Дом отдыха

Дата публикации или обновления 01.05.2021
  • К оглавлению: Архангельское
  • Дом отдыха наркомата обороны.

    Москва. Широким полотном легла улица Горького. Бесшумно мчится черный ЗИС мимо станций метро, трамваев, троллейбусов. За зеркальными стеклами машины чуть заметна подтянутая фигура командира Красной армии. Автомобиль давно покинул город, выехав на асфальтированную ленту шоссе, но новостройки столицы, ее стадионы, заводы, санатории и школы еще мелькают по сторонам дороги. Пассажир видит грандиозный вокзал аэропорта, автобусы, заполненные жителями пригородных колхозов и дач. С Ленинградского шоссе машина сворачивает на Волоколамское, где городские постройки уступают место полям и огородам. Ильинское шоссе… Тенистая аллея вековых лип… И перед ним открывается дом отдыха Наркомата обороны «Архангельское». Сюда, в свой дворец здоровья, приехал командир Красной армии.

    Примерно так – патриотично и высокопарно – в 1930-х годах начинались очерки, посвященные бывшему родовому гнезду князей Юсуповых. К тому времени приведенная в порядок усадьба считалась лучшим в стране санаторием-профилакторием. Авторы подобных статей не лукавили, заявляя, что «здесь каждый посетитель чувствовал заботу о себе партии и правительства». В самом деле, перед ним гостеприимно распахивались двери зданий; великолепные дворцовые интерьеры обеспечивали спокойный и, главное, культурный отдых, что было важно для людей, которые большую часть жизни провели в окопах. Красные командиры пользовались новейшими достижениями медицины, получая все известные виды лечения, гуляли в чудесном лесопарке площадью 400 га, занимались физкультурой на площадках, приспособленных и для летних, и для зимних видов спорта.

    После национализации в усадьбе развернулось строительство, по масштабам сравнимое с тем, которое велось при Николае Борисовиче Юсупове. За ходом работ следил маршал Ворошилов, и он же утвердил план, выразив желание увидеть Архангельское таким, каким оно было в пору своего расцвета. Учитывая новые цели – большевики хотели отдать дворянские гнезда в распоряжение трудящихся, дабы они, поправляя здоровье, повышали свой культурный уровень, – задача была невыполнимой. Единственным выходом виделась перестройка, и в итоге старые здания дополнились новыми, на сей раз отразившими достижения сталинской эпохи.

    Символично, что возведение санаторных корпусов было поручено военному инженеру. К счастью, профессор В. А. Апушков проявил профессионализм и лишь пополнил ансамбль, принципиально ничего в нем не изменив. Два дворца, построенных им на месте обветшавших флигелей, имели классические фасады с белоснежными колоннами, портиками, лепными карнизами, статуями, балюстрадами и множеством высоких окон. Оба здания были тактично вписаны в существующий пейзаж. Располагаясь по сторонам Большого партера, они стояли намного ниже дворца, и потому из его окон по-прежнему просматривался весь парк вплоть до реки. Более того, постаравшись сохранить перспективу, Апушков соединил корпуса врытой в землю столовой, крыша которой послужила еще одним зеленым партером; дневной свет проникал в нее через уютный внутренний дворик, устроенный зодчим на итальянский манер.

    Одновременно с Большим домом строители коммунизма отремонтировали малые, придав былой вид Капризу, Чайному домику и театру, который был украшен восстановленными декорациями Гонзага. Очищенный от мусора, вновь зазеленел партер, где среди новых клумб были расставлены юсуповские бюсты и статуи. Сотрудники тогдашнего музея не жалели сил, чтобы содержать в порядке парковую скульптуру. Ближе к зиме каждый экземпляр укутывали в деревянный чехол, таким образом предохраняя шедевры от разрушения.

    Как известно, в сталинской Конституции впервые в истории России утверждалось право на отдых. Пользоваться им мог всякий гражданин, но не так, как было в царские времена, когда, как уверяла советская пресса, «рабочим предоставлялось единственное право – напиваться до бесчувствия и забавляться кулачными боями.

    Раньше в часы досуга оставались церкви, кабаки, пивные, казенные винные лавки и дома терпимости. В праздничные дни на примыкавших к свалкам пустырях шла игра в карты, на масляничной неделе вертелась карусель и зазывали публику раскрашенные балаганы. Как далеко это все от сегодняшней действительности, как непохоже на то, чем окружен гражданин страны Советов в повседневном быту». Продолжая мысль автора статьи, можно догадаться, что бедный русский крестьянин, даже перестав быть крепостным, и не мечтал о том, что его ближайшие потомки будут наслаждаться отдыхом и поправлять здоровье на курортах.

    Еще более фантастичным представлялось то, что им доведется жить не в тесных номерах гостиниц, не в «каморке тети Вали», а в покоях настоящих дворцов, среди роскошного убранства и произведений искусства.

    Между тем возрожденное Архангельское послужило не всему народу, а лишь избранной его части. Отделка новых корпусов была закончена в 1937 году, но первые отдыхающие начали прибывать намного раньше: санаторий открылся 5 декабря 1934 года.

    К тому времени командный состав Красной армии сильно поредел, и немногие оставшиеся на свободе здесь могли насладиться ею в полной мере. Сначала командиров расселяли в малых – ранее жилых – залах юсуповского дворца, переоборудованных с учетом запросов новых обитателей.

    В целом крупная переделка интерьеров проходила лишь в боковых частях здания и почти не коснулась парадных апартаментов. Большие парадные залы вместе с художественными салонами все еще оставались музеем, где хранились шедевры скульптуры и живописи, в том числе и чудом уцелевшие полотна ван Дейка, Буше, Виже-Лебрен, Тьеполо, Робера. По окончании работ в новых корпусах отдыхающие переместились туда, где «все подчинено одной задаче – создать культурные и красивые условия отдыха трудящихся. Внутренняя отделка отличается большим вкусом и богатством. Радостно видеть, что нет больше согбенных спин, низких поклонов, унижающих человеческое достоинство лакейских ливрей. Счастьем наполняется сердце, когда видишь, что спесивые лица вельможных владельцев усадьбы существуют только на портретах. Мрамор стен и колонн, колодец вестибюля, эффектно открывающий разрез здания в вышину, все стильно и красиво, все радует глаз. В комнатах гладко полированная, удобная мебель из драгоценных пород дерева, до блеска натертые паркеты, линкруста на стенах. Ковры и мягкие дорожки в коридорах и гостиных глушат шаг. Всюду тишина, покой…» (из брошюры «Архангельское», 1940).

    Упомянув о «драгоценных породах», автор этой статьи, конечно, преувеличил: в России дуб и сосна, из которых в основном была сделана санаторная мебель, таковыми не считались. В остальном ему верить можно. Отдыхающие в самом деле пользовались библиотекой. Тогда книжное собрание Архангельского составляли как новые, так и старинные издания, вплоть до инкунабул князя Голицына. Командиры не только любовались художественными переплетами, как бы красивы те ни были, но и читали сами книги, учились по ним, восполняли запас знаний, хотя бы в области искусства, поскольку немногие из них знали, к примеру, о линкрусте. Впрочем, это слово и теперь знакомо далеко не всем, и неудивительно, ведь главным качеством этого материала считается уникальность.

    Лепнину для отделки стен и потолков использовали еще мастера Античности. Благородный рельеф подчеркивал выразительность строгих интерьеров и потому был востребован, несмотря на то что его создание требовало кропотливой работы и сопровождалось кучами грязи. Жаждущий красоты мир долго не знал синтетических материалов. Процесс поиска новых, не столь обременительных приемов отделки шел постоянно, но только в конце XIX века английский фабрикант Фредерик Волтон представил коллегам стеновое покрытие с необычной рельефной поверхностью, которое автор именовал по-латински – lincrusta. Термин, столь же странный, как и сам материал, был составлен их двух слов: лен (лат. linum) и кора (лат. crusta).

    Смешав древесную муку с мелом, канифолью и воском, добавив льняное масло, Волтон получил массу, на удивление хорошо державшую форму, не требующую навыков при монтаже и очень пластичную, что позволяло использовать ее на неровных поверхностях. Помимо других похвальных качеств, его изобретение обладало способностью переносить высокие температуры, а потому хоть в какой-то мере обеспечивало защиту от пожаров. Основой линкруста до сих пор служит древесина, непременно качественная, от деревьев определенного возраста, здоровых, без внешних повреждений. Раньше она заготавливалась вручную и лишь в сухую погоду.

    Скрученный в рулоны линкруст сразу стал пользоваться успехом во всем мире. Его применяли всюду, от королевских спален до железнодорожных вагонов. Достаточно сказать, что в Букингемском дворце он «живет» уже около столетия, не требуя больше, чем редкое мытье и покраска. То же верно и в отношении Архангельского, где дом отдыха принимал красных командиров, активно строился и мог бы разрастаться дальше, не случись война. Все лето 1941 года усадьба пустовала, а в октябре музей вместе с фондами, сотрудниками и всем, что к нему относилось, отправился за Урал. В маленьком городке Верхний Невьянск в течение 2 лет, запакованные в наспех сколоченные ящики, хранились воистину бесценные вещи: 400 малых и больших картин, люстры, часы, более 3 тысяч предметов мебели, посуды, тканевого убранства. Тем не менее почти все было сохранено, и лишь многострадальные декорации Гонзага потемнели от сырости.

    Вскоре после победы в Сталинграде, даже не дождавшись весны, музей вернулся в Архангельское. И вновь (уже в пятый раз!) началось возрождение усадьбы; были разобраны ящики, уцелевшие экспонаты заняли места в отремонтированных залах, в парке с первыми теплыми днями покрылись травой газоны, ожили кусты и деревья, заработали фонтаны. На расчищенных и выровненных аллеях появились скамейки, бюсты и статуи, которые сотрудники все лето выкапывали из земли, куда многое из паркового хозяйства было спрятано перед эвакуацией.

    Едва только закончилась война, музей принял первых гостей, сумев организовать выставку редких книг.

    Полностью реставрация закончилась только к 1960 году, когда для широкой публики открылись залы второго этажа. В течение следующего десятилетия музей понемногу изменялся и расширялся, конечно, в пределах усадьбы. Стали регулярными выставки живописи, графики, художественного стекла и керамики, проходившие в просторном, прекрасно оборудованном зале Колоннады. Заработала, правда, как выставочный зал, церковь Михаила Архангела. Разрешалось бродить по комнатам Каприза, которым до того любовались только снаружи.

    Восстановление усадьбы не состоялось бы без помощи столичных реставраторов. Через руки специалистов из Центральных реставрационных мастерских имени академика Грабаря прошли сотни рисунков, картин, бесчисленное множество изделий из керамики, стекла и металла. Несколько лет самоотверженной работы ушло на капитальную реставрацию, казалось, погибшего полотна «Встреча Антония и Клеопатры». Восстановленная картина расположилась в зале Тьеполо, куда ее некогда определил Николай Борисович Юсупов. После ремонта помещение осталось таким же просторным и светлым из-за нежно-зеленого цвета стен. При отсутствии яркого декора его украшал отнесенный под потолок широкий фриз – живописно-лепная композиция, расписанная квадратами, внутри которых изображены реальные и символические атрибуты искусства: палитры, кисти, лиры, циркули. В культуре классицизма такая композиция была довольно стандартным приемом оформления картинных галерей. Однако теперь, в свете происходящих вокруг Архангельского событий, один ее элемент, а именно циркуль, приобрел иной, можно сказать, зловещий смысл, став олицетворением землеустройства.

    Далее: Музей на продажу
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос