Русская Церковь в период Патриаршества Никона

Дата публикации или обновления 01.11.2021
  • К оглавлению: Жития святых
  • Кийский Крест Патриарха Никона.
  • Слово о Животворящем Кресте Господнем, писанное святейшим
    патриархом Никоном.
  • Краткое описание святых мощей и иных святынь, собранных и
    водруженных во Святом Кресте.
  • Патриарх Паисий и Никон.

  • После кончины Патриарха Иосифа сомнений в том, кто станет его преемником, практически не было. Государев любимец – митрополит Новгородский Никон был, по сути, единственным кандидатом в Патриархи. Никон был не просто "собинным другом" царя Алексея Михайловича, он был его единомышленником, приверженцем столь милой сердцу государя идеи всеправославного царства и вытекающей из нее церковной реформы по греческому образцу. В дни, когда решался вопрос о новом Предстоятеле Русской Церкви, еще никто не подозревал, какой трагедией для страны и народа обернутся эти реформы. Равным образом, было трудно предвидеть, что новый Патриарх отнюдь не удовольствуется ролью послушного исполнителя угодной царю церковной политики, а вознамерится возвысить священство над царством.

    Никон, Святейший Патриарх Московский и Всея Руси
    Никон, Святейший Патриарх Московский и Всея Руси. Гравюра с литографии по портрету XVII века.

    Никон был личностью богато одаренной, человеком кипучей энергии. Однако до сих пор продолжаются споры о том, на что были израсходованы эти колоссальные усилия и каковы итоги Патриаршества Никона. Историки, как светские, таки и церковные, зачастую дают ему прямо противоположные характеристики. Одни (причем, не обязательно старообрядцы) считают Никона повинным в возникновении раскола и едва ли не всех последующих бедах России вплоть до ХХ столетия. Другие, наоборот, считают Патриарха-реформатора величайшей фигурой русской истории XVII века. Некоторые вообще почитали его святым, например, архиепископ Серафим (Соболев) митрополит Антоний (Храповицкий). Такое диаметральное расхождение в оценках, безусловно, говорит о незаурядности личности Никона и сложности его реформаторской деятельности как исторического явления.

    Никон, по утверждению современников, происходил из семьи крестьянина-мордвина. Родился он в 1605 г. в селе Вельдеманове, что в Нижегородской земле. В миру звали его Никитой, по отцу – Миничем или Миновым. Интересно, что совсем неподалеку, в другом селе Нижегородского края, Григорове, почти в то же самое время родился человек, которому впоследствии будет суждено стать антиподом Никона – будущий протопоп Аввакум. Никита рано потерял мать. Мачеха ненавидела его, нередко била. С детства он привык к жесткости, почти жестокости, и это позднее скажется на его характере.

    Патриарх Никон в Новом Иерусалиме
    Патриарх Никон в Новом Иерусалиме. Картина В.Г. Шварца.

    В 12 лет Никита убежал в Макарьев Желтоводский монастырь. Здесь он учился, читал, постигал богослужебный устав. Однако монахом Никита так и не стал: родня уговаривала его вернуться домой, и Никита послушался. В 20 лет он возвратился в отчий дом и по настоянию домашних женился. В 21 год он был избран прихожанами на священническое служение и стал служить в церкви села Лыскова на Волге, близ Макарьева монастыря.

    Вскоре священник Никита Минов, талантливый проповедник и грамотей, был замечен московскими купцами, приезжавшими на знаменитую Макарьевскую ярмарку. Ему предложили перебраться в столицу, и он согласился. Здесь он продолжал священствовать и вести семейную жизнь. Но когда от морового поветрия скончались все дети Никиты, он увидел в этом особое указание свыше на свое предназначение к монашеству. Никита уговорил свою жену принять постриг в московском Алексеевском монастыре, что был на месте нынешнего храма Христа Спасителя. Сам же Никита на 31 году жизни принял монашество с именем Никон в Анзерском скиту на Соловках, у знаменитого старца Елеазара, впоследствии причтенного к лику святых. Никон стал учеником и духовным сыном преподобного Елеазара Анзерского.

