Весёлый и дерзкий автомобиль.
Рассказ об ордена Трудового Красного Знамени Волжском автомобильном заводе имени 50-летия Октября.

Дата публикации или обновления 02.11.2021

Истории стран мира

Завод как на ладони

Всё познаётся в сравнении

Все произошло как-то быстро, за несколько лет и на наших глазах. Сначала никакого автомобиля «жигули» и в помине не было. Потом в газетах сообщили, что он через несколько лет будет. И вот уже кто-то заметил у тротуара редкий автомобиль с ладьей на радиаторе — его обступили мужчины и дети. А прошло еще немного времени — ив лакированном потоке машин, текущем по городам и меж городами, чуть не каждая четвертая машина была «жигули».

Чтобы понять это чудо рождения новой машины, я однажды очутился на Волжском автомобильном заводе в Тольятти.

Надо сказать, что такое желание возникло не только у меня. Множество делегаций, гостей, экскурсантов, журналистов жаждут посмотреть на завод, каких еще не было. Шутка ли — из ворот его каждые 22 секунды (секунды!) вылетает новенькая машина. Автомобиль «жигули» — каждый знает — сложнейшее устройство, начиненное множеством систем, приборов, приспособлений. А какое выносливое! А какое красивое! И все это великолепие — за 22 секунды! Не верю!

Семья ждет свой автомобиль «жигули» многие годы — стоит в очереди, копит деньги, — а потом он, наконец купленный, преображает всю ее жизнь: например, мчит со скоростью сто километров в час из душного города к синему морю, и дети, прыгая на мягких сиденьях, кричат «ура!» от восторга. И все это чудо — за 22 секунды! Не понимаю.

Никто не верит и не понимает, пока не окажется в сборочном цехе Волжского автомобильного завода.

А если уж окажется, то стоит и смотрит как зачарованный на плывущую в «лапах» подвесного конвейера вереницу разноцветных — четырнадцати разных окрасок — машин. Их 246 одновременно на одной нитке конвейера, а в цеху таких ниток три. Так вот, эти три рукава одной автомобильной реки движутся параллельно, и если стоишь у начала, то конца ей не видно.

Когда я был маленький и жил в деревне у тетки, мы с нею каждое утро запрягали лошадь в таратайку, чтобы ехать за почтой. Почта была в соседней деревне, приготовлений у нас было много: и клок сена с собою взять, и «погонялку» не забыть. А расстояние до соседней деревни было всего два километра. Но у тетки болели ноги и ходить ей было трудно. И вот мы ехали по этой дороге от одного приметного места до другого, и она, действительно, оказывалась длинной. С тех пор к расстоянию в два километра я испытываю сильно преувеличенное уважение.

Я это к тому рассказал, что сборочный цех завода в Тольятти от одного конца до другого — немногим меньше двух километров. Сначала я очень удивился, увидев служащего, который ехал вдоль конвейера на велосипеде, а потом подумал: а почему бы и нет! Чтобы выяснить какой-то вопрос — два туда, два обратно — это же целый час времени. И, как бы узаконивая это сходство цеха с проспектом, под потолком висят нормальные дорожные знаки: «Скорость 10 километров в час» и «Осторожно, пешеходы!»

Два километра в длину, полкилометра в ширину — вот что такое сборочный цех.

Рядом с автомобилем

Окрашенные, готовые кузова с закрытыми дверцами, но с открытым багажником вплывают в цех откуда-то из-под потолка. Затем круто пикируют, как люльки в аттракционе «американские горы», и оказываются перед сборщиками.

Сборщики — молодые парни и девушки в синих комбинезонах с фирменной ладьей на груди. Каждый стоит на своем посту, рядом с ним — тележка со всякими никелированными, пластмассовыми, стеклянными и прочими внутренностями машины. В руках у сборщика пневматический или электромеханический инструмент. Несколько коротких движений — и вот уже ручка на дверце — сборщик ее открывает и закрывает, пробует, как работает замок.

Свидание каждого сборщика с каждым кузовом длится чуть больше минуты. За это время он должен успеть выполнить свою операцию. Через минуту кузов уйдет. Представляете, как должны быть натренированы его глаза и руки! Прозевать свое время нельзя — тогда надо или конвейер останавливать, или бежать вслед за кузовом. Ни то, ни другое невозможно.

Но конвейер движется ровно с такой скоростью, чтобы и человеку было не трудно работать и чтобы качество операции оставалось высоким. Тут уж вместе с технологами трудились физиологи. Казалось бы, чего проще — пустить конвейер всего на две секунды быстрее. Ведь это на трех нитках получатся сотни дополнительных машин! «Нет, — сказали физиологи, — это перенапряжение для сборщиков». — «Нет, — сказали технологи, — это ухудшит качество автомобилей». И вот — ни секундой больше!

