Проведение следственного эксперимента
Следственный эксперимент изобличает убийц
В прокуратуру Камчатской области поступило сообщение от и. о. прокурора Корякского национального округа Ногачевой о том, что 5 апреля 1966 г. в реке Палане обнаружен труп заведующего Воямпольским отделением рыболовецкой артели «Путь Ильича» Костенко с огнестрельным ранением головы. Расследование дела поручили мне. Из-за плохой погоды я прибыл в поселок Палана вместе с судебно-медицинским экспертом тов. Каневец лишь на четвертый день. К этому времени тов. Ногачева арестовала по подозрению в убийстве преподавателя Паланской средней школы Роганова и назначила судебно-медицинскую экспертизу.
Из материалов дела следовало, что утром 5 апреля 1966 г. жительница поселка Палана Мельникова пошла за водой на реку Палану и увидела торчащие босые ноги человека из-под льдины.
При осмотре места происшествия на снегу недалеко от трупа обнаружили следы темно-бурого цвета, ведшие от реки к дому Роганова. Идя по следам, недалеко от реки нашли бумаги с записями Костенко и следами крови, а также его свитер. Во дворе дома из бруса Роганова обнаружили детские санки с брезентовым ремнем, щепки от березовых дров и пятна на снегу, похожие на кровь; в квартире нашли принадлежащие Роганову полотенце и валенки также с пятнами, похожими на кровь, а в печи — обгоревшие части какого-то материала и четыре пуговицы. При задержании Роганова на его пальто и сорочке имелись следы, похожие на кровь.
Произведенным в квартире Роганова обыском обнаружены: в спальне на книжной полке среди книг скомканные деньги в сумме 274 руб., в основном десятирублевыми купюрами, под кроватью — черные теплые ботинки с застежкой «молния», не соответствовавшие размеру обуви Роганова, в кладовке — охотничье двухствольное ружье и боеприпасы к нему, несколько малокалиберных винтовок, стволов от них, малокалиберная винтовка со следами повреждения, боевые и малокалиберные патроны.
Задержанный Роганов так описал события, имевшие место 4 апреля 1966 г. Вечером 4 апреля к нему зашел Костенко с бутылкой ликера. После того, как распили ликер, Костенко попросил у него малокалиберную винтовку для своего знакомого. Роганов дал винтовку и десять патронов. Когда Костенко осматривал ее, Роганов в это время заправлял зажигалку бензином в другой комнате. Вдруг раздался выстрел. Вбежав в комнату, он убедился, что Костенко мертв. Не отдавая себе отчета, он перезарядил винтовку и снова выстрелил в Костенко.
Боясь ответственности, он отвез труп на санках к реке, а одежду сжег.
Из заключения судебномедицинского эксперта было видно, что смерть Костенко последовала от тупой травмы черепа с переломом костей его основания; травма нанесена тяжелым, тупым предметом с большой силой.
Эксперт обнаружил лишь одно пулевое ранение — пуля прошла от входного отверстия в области нижнего края медиальной части левой надбровной дуги по направлению в правую затылочно-теменную область, откуда рикошетировала и ушла в носовые кости. Ранение является смертельным, но нанесено в состоянии агонии или клинической смерти потерпевшего, так как отсутствовали кровоизлияния по ходу ранения. Левое глазное яблоко у Костенко оказалось разрушенным.
В области внутреннего края левой надбровной дуги обнаружен дефект кожи с ровными осадненными краями, с хорошо видимыми отдельными порошинками, внедрившимися в кожу у входного отверстия, и обгоревшиє волоски па этом участке. Все это соответствовало показаниям Роганова о том, что выстрел в Костенко он произвел в упор.
Казалось бы, что вопрос ясен — налицо убийство — сначала Костенко нанесли удар тяжелым тупым предметом по голове, а затем в него уже посмертно выстрелили.
Однако показания Роганова противоречили заключению экспертизы. Если верить Роганову, то у Костенко должно быть еще одно пулевое ранение, а о нем в заключении ничего не говорилось. Следовало установить, с какой целью Роганов рассказывал о первом выстреле, якобы произведенном самим потерпевшим, когда смерть наступила от удара по голове твердым тупым предметом?
Приняв дело к своему производству, я с участием тов. Каневец решил побеседовать с главным врачом больницы тов. Кутняковым, проводившим судебно-медицинское исследование трупа. В ходе беседы тов. Кутняков подтвердил данное им заключение. По поводу разрушения левого глазного яблока тов. Кутняков сказал, что оно явилось результатом действия пули, рикошетировавшей от затылочной кости.
Это вызвало у меня сомнение, тем более, что часть пули обнаружили в осколках носовых костей. Я назначил повторную судебно-медицинскую экспертизу, которую поручил провести эксперту тов. Каневец в присутствии эксперта тов. Кутнякова. На разрешение эксперта был поставлен ряд 'вопросов, в том числе: чем объясняется, что часть пули оказалась в осколках носовых костей; почему вытекло глазное яблоко; были ли допущены ошибки при первоначальном исследовании трупа Костенко? Для этого следовало произвести его повторное исследование.
При повторном судебно-медицинском исследовании трупа Костенко у потерпевшего около левого глаза обнаружили второе пулевое ранение уже прижизненного происхождения. На это указывали кровоизлияние в толщу кожи и тканей вокруг входного отверстия, а также сгустки крови, обнаруженные по ходу раневого канала.
Канал слепо заканчивался в основной кости, где и были обнаружены две части второй свинцовой пули. Рикошет пули от затылочной кости исключался, так как твердая мозговая оболочка не имела повреждений. Согласно заключению повторной судебно-медицинской экспертизы смерть Костенко наступила от тяжелой черепно-мозговой травмы с переломом костей основания черепа и повреждением левого глаза в результате первого огнестрельного ранения. Первый выстрел в Костенко производился с расстояния до 1 м. Гематома левой теменной области явилась прижизненным повреждением и могла образоваться после огнестрельного ранения при падении тела с табуретки. Кости свода черепа в области гематомы оказались неповрежденными. Второе огнестрельное ранение было нанесено после смерти Костенко, на что указывало отсутствие кровоизлияний в толщу кожи и по ходу раневого канала. Этот выстрел был произведен с очень близкого расстояния — до 15 см, о чем свидетельствовало опаление кожи вокруг входного отверстия и наличие опаленных волосков левой брови. Труп Костенко был сфотографирован. К заключению прилагалась схема направления полета пуль.
Тов. Кутняков согласился с заключением повторной судебно-медицинской экспертизы и объяснил свою ошибку тем, что не произвел отсепарирования кожно-мышечного лоскута в области левой глазной орбиты. При наружном же осмотре трупа припухшее веко скрывало входное отверстие, поэтому он и не обнаружил второго пулевого ранения. С целью обнаружения гильз в квартире Роганова произвели обыск. При этом были найдены две гильзы от патронов малокалиберной винтовки.
Чтобы уточнить обстановку происшествия, я выехал вместе с Рогановым на его квартиру. Роганов показал, как сидел Костенко на табуретке около кухонного стола и держал винтовку, в каком положении лежал Костенко на полу после первого выстрела, произведенного им самим. Проверка показаний на месте сопровождалась фотографированием. Роганов далее заявил, что у мертвого Костенко он взял винтовку и выстрелил в последнего в упор в область головы, но показать, в каком положении тот находился, когда стрелял, Роганов отказался.
Возникло сомнение: могла ли обширная гематома левой теменной области образоваться при падении Костенко с табуретки. Уже на первом допросе Роганова интересовали результаты судебно-медицинского исследования трупа, которые из тактических соображений ему ранее не объявлялись.
Допрашивая Роганова, я обратил внимание на то, что вел он себя настороженно и тщательно обдумывал ответы на вопросы. Когда я спросил, зачем Роганов стрелял в мертвого (ведь уже после первого выстрела, произведенного в Костенко, можно было сообщить в милицию и была бы установлена его невиновность), он сказал, что.«так уж получилось». Это усилило подозрения в неправдоподобности его показаний об обстоятельствах смерти Костенко.
Далее Роганов показал, что, когда он снимал пальто с Костенко, из внутреннего кармана его пальто выпали деньги, которые он потом спрятал в спальне среди книг.
Ботинки у Костенко свалились с ног, когда Роганов вытаскивал труп из комнаты во двор. Труп он вывез на детских санках, по дороге труп падал, и Роганов укладывал его на санки; видимо, в это время у Костенко выпали бумаги и был стянут свитер. Сбросив труп в реку Палану, Роганов возвратился домой, затопил печь и сжег принадлежавшие Костенко пальто, кепку и другие вещи со следами крови. Допрошенный в качестве свидетеля приятель Роганова Галишанскис показал, что примерно в 23 часа 5 апреля, когда он уже лег спать, к нему пришел Роганов и стал звать его к себе. Роганов говорил, что к нему в гости пришли Костенко и другие лица. Роганов высказал опасение, как бы Костенко не ограбили, так как он, выпив, говорил, что имеет при себе много денег. Подтверждая эти показания, Роганов пояснил, что после того, как он выстрелил в мертвого Костенко, пошел к Галишанскису и хотел с ним посоветоваться по поводу случившегося, но ему помешала жена Галишанскиса.
В процессе расследования проверялись три версии:
1) Костенко умышленно произвел в себя выстрел (само- убийство); 2) выстрел был произведен Костенко по неосторожности (несчастный случай); 3) Роганов убил Костенко.
Первая версия вскоре отпала, так как по свидетельству лиц, хорошо знавших потерпевшего, Костенко был жизнерадостным, мыслей о самоубийстве никогда не высказывал, имел жену и маленького ребенка, которого очень любил. Незадолго до смерти добился, чтобы его направили на курсы председателей колхоза, и собирался ехать учиться.
Вторую и третью версии требовалось тщательно проверить. Так, при допросе свидетелей выяснилось, что Костенко умел обращаться с оружием, но не проявлял к нему интереса, а доставать малокалиберную винтовку для кого-нибудь не было необходимости, поскольку он, как председатель колхоза, имел малокалиберные винтовки для служебного пользования и мог распоряжаться ими по своему усмотрению.
Жена Роганова показала, что в день убийства в 18 час. она с детьми ушла в школу на собрание.
Возвратилась домой около 21 часа, но Роганов не пустил ее домой.
Она вынуждена была ночевать у знакомых. Зажигалку Роганов всегда заправлял на кухне, а не в комнате.
Другие свидетели показали, что у Костенко имелись наличные деньги десятирублевыми купюрами.
Жена Костенко пояснила, что муж в тот день надел черные полуботинки с застежкой «молния», снять их, не расстегнув застежку, было невозможно. Я предъявил жене Костенко изъятые при обыске у Роганова полуботинки, и она опознала их как принадлежавшие мужу.
Ботинки следовало предъявить для опознания в числе других (прим. редколлегии).
По делу установили также, что Роганов и Костенко хорошо знали друг друга. Ранее Костенко учился в 7-м классе вечерней школы; математику там преподавал Роганов; отношения у них были нормальные. Являясь охотником-любителем, Роганов хорошо стрелял из разных видов оружия, организовывал стрелковые соревнования в поселке Палана, сам переделывал оружие.
Выяснилось также, что Роганов, находясь в нетрезвом состоянии, застрелил в квартире кошку, стрелял в потолок квартиры и однажды, поссорившись с женой, выстрелил из малокалиберной винтовки себе в руку.
При осмотре малокалиберной винтовки на стволе ее обнаружили повреждения: болт, крепящий ствол к ложе, оказался погнутым. Возникло предположение, что Роганов сделал это с целью скрыть следы преступления.
Когда все необходимые следственные действия по делу в поселке Палана были выполнены, я вылетел в г. Петропавловск, куда был этапирован и Роганов.
Предстояло назначить ряд экспертиз. Ввиду возникших сомнений в психической полноценности Роганова была назначена амбулаторная, а затем и стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, проводившаяся в институте им. проф. Сербского. Поскольку возникло сомнение в правильности заключения повторной судебно-медицинской экспертизы о возможности получения Костенко обширной гематомы при падении его с табуретки, я назначил комиссионную судебно-медицинскую экспертизу, производство которой поручил Центральному бюро судебно-медицинской экспертизы при Министерстве здравоохранения РСФСР. Для установления расстояния, с которого были произведены первый и второй выстрелы в Костенко, и решения вопросов об исправности малокалиберной винтовки и возможности производства из нее выстрелов назначили судебно-баллистическую экспертизу.