    Определенное стремление к аскетической жизни, зародившееся, вероятно, еще в Макарьевой обители, у Никона было. Но богатырский организм будущего Патриарха приходилось укрощать с большим трудом. Высокий, сильный и выносливый мужчина, Никон принял на себя невероятно тяжелый подвиг и впоследствии от других требовал того же. Жизнь на диком северном острове была очень трудной, в Анзерском скиту был принят очень строгий устав (здесь, например, было запрещено вкушать даже рыбу). Никон же еще более усугубил свой подвиг тем, что помимо келейного скитского правила ежедневно прочитывал Псалтирь и клал по тысяче поклонов. Этот богатырский размах Никона сохранит и позднее, хотя его борьба с плотью примет со временем иные формы: известно, что, став Патриархом, он носил расшитый золотом и камнями саккос весом около 4 пудов, а омофор – весом около полутора пудов. И все же могучий организм было трудно укротить. Келейник и биограф Никона Шушерин писал, что в это время будущий Первосвятитель терпел сильные искушения. В то же время у Никона будто бы начались и какие-то видения.

    Никон впервые оказался при дворе, когда преподобный Елеазар Анзерский взял его с собой в поездку в Москву, к царю Михаилу. По молитвам св. Елеазара Анзерского у Михаила Феодоровича родился долгожданный сын и наследник – будущий царь Алексей Михайлович. Благодарный государь пожертвовал средства для возведения на Анзере каменного храма. Деятельный и энергичный Никон спешил с постройкой, но простой нестяжательный Елеазар считал это роскошью и не торопился. Произошла ссора, весьма показательная для характеристики Никона: видно, сколь неуравновешенным был будущий Патриарх и как еще далеко было ему до монашеского бесстрастия. Вполне материальное по сути своей дело стало причиной его полного разрыва с духовным отцом.

    Рассорившись с Елеазаром, Никон убежал с Анзера. Он поплыл на материк, но лодка его попала в бурю. Будущий Патриарх едва не погиб. Судно прибило к небольшому, скалистому Кий-острову близ устья Онеги. Благодарный Богу за спасение Никон воздвиг здесь поклонный крест, а позднее, когда стал Патриархом, устроил на острове свой ставропигиальный монастырь – Крестовоздвиженский Кий-островский.

    Именно здесь патриархом в 1656 году был сооружен крест-мощевик – Кийский крест патриарха Никона, находящийся в настоящее время в московском храме Преподобного Сергия Радонежского, что в Крапивниках.

    Добравшись до материка, Никон пришел в Кожеезерскую обитель на озере Коже, затерянную в далекой северной глухомани. Через 3 года братия избрали Никона игуменом Кожеезерского монастыря.

    В 1646 г. Кожеезерский игумен прибыл по делам монастыря в Москву. Здесь он был представлен молодому царю и так его обаял, что Алексей Михайлович определил его архимандритом в придворный Новоспасский монастырь. При новом архимандрите обитель была богато отстроена на щедрые царские пожертвования. Никоновские постройки и доныне украшают Новоспасский монастырь.

    Между царем и Никоном складываются весьма дружественные отношения. Никон стал принимать челобитные и передавать их Алексею Михаловичу во время встреч, проходивших в дворцовой церкви каждую пятницу. За протекций к архимандриту стали обращаться даже бояре. Влияние Никона стремительно росло и вскоре стало огромным. Он вошел в кружок "ревнителей благочестия" (или «боголюбцев») и быстро заслонил собой других его деятелей. Вероятно, уже тогда в отношениях между Никоном и протопопами-«ревнителями», будущими вождями раскола, пролегла первая трещина.

    Никон получил в Москве известность как одаренный и красноречивый оратор. Систематического образования он не получил, и кроме обыкновенной монастырской школы ничего за своей спиной не имел. Однако он был начитан, имел быстрый, светлый ум, который позволял ему решать церковные, а позднее – и государственные, вопросы. При этом Никон руководствовался в своей деятельности колоссальным масштабом и проявлял захватывающую своей неукротимостью энергию. Не удивительно, что он стал пользоваться исключительно высоким доверием у государя.

    В 1649 г., после трех лет настоятельства в Новоспасском монастыре, Никон по желанию царя Алексея Михайловича становится митрополитом Новгородским. Находясь на Новгородской кафедре, он получил совершенно особые полномочия, причем, не только церковного, но и государственного порядка. Это в значительной степени повлияло на формирование той магистральной линии в его мировоззрении, которую он будет пытаться претворить в жизнь, находясь на Патриаршестве: превосходства священства над царством. 1649 г. был годом принятия нового Уложения, которое существенно ограничивало юридические и имущественные права Церкви. Но митрополит Никон получил от царя право продолжать судить в своей епархии духовенство и церковных людей своим судом не только по делам духовным, но и по гражданским. Более того, митрополит получил столь же исключительное право надзирать за гражданским судом во всей Новгородской земле. Причем, это была не просто почетная привилегия: Никон этим правом активно пользовался, строго контролируя деятельность воеводского суда. Это снискало ему в Новгороде большую популярность среди простого народа, которая стала еще большей в связи с обширной благотворительной деятельностью митрополита. Никон учредил в своей обширной епархии богадельни, кормил неимущих, погребал их на церковный кошт.

    Правда, это не помешало новгородцам во время бунта изрядно намять бока митрополиту за то, что он укрыл в своем доме ненавистного царского воеводу князя Хилкова. Но Никон, невзирая на избиение, служил в храмах и призывал бунтовщиков одуматься и прекратить мятеж. Никон ходатайствовал за свою паству перед князем Хованским, присланным из Москвы во главе карательного войска, и помог кончить дело миром. За это его в равной мере возлюбили как миротворца и в Новгороде, и в Москве. Царь нередко приглашал своего любимца в Москву для совета. Приезжая в столицу, Никон весьма удивлял москвичей заведенным по киевскому образцу трехголосным пением своего хора. Однажды митрополит Новгородский удостоился похвалы от самого Патриарха Паисия Иерусалимского, что способствовало тому, что Никон стал активным приверженцем грекофильской партии.

    Никон умело закреплял привязанность царя к себе и использовал ее как в целях своего возвышения, так и ради проведения в жизнь своих теократических идей. Одно от другого Никон, в общем-то, не отделял: он чувствовал себя избранником, который призван возвеличить священство над царством.

    Особые симпатии царя Никон вызвал своим проектом переноса в Успенский собор Кремля мощей трех Московский Первосвятителей, ранее погребенных в иных местах: св. Патриарха Ермогена – из Чудова монастыря, св. Патриарха Иова – из Старицы и, наконец, св. Митрополита Филиппа – из Соловецкого монастыря. Митрополит Новгородский лично возглавил поездку на Соловки за мощами святителя. Он же был автором текста грамоты, написанной от имени царя Алексея Михайловича с покаянием за грех своего "деда" – Ивана Грозного. Она содержала в себе уже совершенно явные нотки новой Никоновской теократической идеологии. Здесь, например, можно было встретить такие обращенные к святителю выражения: "преклоняю пред тобою сан мой царский", "преклоняю честь моего царства", "повергаю на умоление тебя всю мою власть" и т.д.

    Во время поездки на Соловки проявилась и властная натура Никона. Сопровождавшие его бояре жаловались потом на Новгородского владыку, который, не жалея себя, и от них требовал нечеловеческих усилий в этом предприятии, заставлял выстаивать все службы, класть немереное количество поклонов и проч.

    За время путешествия Никона на Соловки в Москве скончался Патриарх Иосиф. Никон вернулся в столицу уже практически как преемник почившего Первосвятителя, оставалось лишь формальное избрание. Никто не сомневался, что любимец царя станет новым Предстоятелем Русской Церкви. Правда, группа протопопов из кружка "ревнителей" (в их числе – Иван Неронов, Аввакум Петров, Логгин, Даниил и прочие будущие вожди старообрядческого раскола), отпостившись целую седмицу, предложили на Патриаршество царского духовника Стефана Вонифатьева. Уже в этой затее проявились как личная неприязнь протопопов к Никону, так и амбициозность и властолюбие «боголюбцев», не желавших терять то руководящее положение в Церкви, которое они фактически узурпировали в Патриаршество оттесненного от дел Иосифа. Но Стефан отказался от чести избираться в Патриархи. Тем не менее, государь повелел составить список из 12 кандидатов, в числе которых, разумеется, был и Никон. И хотя прямых указаний от царя не поступало, участники Освященного Собора 22 июля 1652 г. выбрали на Патриаршество именно его, хорошо зная настроение Алексея Михайловича и желая ему угодить.

    Однако почти сразу после избрания начались первые многообещающие неожиданности: Никон несколько раз отказывался прийти со своего Новгородского подворья в Успенский собор на торжественную церемонию наречения на Патриаршество, которая должна была проходить с участием царя. Наконец, Никона привели насильно. Он стал отказывался от Патриаршего сана, ссылаясь на свою якобы неспособность и неразумие. Такое поведение было, в общем-то, вполне традиционным. Столь же традиционно избранного Патриарха уговаривали принять власть над Церковью. Но далее Никон повел себя весьма необычно: он отказывался не ритуально троекратно, но столь решительно и долго, что в конце концов заставил царя просить, буквально молить «собинного друга» принять Патриаршество. В итоге случилось нечто из ряда вон выходящее: Алексей Михайлович встал на колени перед избранным Предстоятелем. Молодой царь настолько почитал Никона и хотел видеть его во главе Русской Церкви, что буквально кланялся в ноги Никону. Избранный Патриарх прослезился, увидев эту картину, но принял Патриаршество только после того, как царь обещал блюсти догматы и каноны Православия нерушимо и во всем слушаться его, Никона, как архипастыря и отца. Государь, бояре и Освященный Собор присягнули в том на Евангелии. И только тогда лишь Никон согласился стать Патриархом Московским и всея Руси. Причем, как сам Никон писал позднее, он будто бы предупреждал царя, что он согласен быть на Патриаршестве только три года, и если царь не будет у него в послушании, то он уйдет с Первосвятительской кафедры. Этим Никон впоследствии и объяснял свой уход из Москвы.

    Уже в этом эпизоде с избранием на Патриаршество вполне проявилась та линия в идеологии Никона, которая стала для него наиболее значимой: возвышение священства над царством, усиление Патриаршества. Именно это, скорее всего, и было в жизни Никона главной целью, тогда как его знаменитые реформы явились лишь средством достижения того теократического идеала, к которому Никон стремился всем своим существом.

    25 июля 1652 г. была совершена интронизация нового Патриарха, и 47-летний Никон (Минов) стал новым Предстоятелем Русской Церкви.

    После того, как Никон стал Патриархом, его богато одаренная натура смогла, наконец-то, проявиться в полной мере. Молодой царь благоговел и преклонялся перед Никоном, во всем доверял ему и советовался по всем важнейшим вопросам. Отъезжая из столицы, Алексей Михайлович регулярно переписывался с Патриархом. Отношения Первосвятителя и царя были исключительно близкими: царь Алексей Михайлович называл Патриарха своим "собинным другом". Но наиболее ярко сыновнее благоговейное отношение царя к Патриарху проявилось в том, что Алексей Михайлович разрешил Никону именоваться (и сам его именовал) "Великим Государем". Прежде "Великим Государем" именовался только Патриарх Филарет Никитич, и то лишь в виде исключения, на правах отца и фактического соправителя царя Михаила Феодоровича.

    Алексей Михайлович постоянно обсуждал с Никоном важнейшие государственные дела. Мнение Патриарха молодой царь не только внимательно выслушивал, но постоянно руководствовался им в своей деятельности. Стоило Святейшему начать борьбу со статьями Уложения 1649 г., ограничивающими права Церкви, как царь мгновенно отступил от затеваемой секулярной реформы. Сначала он изъял из юрисдикции Монастырского Приказа Новгородскую епархию, а затем, после возведения своего любимца на Патриаршество, оставил его безраздельным хозяином и в Патриаршей области. Причем границы ее при Никоне многократно расширились – как бы в пику Уложению. Государь сам жаловал Патриарху новые земельные владения, и Никон также приобретал новые вотчины. Так, например, он приобрел почти целиком несколько уездов Новгородской земли: Валдайский, Старорусский, Крестецкий. Он присоединил к Патриаршему домену обширные территории в Тверской земле, Поволжье, отвоеванных у Польши юго-западных областях и южнорусских степях. Количество крестьянских хозяйств в Патриаршей области при Никоне возросло с 10 тыс. до 25 тыс.

    Патриарх Никон выстроил три крупных ставропигиальных монастыря, которые имели статус Патриарших обителей-резиденций. Царь пожаловал их Никону в личную собственность. Это Иверский монастырь на Валдае, Крестовоздвиженский Кий-островский в устье Онеги (на месте чудесного спасения Никона на Белом море) и, наконец, самый знаменитый – Воскресенский Новоиерусалимский (кстати, название это, как говорили, дал ему царь Алексей), что под Москвой, на реке Истре.

    Патриарх Никон с братией Ново-Иерусалимского монастыря
    Патриарх Никон с братией Ново-Иерусалимского монастыря. Парсуна. XVII в.

    Патриарх хотел видеть в своем Новом Иерусалиме новый духовный центр православного мира. Весь комплекс монастырских земель представлял собой Святую Землю, монастырь символизировал Иерусалим, а монастырский Воскресенский собор с комплексом приделов был копией храма Гроба Господня, сделанной почти в натуральную величину. В алтаре собора Никон поместил пять тронов для себя и четырех Восточных Патриархов, причем кафизма Московского Первосвятителя находилась в центре.

    К своей цели Патриарх Никон шел постепенно. Первым делом, как он считал, необходимо было реализовать программу церковных реформ. Прежде всего, она должна была обеспечить Никону полное расположение царя, для которого равнение на греческий образец было залогом грядущего всеправославного царства. Реформы приблизили бы Русскую Церковь к греческому Православию в обрядовой сфере и тем самым облегчили бы консолидацию всего православного мира вокруг Москвы.

    Москва и без того давно уже была реальным центром мирового Православия. В этом и было настоящее исполнение Филофеева пророчества о Третьем Риме. От Русской Церкви та высота положения среди других Поместных Православных Церквей, на которой она находилась, требовала одного – такой же духовной высоты, то есть святости. Но, к сожалению, в XVII век Россия уже не могла явить ее в той же мере, как двумя-тремя столетиями ранее.

    Внешний блеск Московского Патриаршества при Никоне достигает апогея. Пышность и красота богослужений этого времени были необыкновенными даже для Москвы. На Патриарших службах Святейшему сослужили по нескольку десятков священнослужителей – до 75 человек. Красоте и богатству Успенского собора соответствовали столь же великолепные облачения и утварь. Пудового веса, они обильно украшались камнями и жемчугом, все блистало царственным золотом.

    Однако стремление Патриарха Никона возвеличить Патриаршество болезненно ударило по духовенству. Патриарх стал единолично судить и низлагать не только своих клириков, но и епископов. Впоследствии ему вменяли в вину то, что он единолично низложил воспротивившегося его преобразованиям епископа Павла Коломенского и запретил в служении владыку Симеона Тобольского. То, что это делалось без участия царя, было вполне нормально. Но попранием канонов явилось отсутствие необходимого в таком случае соборного разбирательства и соответствующего определения. Строгостью и прежде отличались многие Первоиерархи Русской Церкви. Можно вспомнить, например, св. Митрополита Иону, который за провинности сажал на цепь преп. Пафнутия Боровского и архиепископа Феодосия Ростовского, своего будущего преемника. Но Иона наказывал за дело, ради вразумления. У Никона же строгость уже нередко граничила с жестокостью (как в случае с Павлом Коломенским). Московское духовенство жило в постоянном страхе перед своим Первосвятителем.

    Если протопопы были задеты потерей власти в делах церковных и своего влияния на царя, то бояре, помимо гордыни и обид, не могли простить Патриарху его колоссального влияния на дела государственные. Свой титул "Великого Государя" Никон, пользуясь расположением царя, стремился наполнить реальным содержанием, подобно тому, как это было при Патриархе Филарете (Романове). Свое "соправление" царю, которое начал реализовывать Никон, должно было положить начало большему – постепенному возвышению Патриарха над царем. В соответствии с собственным пониманием места Патриарха в Российском государстве Никон стал активно влиять на внешнюю и внутреннюю политику царя Алексея. Именно Патриарх посоветовал царю принять предложение гетмана Богдана Хмельницкого о присоединении Малороссии к Москве в 1654 г. Это событие, как и следовало ожидать, вызвало большие осложнения во взаимоотношениях России и Польши и в итоге привело к войне.

    Царь решился на войну с Польшей в 1654 г. по благословению настаивавшего на этом Никона. Патриарх убедил Алексея Михайловича в том, что воссоединение Малороссии с Московским государством – это первый шаг на пути реализации программы созидания вселенской православной империи. Патриарх Никон проявил в этом деле незаурядную решимость, так как отважиться на войну с Речью Посполитой русским было нелегко. В России еще хорошо помнили уроки Смутного времени и последующих неудачных попыток отвоевать потерянные после смуты области и знали, что одолеть поляков, даже ослабленных восстанием казаков Хмельницкого, будет нелегко.