Конечно, на конвейере есть операции и полегче и потруднее. Одному сборщику приходится работать согнувшись, другому — сидя в автомобильном кресле, одному — с тяжелым инструментом, другому — с легким. В тишине и при шуме, с плохим освещением и с хорошим. Чтобы никакой несправедливости не было, на каждое рабочее место физиологи составили карту: по ней видно, в каких условиях человек работает. В зависимости от этих условий он и получает зарплату.

Конечно, скучно и сегодня привинчивать ручку к дверце, и завтра, и послезавтра — и так всю жизнь. Но так жить никто и не собирается. Сборщик умеет делать несколько операций, и, чтобы не уставать от монотонности, люди заменяют друг друга.

Через каждые два часа конвейер останавливается, и сборщики десять минут отдыхают. А когда пройдет четыре часа и накопится утомление, по радио вдруг грянет веселая музыка. Потом наступит обеденный перерыв.

Но дело даже не в этом. Когда молодой человек поступает сборщиком на конвейер, ему говорят: «Гайки-то крутить мы тебя научим за две-три недели, но подумай, что ты дальше будешь делать. Вот смотри: мы заполняем на тебя личную карточку, через два года мы вызовем тебя и предложим тебе несколько более сложных специальностей. Иди в наш учебный комбинат, учись. Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом».

И почти все сборщики учатся.

Несколько лет назад мне довелось побывать в Париже, на знаменитом автомобильном заводе «Рено». Тогда еще Волжский завод только строился, а машина «жигули» существовала лишь на бумаге.

Многое меня поразило и восхитило на «Рено» — количество сходящих с конвейера машин, многообразие и частая смена моделей, качество отделки, красота материалов, изящество линий. Было удивительно наблюдать смену автомобильных эпох в заводском музее. А гид оказался приветливым человеком. Он говорил много и взахлеб.

Одно мне не понравилось там: лица рабочих у конвейера. Там было много иностранных рабочих — африканцев, арабов, выходцев из Латинской Америки. А среди европейцев преобладали пожилые. Уши почти у всех были закрыты противошумными наушниками. Они не нуждались в общении. Да они и не знали языков друг друга. Они были хмуры и неприветливы, глаза их почти не встречались с нашими, а когда встречались, то они как бы говорили: «Это все не мое и меня не касается. И подите вы к черту с вашими гидами, с вашим восторгом, а заодно и с вашими автомобилями».

Вот и Роже Гарбер, заместитель редактора одного из французских журналов, такого же мнения:

«До того, как приехать на завод в Жигулях, я находился в США, в Лордстауне, и разговаривал там со специализированными рабочими «Дженерал моторс», которые бастовали против ужасающих ритмов труда. Я не мог не сравнить атмосферу, царившую здесь и там. Раздражительность и гнев рабочих Лордстауна и улыбчивое спокойствие советских специализированных рабочих, разговаривающих со мной в то время, как конвейер продолжал работать».

Да, наша машина имеет одно важное преимущество: она не делается за счет человека.

Однако вернемся на конвейер в Тольятти.

Вот он движется, а сборщики делают свое дело. Но мы всё говорим про сборочный конвейер, а ведь еще есть питающие. Чтобы начинить автомобиль всем необходимым, в означенную точку главного сборочного конвейера секунда в секунду должны поступить и двигатель, и шасси, и сиденья необходимого цвета. Все это с заданной скоростью несут питающие конвейеры из различных цехов. Они, эти цехи, тут же, под крышей главного корпуса: моторный, колесный, шасси, арматурный, гальванический. Все они должны работать слаженно, синхронно, как детали часового механизма, которые, соприкасаясь друг с другом, в результате показывают точное время.

И вот, двигаясь по конвейеру, кузов из мертвой железной коробки превращается в красивый, живой и даже опасный для человека механизм. Да-да, чем дальше, тем осторожней надо с ним обращаться, не смотрите, что он висит на подвесках. Ну, а встав на колеса и получив небольшую порцию бензина, автомобиль и вовсе выходит из-под опеки сборщиков, и разговаривать с ним на равных могут лишь испытатели. Для них новые автомобили — как норовистые необъезженные кони — они берут их силой, неожиданностью, напором. Испытатель бросается на сиденье и включает мотор. Ах, как бешено крутятся колеса машины на испытательном стенде, она дрожит, фыркает, рвется вперед, требует ветра!

И вот машина на треке, на головокружительной восьмерке, на самом трудном своем маршруте, который вряд ли ей выпадет еще в ее биографии, когда сразу на коротком отрезке пути окажутся и крутые подъемы, и спуски, и скоростные виражи под углом 34 градуса, и песок под колесами, и булыжник, и брусчатка, и пыль, и дождь.

Но 25 000 операций были не напрасны, 3000 деталей превратились в быструю, выносливую машину. Честь и слава тебе, новый автомобиль, мы почтительно отходим в сторону! Но, помни и ты, выскочив на дорогу, что человек, ставший теперь для тебя пешеходом, заслуживает уважения.

Как это было

Новый автомобиль за 22 секунды — это легкость, непринужденность, за которую много заплачено. Этот фантастический темп обеспечен громадным вложением труда, творческой мысли и средств.

Проектировщики, задумав завод, не знали, где его поставить. Они обследовали, внимательно изучили 54 площадки на Украине, в Белоруссии, в Поволжье. Сотни людей разных специальностей были привлечены к решению этой проблемы: экономисты, гидрологи, геологи, транспортники, климатологи, энергетики, строители.

Говорят, что спор их никак не мог закончиться, пока не вмешалась ЭВМ. Это она назвала город Тольятти на Волге местом будущего автозавода.

70 проектных организаций выдали за короткий срок строителям 200 000 листов проектных документов. Впервые в практике крупного промышленного строительства решено было не ждать, пока будут готовы все чертежи до последнего. Чертежи летели самолетами и сразу шли в дело. Это был большой риск — ведь могла вкрасться ошибка. Но риск оправдал себя — было сэкономлено много времени.

А строители — откуда они взялись! Их присылала вся страна. Они ехали по путевкам и без путевок, семьями и в одиночку, из близка и из далека — люди восьмидесяти национальностей. Вот хроника роста строительных кадров ВАЗа только в 1968 году:


февраль — 20 348 человек

март — 22 466 человек

май —27 761 человек

июнь — 29 333 человека

август — 34 000 человек


Были месяцы, когда количество строителей доходило до 45 000. Масштабы, темпы, размах стройки — все удивляло даже самых бывалых людей. Вот как, например, говорил об этом Виктор Быков, бригадир комплексной механизированной бригады, «На своем, пускай небольшом, веку повидал я не одну стройку. Участвовал в строительстве Волжской ГЭС имени В. И. Ленина, заводов и города Тольятти. Знаю, у каждой стройки свой характер, свой темп, но такого, как здесь, никто, пожалуй, не видывал».

Техника! В том же 1968 году на строительной площадке завода напрягали свои стальные мышцы 165 экскаваторов, 280 бульдозеров и скреперов, 500 гусеничных и башенных кранов, несколько тысяч автомашин.

Цифры мертвы. Это надо было видеть, чтобы сказать, как Виктор Быков: «Котлован — как живое чудовище: ревет, чадит и рычит, изрыгая к небу пыль».

Но придется привести еще несколько цифр, потому что ведь надо упомянуть о деньгах. Страна выделила на строительство завода несколько миллиардов рублей. О темпах стройки иногда судят по темпам расходования, или, как еще говорят, освоения денег. Так вот в отдельные, самые жаркие месяцы осваивали миллион рублей в день. При въезде на стройку даже висел такой плакат: «Потерять одну минуту — это значит потерять 2361 рубль». Вот что это были за темпы.

А тем временем по железной дороге, по волжской воде, по автомагистралям в Тольятти прибывало заводское оборудование. На контейнерах стояли адреса отправителей: Москва и Варшава, Лейпциг и Запорожье, Ленинград и Турин. Оборудование тоже шло прямо «с колес» в дело. Половина цеха еще стояла без крыши, а на другой половине уже устанавливали станки.

И строящийся завод по существу уже работал. Шел монтаж конвейеров. В готовых помещениях за одним столом сидело 3 — 4 специалиста. Учебный комбинат готовил кадры автомобилестроителей. Многие проходили практику за рубежом.

А итальянские специалисты, помогавшие нам в проектировании и монтаже завода, разводили руками, как, например, монтажник Джан Карло Орланди: «Подумать только! Все, что сделано на «Фиате» за 70 лет, здесь делается за 4 года. По окончании строительства завод будет выпускать более 2000 машин в день. Кажется невероятным, однако они это сделают».

Так и было. По нормам Госстроя СССР от начала такой стройки до первого изделия должно было пройти 82 месяца.

Геодезисты Светлана Вениаминова, Петр Панченко и Юрий Переяслав пришли со своими теодолитами на пашни деревни Русская Борковка в конце ноября 1966 года. Они вбили колышки, наметив контуры завода, но охватить взглядом их не могли. Известно ведь, что человек с высоты своего роста видит лишь на, четыре с половиной километра — дальше начинается линия горизонта.

А 15 февраля 1970 года оператор Василий Девяткин установил под пресс первый стальной лист, присланный магнитогорскими металлургами. Он нажал кнопку, и все увидели, что из листа получилась дверца автомобиля. В апреле того же года, в канун 100-летия со дня рождения В. И. Ленина, был пущен главный сборочный конвейер.

Еще его первая очередь не достигла проектной мощности, но все уже понимали, что такое они построили. В 1969 году все автозаводы страны выпустили немногим больше двухсот тысяч легковых машин. Это должно было стать всего лишь третьей частью годового плана для ВАЗа.

Чтобы лучше представить, что же такое автомобильный завод в Тольятти, перенесемся на мгновение в Москву, на Ленинские горы, к подножию Московского государственного университета. Когда хотят удивить приезжего огромностью сооружения, всегда приводят в пример МГУ. Объем всех его зданий — 2 700 000 кубических метров.

Неофициально его даже называют «единицей грандиозности».

Вот теперь вернемся на ВАЗ. Только главный корпус его — это четыре МГУ. А объем всех вазовских сооружений — десять «единиц грандиозности».

И это все за четыре года. Вот что стоит за фантастической цифрой: новый автомобиль за 22 секунды.

Завод и человек

В этом небывалом объеме работает 16 000 единиц оборудования. В штате завода 90 000 человек.

Как же управляться с таким огромным производством! Как привести в точное взаимодействие такое количество техники и людей!

На Вазе работает автоматизированная система управления — АСУ. АСУ есть теперь на любом заводе, но Волжский автомобильный без нее минуты не может прожить.

В этой системе очень важное место занимает заводской электронно-вычислительный центр. Он связан с цехами и другими подразделениями. Оттуда в ЭВЦ поступает за день 90 000 сообщений о ходе производства.

Сотни самых современных аппаратов принимают эти сообщения, запоминают, анализируют, подсчитывают, сравнивают. Они знают, сколько и каких деталей поступило на завод, чего не хватает, они координируют работу конвейеров, учитывают движение материалов и готовых изделий, они знают, как работало оборудование, что делал каждый работник и какую ему начислить зарплату. Они все знают, все видят, все помнят. И поэтому командам, которые уходят обратно в цеха и отделы, можно верить.

Но вот что важно на Волжском заводе: при всем этом гигантизме, автоматизации, синхронности, точности, темпе, ритме не пропадает отдельно взятый живой человек — Петя, Вася или Мария.

Каждый получает ровно такую зарплату, которую он заслужил по своим знаниям, мастерству, старательности, условиям работы.

Каждого ждет учебное место в школе, на курсах, в техникуме или институте — смотря по его желанию.

Каждому предоставлена комфортабельная квартира или, на первый случай, место в общежитии в новом районе города.

Каждый может пользоваться целым комплексом культурно-бытовых и медицинских услуг: домами отдыха, турбазами, профилакториями, пионерлагерями. (Ренцо Казеротти, рабочий фирмы «Фиат», узнав об этом, воскликнул: «Профилакторий за 15 рублей в месяц со всем медицинским обслуживанием! Это просто сказка!»)

Поэтому и Петя, и Мария, и Вася, и любой работник чувствует себя на заводе своим, ничуть не смущаясь, что таких «своих» много. Все, кто приезжают на ВАЗ, отмечают, что здесь становятся ясны понятия «честь фирмы», «вазовский стиль».

Автомобиль-созидатель

Мы все говорим о том, как создавали и создают «жигули», но если всмотреться глубже, то окажется, что и сам автомобиль созидает.

Еще не родившись на свет, он продиктовал людям свои условия. Они были жесткими и беспрекословными, эти условия. Их пришлось выполнять.

Все, в чем нуждался автомобиль, ВАЗ не мог изготовить самостоятельно. Да так и не делается в современном промышленном мире. У любого завода, что бы он ни выпускал, есть заводы-партнеры, заводы-поставщики. Есть они и у ВАЗа. Но чтобы изготовить те материалы или детали, которые ВАЗ запросил для своего новорожденного, пришлось строить заново или реконструировать около шестидесяти заводов.

Автомобиль «жигули» дал толчок развитию целых промышленных отраслей, так как ему понадобились новые марки стали, новые виды пластмасс, стекла, резинотехнических изделий, специальные подшипники, новый бензин, особые красители.

Автомобиль «жигули» породил новые транспортные средства для своей перевозки: двухэтажные железнодорожные платформы и мощные трейлеры.

Он изменил систему автообслуживания и улучшил дороги.

Вот сколько хлопот понаделал.

Ну, а то, что еще несколько миллионов жителей страны село за руль, — так это же самое главное!

Несется веселый автомобиль по шоссе, мчит со скоростью сто километров в час из душного города к синему морю. И дети, прыгая на мягких сиденьях, кричат «ура!» от восторга. И как жаль, что в то время купить веселящий газ даже не приходило в голову, иначе радость от приобретения нового автомобиля многократно бы возросла.

Что ж, ради этого стоило поработать.

В начало



Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос