Кража товаров из магазина
Расследование «старого» дела о краже товаров из магазина
В ночь на 2 декабря неизвестные лица совершили кражу товаров на сумму свыше 1000 руб. из магазина, расположенного в поселке Понтонное Ленинградской области.
Через полгода расследование этой кражи было приостановлено за неустановлением виновных.
Несколько позднее мне было предложено изучить материалы дела и, если будут выявлены дополнительные возможности по установлению преступников, возобновить следствие по делу и принять его к производству.
Из материалов дела усматривалось, что в помещение магазина преступник проник через кладовую, выломав в ней оконную раму и вскрыв запоры на двери из кладовой в торговый зал. Кражу обнаружил директор магазина утром 2 декабря и сообщил о ней в районный отдел милиции.
Днем на место происшествия прибыл сотрудник милиции со служебно-розыскной собакой. Осмотрев прилегающую к магазину местность, он обнаружил на снегу возле окна кладовой следы ног двух человек, один из которых был обут в кирзовые сапоги, примерно 41-го размера, а второй — в обувь 42—43-го размера, подошвы которой не имели рисунка.
Следы обуви 42—43-го размера терялись у магазина, следы же кирзовых сапог вели от кладовой к осколкам стекла, валявшимся в десяти метрах от магазина возле сосен, возвращались обратно, а затем следовали по тропе вдоль забора и далее через лаз по дороге в сторону реки Вуоксы.
Служебная собака, дойдя до середины реки Вуоксы, след потеряла, так как на поверхности льда здесь выступила вода.
Возвратясь к магазину, работник милиции вместе с материально ответственными лицами произвел осмотр внутри, а затем уехал, документально не оформив свои действия. Результаты произведенного им осмотра пришлось позднее фиксировать путем допросов участвовавших в нем лиц.
Работники прокуратуры прибыли на место происшествия на следующий день, когда следы ног возле магазина были уже не различимы. Осмотр магазина произвели не по пути проникновения преступников (через кладовую), его начали с торгового зала. В протоколе зафиксировано много ненужных подробностей.
Вместо того, чтобы изъять и направить на экспертизу осколки стекла с видимыми простым глазом маслянистыми следами пальцев рук, следователь, неумело применив порошок алюминия (аргенторат), сделал эти следы непригодными для идентификации, а крупные осколки стекол, валявшиеся возле сосен, выбросил, даже не попытавшись обнаружить на них следы.
По записям в протоколе невозможно было понять, для чего произведен осмотр выставленной рамы и оконной коробки. В частности, в нем не говорилось ни слова о наличии или отсутствии следов взлома. Рама с места происшествия не изымалась и была утеряна. Замок был изъят для проведения экспертизы, но после приостановления дела был возвращен в магазин, где его также утеряли.
На третий день после обнаружения кражи свидетель Кравченко показал о разговоре, подслушанном электриком поселка Дверцовым в котельне незадолго до кражи. Дверцов рассказал Кравченко, что слышал, как пришедшие на работу Ошонков, Горовцов и Ходунков вначале вспоминали свои прежние похождения, а затем заговорили о плохой охране магазина, о возможности проникнуть в магазин через окно кладовой и о том, какие ценности можно похитить.
Преждевременный допрос Горовцова, Ошонкова и Ходункова привел к тому, что они, подтвердив разговор о плохой охране магазина, отрицали сговор обокрасть, его.
Дверцов же на допросе показания Кравченко не подтвердил. Отрицал он их и на очной ставке.
Между тем следствие искало другие пути к проверке показаний Кравченко. Был допрошен приятель Ходункова Комаров, который сообщил очень важные данные. Он показал, что с 1 по 2 декабря работал в ночную смену на предприятии, расположенном недалеко от общежития. В полночь к нему подошел нетрезвый Ходунков, который стал звать его на улицу, где их ждет Ошонков. Комаров, почувствовав недоброе, отказался выйти.
Спустя полчаса он пришел в общежитие, где встретил дежурного по этажу рабочего Бояркина, находившегося в нетрезвом состоянии. Комаров не спал, его интересовало, когда вернется в общежитие Ходунков. Около 2 час. ночи он подошел к Бояркину, чтобы прикурить.
В это время в общежитие вошли пьяные Ходунков и Ошонков. Ошонков был без головного убора, в больших резиновых сапогах, а Ходунков — в новых кирзовых сапогах и шапке-ушанке. Одежда выше колен на них была мокрой.
Появившись в общежитии, Ошонков спросил у Бояркина, все ли спят, и, получив утвердительный ответ, сел возле него. Ходунков же подошел к Комарову, вынул из кармана брюк флакон одеколона и предложил выпить сначала ему, а затем Бояркину. На вопрос Комарова о том, где он был, Ходунков ничего не ответил и попросил молчать о виденном.
Утром 2 декабря, когда обнаружили кражу, Ходунков, по словам Комарова, доверительно сообщил ему о том, что магазин «заделали» они с Ошонковым, что похищенные вещи — кофты, часы и прочее — они спрятали в шалаше за р. Вуоксой. Ходунков еще раз попросил Комарова никому ничего не говорить и угостил его шоколадной конфетой.
Между тем, будучи допрошенными, Ходунков и Ошонков заявили, что с вечера безвыходно находились в общежитии.
Ссылку на алиби Ошонкова подтвердил Горовцов, который жил в одной комнате с ним, а алиби Ходункова подтвердили Годованцев и Гусельников, заявившие, что они видели Ходункова спящим, когда в полночь возвратились в общежитие с работы.
Бояркин показал, что около двух часов ночи к нему действительно подходил Комаров прикурить и в это время недалеко от себя он видел еще одного рабочего, которому задал вопрос: «Как же так? Ты же ложился спать, а теперь опять ходишь...» Фамилию рабочего Бояркин не назвал, сославшись на то, что был пьян и не присматривался к нему.
Вскоре после того, как Комаров дал показания, его допросили на очной ставке с Бояркиным. На этот раз Комаров уже не подтвердил своих показаний, а затем вообще отказался от них, заявив, что оговорил Ходункова и Ошонкова.
Через несколько дней Комаров вернулся к своим прежним показаниям и подтвердил их на очных ставках с Ходунковым и Ошонковым, но затем вновь отказался от них, пояснив, что Ходунков и Ошонков при каждой встрече грозят ему расправой.
Показания Комарова об угрозах оставались непроверенными. Сам он к этому времени допрашивался уже 18 раз, Ходунков — 4, а Ошонков — 3 раза.
Параллельно с версией, вытекавшей из показаний Кравченко и Комарова, проверялась версия об инсценировке кражи материально ответственными лицами магазина. Эта версия имела свои основания, так как по полученным сведениям директор магазина отпускала товары «в кредит», иногда брала себе без оплаты продукты, в числе похищенных она назвала товары, которые вообще не значились оприходованными.
Однако проверка этой версии в конечном счете зашла в тупик. Обыски у материально ответственных лиц магазина (их было два) не проводились вообще.
Кстати сказать, у Ходункова и Ошонкова обыски также были произведены лишь через два месяца после кражи и, понятно, никаких результатов не дали.
Когда же Комаров самовольно оставил работу, а Ошонков уволился и уехал из поселка, стали разрабатываться версии о том, что кража могла быть совершена самим Комаровым или другими рабочими, местными жителями, приезжими, строителями, проживающими за р. Вуоксой, и т. п.
Однако ничего положительного проверка этих версий не дала.
По отдельному требованию допросили знакомую Ошонкова — Королеву, которую он посетил в Новгороде, направляясь после увольнения в Архангельскую область.
Королева показала, что Ошонков провел в Новгороде три дня и каждый день пьянствовал. Он звал ее в рестораны, говорил, что денег у него достаточно. Однако при обыске у Ошонкова в его доме из бруса в Плесецком районе Архангельской области ни похищенных вещей, ни денег не обнаружили.
Мать Ошонкова показала, что он привез с собой лишь маленький новый чемодан с банкой сгущенного молока и батоном. В день приезда он занял у брата 5 руб. и уехал в прокуратуру района, откуда к моменту ее допроса еще не возвратился.
Таким образом, при изучении материалов дела обнаруживались недочеты следствия, в частности неполнота и бесплановость.
Расследование было возобновлено. В первую очередь наметили план проверки двух наиболее реальных версий: а) кража инсценирована работниками магазина, б) кража совершена Ходунковым и Ошонковым.
Первая версия вскоре отпала. Результаты проведенных обысков, проверка сбережений, отправки посылок и переводов, исследование образа жизни работников магазина не давали оснований считать, что кража была инсценирована.
Проверку второй версии начали с допроса Бояркина, в показаниях которого, как я уже отмечал, имелась одна интересная деталь: Бояркин подтверждал, что в 2 часа ночи, когда у него прикуривал Комаров, он видел недалеко от себя какого-то рабочего, которого спросил: «Как же так? Ты же ложился спать, а теперь опять ходишь?»
Из этих показаний следовало, что Бояркин видел не какого-то, а определенного человека, заметил, что тот ложился спать, и, естественно, был удивлен его появлением в 2 часа ночи.
Я попросил Бояркина повторить свои показания, а затем совместно с ним занялся разбором их последовательности и убедительности. Бояркин признал, что он не все сказал на предыдущих допросах и рассказал о ночном посещении общежития Ходунковым и Ошонковым.
Его показания по этому поводу в деталях совпали с показаниями Комарова.
Затем допросили рабочих Голованцева и Гусельникова. Оба они заявили, что Ходункова в кровати не видели, но так как постель его не была убрана, а рядом на стуле лежала одежда, они решили, что он вышел в туалет.
Произвели проверку, не имели ли Ходунков и Ошонков обуви, о которой ранее говорил свидетель Комаров и от которой могли остаться следы, обнаруженные на месте происшеатзия. Допросом бригадира Сыромятникова и осмотром документов удалось установить, что Ходунков незадолго до кражи в магазине получил новые кирзовые сапоги 41-го размера. Сожительница Ошонкова — Селинская показала, что она видела у Ошонкова резиновые сапоги.
Вскоре мне удалось выяснить, почему некоторые свидетели ранее не давали правдивых показаний. Так, свидетель Бояркин заявил, что Ходунков и Ошонков просили его ничего не рассказывать о виденном, они интересовались ходом следствия, беседовали почти со всеми свидетелями, которых вызывали на допросы, и всячески влияли на них.
Свидетели Константинов и Миклютин подтвердили показания Комарова об угрозах со стороны Ходункова и Ошонкова.
По делу собрали многочисленные показания о пьянках Ошонкова и Ходункова, причем оказалось, что Ошонков и Ходунков были в числе тех немногих, рабочих, которые пили одеколон (из магазина в числе других товаров было похищено несколько флаконов одеколона и духов).
Так как в ходе расследования не удалось найти ни одной из похищенных вещей, большое значение приобретало выяснение вопроса о денежных тратах Ошонкова после увольнения.
Из материалов проверки, истребованных из прокуратуры Каргопольского района Архангельской4 области, было видно, что Ошонков после увольнения, проезжая через Каргополь, пьянствовал там со своими друзьями, а затем совершил дерзкие хулиганские действия в женском общежитии педучилища.
К материалам проверки был приобщен дневник Ошонкова, в котором имелись сведения об аналогичных хулиганских действиях, совершенных им в период работы в Ленинградской области.
В результате выезда в Новгород и повторного допроса там знакомой Ошонкова — Королевой удалось установить, что после кражи Ошонков в письмах предупреждал ее о возможной отсрочке их встречи на пять лет. Королева предъявила письма Ошонкова, в которых он писал об этом. Анализ их содержания показал, что Ошонков писал их вскоре после того, как Комаров дал показания, изобличающие его и Ходункова в краже.
В последующих письмах Ошонков сообщил, что положение его улучшилось. По датам они соответствовали тем дням, когда Комаров отказывался от показаний.
Свои письма Ошонков просил уничтожить, опасаясь того, что они могут стать «дополнительной уликой».
Королева и другие свидетели показали, что Ошонков, находясь в Новгороде, много пил сам и угощал других.
Свидетель Иванов, провожавший Ошонкова после увольнения до ближайшей железнодорожной станции, показал, что Ошонков по пути купил чемодан, шелковую майку, трусы, несколько пачек сигарет и бутылку водки.
В итоге удалось установить, что расходы Ошонкова значительно превышали ту сумму, которую он получил при увольнении.
Затем я выехал в Мурманск, где жил Горовцов, уехавший к тому времени из Понтонного. Горовцов, для которого вызов на допрос оказался неожиданным, подробно рассказал и о разговоре, который имел место накануне кражи в котельной в присутствии электрика Дверцова, и о том, что в ночь с 1 на 2 декабря за несколько минут до полуночи Ошонков ушел из комнаты общежития, обув резиновые сапоги и забыв надеть шапку.
Электрик Дверцов на повторной очной ставке с Кравченко также рассказал правду о подслушанном им разговоре Ошонкова и Ходункова.
Селинская показала, что Ошонков подарил ей простыни, а после кражи приходил к ней, чтобы узнать, зачем ее вызывал следователь. Тогда же он заявил, что все подозревают в краже рабочего Баранцева, который, уволившись с работы, домой не уехал, а живет недалеко от общежития. Между тем, по словам Селинской, она провожала Баранцева домой за три дня до кражи.
Так шаг за шагом проверялась версия, вытекавшая из показаний Комарова и Кравченко.
Когда в прокуратуру прибыл Комаров, место проживания которого к этому времени удалось установить, то вначале он вообще не хотел давать никаких показаний. Однако после того, как узнал, что его прежние показания подтвердились, он повторил их и сообщил ряд новых деталей о краже. Он заявил, в частности, что Ходунков после кралей предлагал ему выпить одеколон «Белая ромашка» и угощал шоколадной конфетой «Ласточка». Товары обоих наименований имелись в инвентаризационных описях, составленных 3—5 декабря и значились в числе похищенных.
Когда мне стало известно, что Ходунков уже по новому месту работы напился пьяным и учинил хулиганские действия, я срочно выехал на объект, где работал Ходунков, и детально допросил его о поведении в ночь с 1 на 2 декабря.
Были проведены очные ставки Ходункова сначала с Дверцовым, Гусельниковым и Годованцевым, а затем с Комаровым и свидетелями, которые показали о проявленном им интересе к следствию и его угрозах в адрес Комарова. Через день я допросил Ходункова на очной ставке с Бояркиным, после чего Ходунков попросил бумагу, чтобы собственноручно написать о своем участии в краже товаров из магазина.
Ходунков, в частности, показал, что после разговора в котельной он еще раз встречался с Ошонковым и тогда они договорились о краже. Ходунков пояснил далее, что 1 декабря он в 23 часа 30 мин. пришел с работы в общежитие, умылся, разобрал кровать, а за несколько минут до 24 час. незаметно для дежурного вышел на улицу и направился к месту, где они договорились встретиться с Ошонковым.
Когда он увидел Ошонкова, то в руках его заметил напильник, а на ногах резиновые сапоги. Ошонков попытался позвать Комарова, но тот отказался выйти, и они пошли к магазину вдвоем, Ходунков остался «на стреме», а Ошонков выломал раму и, разбив стекло во второй раме, проник в магазин. Там он находился недолго, в это время Ходунков отнес осколки стекла к соснам. Затем он принял от Ошонкова два чемодана с вещами и побежал по тропинке к лазу в заборе, а оттуда к р. Вуоксе. Уже на льду Вуоксы его догнал Ошонков, который взял чемоданы и понес их за реку. На обратном пути Ошонков дал ему 200—300 г. шоколадных конфет «Ласточка», два флакона одеколона «Белая ромашка» и сказал, что вещи спрятал в шалаше.
Ходунков заявил, что, испугавшись начала следствия, он от участия в сбыте похищенного отказался и вещи сбывал один Ошонкоов.
О посещении после кражи общежития и об утреннем разговоре с Комаровым Ходунков дал показания, аналогичные показаниям Комарова, признав также и угрозы в его адрес.
Показания Ходункова записали на магнитофонную ленту, затем тщательно проверили на месте происшествия с применением киносъемки. Это позволило установить совпадение во всех деталях объяснений Ходункова с обстановкой, обнаруженной на месте происшествия проводником служебно-розыскной собаки, который к этому времени был допрошен, и следователями.
Затем, получив санкцию на арест и этапирование Ошонкова, я выехал в Плесецкий район Архангельской области.
Перед предъявлением обвинения я допросил Ошонкова, который, признав совершение им хулиганских действий, категорически отрицал причастность к краже товаров из магазина.
После предъявления обвинения и при допросе Ошонкова я использовал показания свидетелей о его расходах по пути на родину. Ошонков признал, что денег у него было значительно больше, чем он получил в кассе, и заявил, что в поезде обокрал незнакомую ему женщину, вытащив из ее сумочки около 30 руб.
Передав для исполнения постановление об этапировании Ошонкова, я выехал в Ленинград, где запросил железнодорожный отдел милиции о том, зарегистрирована ли подобная кража, и допросил членов бригады поезда, в котором ехал Ошонков. В результате проверки показания Ошонкова не подтвердились и стало очевидно, что он, пытаясь объяснить наличие у него денег, оговаривает себя.
Когда Ошонков прибыл в Ленинград, он еще не знал о том, что его ссылка на алиби опровергнута. Это обстоятельство я использовал, проведя серию неожиданных для него очных ставок, результатом было признание Ошонковым своей виновности в краже товаров из магазина.
Ошонков подробно рассказал о сговоре с Ходунковым, об уходе из общежития, об обстоятельствах проникновения в магазин и о тех местах, где он брал похищенные товары. Он показал также, что им заранее были приготовлены напильник и резиновые сапоги, примерно 42—43-го размера, что после кражи он не пошел за Ходунковым, а, чтобы сбить след, направился в другую сторону и, сделав большой круг, догнал Ходункова на покрытом водой льду р. Вуоксы.
Объяснения Ошонкова соответствовали обстоятельствам дела, однако, рассказывая о том, что было после кражи, Ошонков заявил, что вещи спрятал Ходунков, который и занимался их; реализацией, что перед увольнением ему, Ошонкову, кто-то подложил конверт с деньгами, которые он и потратил по пути домой.
Проводить в этой стадии следствия очную ставку между Ошонковым и Ходунковым было нецелесообразно. Поэтому я выехал на место происшествия и предложил материально ответственным лицам магазина показать, где до кражи лежали похищенные вещи. Затем на место происшествия был доставлен Ошонков, который подробно все показал. И на этот раз ход проверки показаний фиксировался на киноленте.
Только после этого я решил провести очную ставку между двумя обвиняемыми. Ошонков начал свои показания с того, что отрицал свое участие в краже, объяснив прежние показания самооговором. Ходунков заметно нервничал, однако свои показания повторил. Не реагируя на поведение Ошонкова, я довел очную ставку до конца и, отпустив Ходункова, стал допрашивать Ошонкова по мотивам самооговора. Он не ожидал такого поворота событий и заявил, что, оговаривая себя в краже товаров из магазина, хотел скрыть от следствия другие преступления. На вопрос о том, что за преступления он хотел скрыть, Ошонков второпях ответил «кражу двух простынь, переданных Селинской, и хулиганство в общежитии Каргопольского педучилища». Он забыл, что сам давал ранее показания по этим эпизодам. Ответ Ошонкова был записан, затем ему были оглашены его же показания. Увидев, что он запутался, Ошонков попросил сделать перерыв, после которого собственноручно написал показания о своем участии в краже. Он заявил, что, раньше, признавая себя виновным, умышленно давал ложные показания о реализации похищенных товаров, считая, что следователь будет использовать их при допросе Ходункова, который их не подтвердит, но будет сориентирован в его позиции на следствии.
Кроме того, он создавал повод для проведения очной ставки, на которой хотел отказаться от показаний и в том же направлении повлиять на Ходункова.
Показания Ошонкова о сбыте вещей были детально проверены. Они подтвердились, после чего дело направили в суд, который признал вину Ошонкова и Ходункова полностью доказанной и приговорил их к лишению свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии усиленного режима.
Старший следователь В. М. Плотников