Поскольку на изъятых в квартире Роганова пальто, шапке и других вещах, а также на брезентовом ремне от детских санок имелись следы, похожие на кровь, назначили судебно-медицинскую экспертизу вещественных доказательств, а для исследования изъятых из печи в квартире Роганова пуговиц и золы с обуглившимися комками, похожими на текстильную ткань — химическую экспертизу. Роганов был признан вменяемым. Судебно-медицинская экспертиза вещественных доказательств подтвердила наличие пятен крови на одежде Роганова и брезентовом ремне, а судебно-химическая — установила, что среди продуктов горения имелись и частицы полусгоревшей шерстяной ткани. Комиссионная судебно-медицинская экспертиза подтвердила, что гематома у Костенко могла образоваться при падении с табуретки, но эксперты высказали сомнение относительно времени, прошедшего между двумя выстрелами, произведенными в Костенко.
Присутствуя при повторном судебно-медицинском исследовании трупа Костенко, я видел, что по ходу раневого канала огнестрельного ранения в области внутреннего края левой надбровной дуги отсутствовали кровоизлияния. Кроме того, Роганов неоднократно утверждал, что второй выстрел он произвел в голову мертвого Костенко в упор. Все три судебно-медицинские экспертизы, произведенные по делу, подтвердили, что выстрел в область внутреннего края левой надбровной дуги произведен с очень близкого расстояния. Исходя из этого, у меня были основания взять за основу как достоверное заключение повторной судебно-медицинской экспертизы, а выводы комиссионной судебно-медицинской экспертизы считать необоснованными.
По заключению судебно-баллистической экспертизы, малокалиберная винтовка имела повреждения, но была пригодна для производства выстрелов; из нее произведены выстрелы, и две представленные гильзы от патронов стреляны из этой винтовки. Далее, эксперты установили, что первый выстрел в Костенко был произведен с дистанции от 0,3 до 1 м от дульного среза винтовки, а второй — с очень близкого расстояния. Это также подтверждало вывод судебно-медицинского эксперта, который определил расстояние при первом выстреле до 1 м.
Для окончательной проверки версии о возможности нанесения огнестрельного ранения самим Костенко следовало произвести следственный эксперимент. С учетом направлений раневых каналов, обозначенных на схемах судебно-медицинского эксперта, надлежало определить положение малокалиберной винтовки в момент производства выстрелов.
Готовясь к проведению следственного эксперимента, я пригласил для участия в нем начальника Камчатского бюро судебно-медицинской экспертизы тов. Тумасова С. А. (судебно-медицинский эксперт находился в командировке). Для воспроизведения действия с малокалиберной винтовкой пригласил мужчину такого же роста (173 см), что и Костенко; соответствовала также длина рук и ступней ног. Все эти измерения произвели заблаговременно и зафиксировали в отдельном протоколе с участием тов. Тумасова.
Перед началом следственного эксперимента я ознакомил Роганова с заключениями всех экспертиз, проведенных по делу, кроме заключения комиссионной судебно-медицинской экспертизы, которое из тактических соображений я в этот момент ему не предъявил. Не сообщил ему и о подготовляемом следственном эксперименте. Ознакомившись с заключениями экспертов, Роганов настаивал на своих прежних показаниях и заявил, что добавить к ним ничего не может.
При проведении следственного эксперимента проверялось, мог ли Костенко выстрелить в себя с расстояния 0,3 м. Было установлено, что Костенко ни в одном из положений не мог бы достать пальцами рук спусковой крючок малокалиберной винтовки.
Следственный эксперимент показал, что с учетом направления полета пули пар-вый выстрел в Костенко мог быть произведен из малокалиберной винтовки при ее горизонтальном положении на высоте 1 м 15 см от пола. При этом положении расстояние от концов вытянутой руки человека ростом 173 см до спускового крючка винтовки равнялось 10,5 см. Данное положение винтовки соответствовало направлению полета пули, отраженному на схеме судебно-медицинского эксперта; чтобы проверить возможность производства выстрела ногой, обутой в ботинки Костенко, лицу, воспроизводящему действия с винтовкой, было предложено одеть ботинки Костенко. В одном из положений путем усиленного вдавливания края микропористой подошвы ботинка в спусковую скобу был нажат спусковой крючок. Однако в этом положении пуля уходила вверх. Каждый вариант эксперимента по воспроизведению положений винтовки фотографировался (направление пули на снимке обозначалось стрелкой), и снимок приобщался к соответствующему протоколу.
Следственный эксперимент показал, что первый выстрел в Костенко был возможен при вертикальном положении его, т. е. стоя. Отсюда следовал вывод, что первый выстрел в Костенко произвел Роганов. В ходе проведения следственного эксперимента я следил за поведением
Роганова, который вначале принимал деятельное участие в проверке вариантов возможного выстрела, произведенного самим Костенко, но, видя, что тот, о котором он говорил, не подтверждается, стал волноваться. Ознакомившись с протоколом следственного эксперимента, Роганов заявил, что подписывать его не будет. Когда же участники эксперимента сказали, что в суде они подтвердят достоверность того, что было установлено при эксперименте, Роганов подписал протокол.
Роганова решено было допросить в присутствии эксперта Туманова. Роганову еще раз показали заключение повторной судебно-медицинской экспертизы со схемами расположения раневых каналов и направлений полета пуль, наглядно сопоставив их с результатами следственного эксперимента. Однако Роганов отказался давать какие-либо объяснения, оказав, что должен все обдумать. По существу признание вины Рогановым уже не имело существенного значения, так как он полностью изобличался в убийстве Костенко, но хотелось более детально выяснить обстоятельства убийства.
При последующем допросе Роганов рассказал, что 4 апреля 1966 г., вечером, он пил ликер на кухне вместе с Костенко. При этом последний стал непристойно отзываться о его жене, из-за чего у них возникла ссора, во время которой Костенко пытался его ударить. Чтобы предотвратить нападение, Роганов резко оттолкнул его к входной двери, схватил приготовленную для смазки стоящую рядом малокалиберную винтовку и, не целясь, машинально нажал на спусковой крючок. Произошел выстрел, которого Роганов не ожидал, так как думал, что винтовка не заряжена, затем он схватил с полки около стола второй патрон, быстро перезарядил винтовку и вторично выстрелил в еще стоявшего Костенко.
После второго выстрела Костенко упал на пол. Из пальто выпали деньги десятирублевыми купюрами, которые Роганов отбросил к печке. Не зная, что делать, он побежал к приятелю Галишанскису, но не решился рассказать ему правду в присутствии жены последнего и быстро вернулся от него домой, вывез труп Костенко на санках и опустил его в реку Палану. Придя домой, взял деньги и положил их куда-то на полку. Пальто, кепку и другие вещи со следами крови сжег в печке, а ботинки уничтожить забыл.
Смыл кровь с санок, помыл пол. Винтовку умышленно испортил и положил ее в кладовую.
Таким образом, Роганов признал, что и первый выстрел в Костенко был произведен мм.
В связи с этим я назначил дополнительную судебно-медицинскую экспертизу, производство которой поручил Камчатскому бюро судебно-медицинской экспертизы. На разрешение ее были поставлены следующие вопросы:
1) мог ли Костенко после полученного первого огнестрельного ранения стоять на ногах и совершать какие-либо действия;
2) мог ли он получить обширную гематому левой теменной области при падении его с высоты роста;
3) в каком положении был произведен второй выстрел в Костенко.
Эксперт дал заключение, что Костенко после полученного первого огнестрельного ранения мог какой-то период времени стоять на ногах; обширный кровоподтек (гематома) мог образоваться у него при падении с высоты роста; второй выстрел в Костенко произведен не раньше 20—30 сек. после первого, на что указывает отсутствие кровоизлияний или прокрашивание кровью канала от второго выстрела; направление раневого канала от второго выстрела было перпендикулярным к плоскости тела Костенко. Роганову было предъявлено обвинение в умышленном убийстве Костенко из корыстных побуждений. Корякским окружным судом он осужден к длительному сроку лишения свободы.
Тов. Коганов неправильно квалифицировал действия обвиняемого Роганова по ст. 102 п. «а» УК РСФСР как убийство, совершенное из корыстных побуждений. Он исходил из того, что Роганов присвоил принадлежащие потерпевшему Костенко деньги в сумме 274 руб. и ботинки. Из статьи же видно, что убийство Роганов совершил на почве ссоры, деньги же он случайно обнаружил и спрятал уже после убийства. Что же касается ботинок, то Роганов их не присваивал, а забыл уничтожить. При таких обстоятельствах действия Роганова следовало бы квалифицировать по ст. ст. 103 и 144 ч. 1 УК РСФСР, как и поступил суд при вынесении приговора (прим редколлегии).
Старший следователь прокуратуры Камчатской области младший советник юстиции Г. Л. Коганов