    Поначалу война шла очень успешно для России. Войска брали один город за другим. Был возвращен потерянный после смуты Смоленск, взяты многие другие города, в том числе Полоцк и даже Вильно. В 1656 г. по совету Патриарха царь отважился и на войну со шведами. Влияние Никона на царя Алексея в ходе военных действий еще более возросло. Во время военных действий Патриарх также оказал царю большую услугу. В Москве вспыхнула эпидемия моровой язвы, то есть чумы. Царская семья была в большой опасности. Но Никон вовремя сумел вывезти Романовых и поместить их в безопасное место. Таким образом, семья царя Алексея была спасена. Притом Никон возил царицу и царских детей из монастыря в монастырь, все дальше от мест распространения чумы. В конечном счете, все кончилось благополучно, и Алексей Михайлович выражал за это Никону огромную благодарность, что еще более скрепляло их дружбу.

    Когда царь лично отправлялся в военные походы, правителем в Москве он оставлял Патриарха, который в это время фактически возглавлял Боярскую думу. Никон, в соответствии со своим титулом "Великого Государя", в отсутствие монарха управлял государством, целиком заменяя его. От имени царя и себя самого он издавал грамоты. На имя Первосвятителя присылались челобитные. Никон вел дипломатическую переписку. Патриарх все держал под своим контролем, и любой важный государственный акт должен был быть скреплен его подписью. При этом Патриарх Никон как всегда проявлял присущую ему властность, держа себя с боярами высокомерно.

    Боярство не могло простить Патриарху обид. Многие из них помышляли о том, чтобы расстроить дружбу царя и Предстоятеля Церкви, чтобы со временем и вовсе устранить Патриарха. В числе наиболее отрицательно настроенных к Никону бояр оказались и ближайшие царские родственники и любимцы: Стрешневы (родня матери царя Алексея, второй жены Михаила Романова), Милославские (родственники первой супруги царя Алексея – Марии Ильиничны), влиятельный боярин Морозов (женатый на сестре царицы Марии и приходившийся государю свояком), князь Никита Одоевский (бывший идейным противником Никона как главный автор Уложения 1649 г.), князь Алексей Трубецкой, кн. Юрий Долгоруков, боярин Салтыков и прочие. Их озлобление против Патриарха было тем острее, что многие почитали себя обойденными царским вниманием, тогда как всесильный Никон всецело завладел помыслами государя.

    Лишь немногие из бояр были на стороне Никона. В их числе наиболее просвещенные, но по большей части западнически настроенные лица - Феодор Ртищев, Артамон Матвеев, Ордын-Нащокин. Среди почитателей Патриарха были также и сестра царя Алексея – Татиана Михайловна, а, позднее, сын государя – царевич Феодор Алексеевич. Но гораздо больше было тех, кто питал к Патриарху-правителю ненависть, нередко принимавшую самые крайние и вызывающие формы. Бояре стали исподволь настраивать царя против его любимца. Обстоятельства этому благоприятствовали. Алексей Михайлович возмужал, и, перестав быть прежним царственным отроком, на третьем десятке своей жизни стал гораздо более самостоятельным. Его устремление к самовластному правлению подогревалось его окружением. Бояре старались представить Патриарха в глазах монарха как восхитителя царской власти. Сказалось и то, что в годы войны Алексей Михайлович все более привыкал обходиться без властного Первоиерарха.

    Против Никона обернулись, в конечном счете, и его реформационные начинания. Обиженные на Предстоятеля иерархи, также как и сановные недруги Никона, готовы были в любую минуту отплатить за все своему Первосвятителю. Многие искренне не принимали его реформ, другие использовали недовольство новшествами, вводимыми Патриархом, для того, чтобы реализовать свои амбиции, отомстить Никону за его нежелание считаться с кругом прежних друзей-"ревнителей". Причем, похоже, что личный фактор здесь едва ли не перевешивал идейные соображения. Они зачастую формировались вторично, на основе неприятия самой личности Патриарха-реформатора. Протопопы, недовольные Никоном, вскоре примкнули к боярам и образовали вместе с ними единый фронт против Патриарха. Причем и те, и другие в своей полемике с Никоном были едины и в использовании общего приема – политического доноса, который в устах протопопов удачно дополнял церковные аргументы. Осужденный Никоном за противление обрядовым новшествам протопоп Иван Неронов, защищаясь, заявлял, что Никон якобы похвалялся: «Царской помощи не хочу и не требую, да и на царскую власть плюю и сморкаю». Вряд ли Патриарх мог произнести что-либо такое. Но протопоп гневно пророчествовал: «Будет время, и сам из Москвы побежишь, никем не гоним, токмо Божьим произволением». Словам этим, действительно, суждено было вскоре сбыться.

    Владислав Петрушко.

    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос