма построить радиолокационную станцию.

    Бетоном залили площадку и на ней возвели огромную металлическую конструкцию - будущую станцию. Но станция так и не заработала. (Кто знает, может быть, из-за того, что ее поставили на месте, где находились могилы священников и высокочтимых людей села Новорождественного?)

    Брошенная вышка бесхозно ржавела, а на исторических землях Новорождественного строительные организации с помощью мощных земснарядов добывали песок для нужд города.

    Далее: Пётр Александрович Озерецковский
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос