К чему приводит оговор

Заявление из села Добриново на первый взгляд мало чем отличалось от других подобных заявлений. Родственники осужденных нередко утверждают, что их близкий не виноват. Прекрасный упругий баскетбольный мяч jogel и тот меньше скачет по баскетбольной площадке, чем иные родственники бомбардируют письмами те или иные органы о неправильном решении. Однако в некоторы случаях такое поведение бывает совершенно опраданным.

Об этом же писала Георпиева, муж которой отбывал наказание за убийство односельчанина Гепова. В подтверждение своих слов Георгиева ссылалась на некоего Трифонова, который якобы был очевидцем происшествия и после осуждения ее мужа рассказывал, будто убийца — другое лицо. Это, безусловно, требовало проверки, и я решил прежде всего тщательно допросить Геортиеву, а затем тех, на кого она сошлется.

Георгиева подтвердила все, о чем писала в заявлении. Ее глубокая убежденность в невиновности мужа производила большое впечатление.

Учитывая, что допрос названного ею свидетеля Трифонова мог иметь очень важное значение для расследования дела, нужно было поинтересоваться, что это за человек. И вот собраны данные о личности свидетеля. Ему двадцать лет, он честно работает в кооперативном хозяйстве и является активным комсомольцем. Судя по всему, оснований говорить неправду у него нет.

Трифонов показал, что он незадолго до того, как разнеслась весть о нападении на Гепова, около 10 час. вечера вышел из кооперативной корчмы и спустился в находившийся близ домов овраг. Услышав вдруг неподалеку звуки ударов и человеческие стоны, он стал подниматься наверх и увидел силуэт человека, который бил колом кого-то лежащего на земле. В темноте он сразу не мог узнать человека, наносившего удары. Когда же тот подошел к плетню и перелез в соседний двор, он разглядел, что это — его односельчанин В. Данчев. Трифонов в свое время не сказал никому о том, что видел ночью, потому что опасался Данчева и его сыновей, но, так как осудили невиновного человека, молчать он больше не может.

Показания Трифонова выглядели довольно правдоподобно, но было ли их достаточно для того, чтобы возобновить производство по делу, по которому окружной суд вынес приговор, утвержденный Верховным Судом республики? Имелись ли веские основания подозревать в убийстве Данчева —бывшего председателя кооперативного хозяйства, а в настоящее время — секретаря сельсовета? Не был ли Трифонов подставным свидетелем? А может быть он ошибся, признав в убийце Данчева?

Для того чтобы правильно ответить на все эти вопросы, нужно было особенно тщательно ознакомиться с делом Георгиева, внимательно изучить и критически оценить имеющиеся доказательства. По показаниям ранее допрошенных свидетелей, обвиняемый Георгиев и потерпевший Гепов перед происшествием вместе находились в корчме, пили вино и в конце концов поругались. Они вышли из корчмы один вслед за другим, а через полчаса Георгиев вернулся, причем руки у него были в крови. В корчме в это время сидел брат потерпевшего, который спросил Георгиева, чья кровь у него на руках. «Моя ли, ваша ли — не имеет значения» — ответил тот. Эти слова сыграли роковую роль.

В течение двух-трех последующих дней, когда потерпевший Генов был еще жив, его близкие, председатель сельсовета и другие лица спрашивали Гепова, кто его избил. Он отвечал, что это был Георгиев. Пострадавший повторил оказанное даже в присутствии Георгиева. Услышав слова умирающего, Георгиев заплакал и сказал, что теперь для него все кончено. Таковы были собранные по делу доказательства. Наибольшее впечатление из них производило, конечно, предсмертное заявление Гепова.

Сказанное на смертном одре обычно редко берется под сомнение, хотя возможность ошибки в показаниях потерпевшего известна каждому следователю.

При более внимательном изучении материалов дела устанавливалось, что некоторые вопросы выяснены «недостаточно хорошо. Например, оставалось неясным когда точно вышли из корчмы Георгиев, Гепов и Данчев, с кем вместе они шли, когда и где разошлись. Чтобы достичь какого-либо результата, нужно было заново проверить имеющиеся и отыскать новые доказательства.

Снова более тщательно и целенаправленно были допрошены три свидетеля, которые рассказали, что как только они услышали шум и человеческие стоны, то вышли на улицу. Мимо них прошел М. Трифонов, он спросил их, что они здесь делают. Это подтвердило мое убеждение, что Трифонов действительно был на месте преступления и, по всей видимости, показывает правду.

Из допроса ряда других свидетелей выяснилось, что осужденный Георгиев все это время был с ними вместе и поэтому не мйг совершить убийства.

Допросом двух свидетелей удалось установить, что когда они разошлись с Данчевьгм, дом которого находился недалеко от корчмы, то увидели, как из корчмы выходил Гепов.

Один из свидетелей, близкий приятель Данчева, сообщил, что между Данчевьгм и Г еловым существовала старая вражда. Гепов скомпрометировал Данчева перед отчетным собранием членов сельского кооператива, в котором Данчев работал продавцом. Гепов обвинил Данчева в том, что тот продал медный купорос и обувь по спекулятивной цене крестьянам из соседнего села. В связи с этим

Данчев пригрозил, что он когда-нибудь рассчитается с Готовым. Тот же свидетель показал, что Гепов как-то жаловался ему на Данчева, который однажды избил его в поле.

Другой свидетель также подтвердил, что Данчев ненавидел Гепова как инициатора наложения на него штрафа за нарушение правил торговли. Данчев ругал Гепова и грозил когда-нибудь с ним расправиться.

При повторном и более тщательном допросе этот свидетель признал, что Данчев на следующее утро после первого избиения Гепова рассказал ему об этом. Замечу кстати, что данный факт свидетель подтвердил только после очной ставки с односельчанами, которым он рассказывал об этом происшествии в корчме. Этот же свидетель, начавший давать откровенные показания, объяснил и происхождение крови на руках у Георгиева.

«Георгиев мог поранить себе руки о мой нож,— сказал он,— когда неловко брал меня под руку. Войдя в корчму и увидев кровь на своих руках, он отошел в сторону, чтобы промыть рану. Георгиев забыл обо всем этом, — добавил свидетель,— так как был сильно пьян».

Перечисленные обстоятельства все более заставляли сомневаться в виновности Георгиева. Однако оставался нерешенным очень важный вопрос: почему умирающий Гепов перед смертью заявил, будто побои ему нанес именно Георгиев.

Я продолжал поиски новых данных. Был допрошен свидетель, который первым заметил потерпевшего в овраге. Он показал, что Гепов был в полубессознательном састоянии и имени напавшего не называл.

Два других свидетеля, которые подняли Гепова с земли и отнесли его домой, рассказывали, что на вопрос, кто его бил, Гепов бессвязно ответил: «Кто-то толкнул меня ногой в поясницу... Да подожди ты, я пьян и кепки моей нет...»

Председатель сельсовета и представитель местной милиции также подтвердили, что когда Гепова первоначально спрашивали, кто его избил, тот отвечал, что не видел. Старший брат Гепова спросил его в присутствии свидетелей: «Был ты вместе с Кунчо (Георгиевым) и не был ли это он?» На это пострадавший сначала ответил отрицательно. Ночью с Геповьм остался его брат, тот самый, который видел в корчме кровь на руках Георгиева, а когда на следующее утро свидетели снова пришлиж Гепову, последний уже говорил, что бил его именно Георгиев. Брат не отрицал, что ночью, не отходя от постели умирающего, он не раз называл имя Георгиева, пытаясь узнать, не он ли нанес побои.

Стало ясно, что имя Георгиева было подсказано и внушено умирающему.

При анализе доказательств (можно уже было сделать вывод, что убийцей Гепова является не осужденный Георгиев, а другое лицо — скорее всего Данчев.

Находясь в селе, я приступил к первому допросу Данчева. Он понимал причину моего приезда «и, как мне было известно, интересовался ходом расследования. В начале допроса подозреваемый заявил, что по делу уже установлено, кто является «убийцей Гепова, и что, очевидно, кто-то просто хочет его, Данчева, оклеветать. Он отрицал не только свою вину, но и очевидные факты, установленные следствием.

Решив, что собрано уже достаточно доказательств, я задержал Данчева. Окружной прокурор санкционировал привлечение его в качестве обвиняемого и заключение под стражу. Одновременно с этим по нашему представлению осужденный Георгиев был освобожден из-под стражи впредь до рассмотрения дела в связи с вновь открывшимися обстоятельствами.

В течение первых дней обвиняемый Данчев продолжал отрицать свою вину, вел себя уверенно и даже заявлял, что потребует наказать тех, кто его арестовал.

Выбрав момент, когда Данчев несколько заколебался, я предъявил ему новые доказательства и, в частности, показания свидетеля относительно того, что он сам рассказывал об избиении Гепова, угрожая потерпевшему и т. п. Я разъяснил Данчеву, что если он будет продолжать говорить неправду, я вынужден буду изобличить его очными ставками и другими доказательствами, а протоколы этих следственных действий послужат свидетельством его неискренности во время следствия. Я говорил ему также о социалистическом сознании и коммунистической морали, которые присущи нашему обществу.

Обвиняемый постепенно убеждался в бессмысленности отрицания фактов и в конце концов решил рассказать о нанесении побоев Гепову, которые явились причиной его смерти. Эти объяснения пролили свет на обстоятельства, при которых было совершено преступление.

По признанию обвиняемого, копда он отделился от компании, то не вошел в свой двор, а остановился у ограды. В это время он увидел приближающегося Гепова и обругал его. Гепов, вероятно, подумав, что кто-то хочет затеять с ним драку, ударил обвиняемого по плечу.

Тогда Данчев вытащил кол из своей ограды, догнал Гепова, который побежал к оврагу, и ударил его несколько раз по голове, спине и плечам. При первых же ударах, по словам обвиняемого, кол сломался на две части, и последние удары он наносил обломком длиной примерно в 1 м, который остался в его руке. Стараясь смягчить свою вину, Данчев утверждал, что вовсе не хотел убивать Гепова, а намеревался лишь избить его. Данчев объяснил, что между ним и убитым действительно была старая вражда. Кроме того, за несколько дней перед происшествием его жена жаловалась ему, что Гепов в пьяном виде оскорбительно обошелся с ней.

По указанию обвиняемого было найдено место в плетне, откуда он вытащил кол, нанеся им смертельные удары потерпевшему. Обвиняемому предъявили обломок от кола, отлетевший при первом ударе, который остался в овраге. Он подтвердил, что это обломок от того кола, которым он бил Гепова.

При сравнении этого обломка с другими кольями из ограды обнаружилось сходство с ними по толщине, цвету и характеру древесины. Это обстоятельство было отмечено в протоколе осмотра места происшествия, произведенного с участием обвиняемого.

Другой обломок длиной в 1 м, которым Данчев наносил последующие удары, обнаружить не удалось.

По объяснению обвиняемого, он держал этот обломок в руке, когда вбежал в свой двор, а на следующий день сжег его.

Судебномедицинская экспертиза на основании данных вскрытия трупа констатировала, что смерть Гепова была неминуема и наступила вследствие раздробления в передней теменной области костей черепа, частицы которого пробили твердые и мягкие оболочки мозга. В заключении были описаны и другие повреждения в области виска, на спине и плечах. Все это соответствовало тому, что показывал Данчев.

На основании этих новых доказательств было возобновлено производство по делу Георгиева, и Бургасский окружной суд, признав Георгиева невиновным в убийстве Д. Гепова, оправдал его.

Рассмотрев дело по обвинению Давдчева, Бургасский окружной суд признал его виновным в убийстве и приговорил к 10 годам лишения свободы с поражением в правах на 15 лет. Истинный убийца понес заслуженное наказание.

Этот случай заставил задуматься и меня самого. Я понял, что при неблагоприятном стечении обстоятельств довольно убедительная совокупность доказательств может говорить против невиновного.

Я убедился, что самый большой долг следователя — упорно добиваться истины, we увлекаясь очевидностью, которая может оказаться ошибочной, проверять факты и утверждения с чувством величайшей ответственности.

Следователь окружной прокуратуры г. Бургас Болгарской Народной Республики Апгапас Ганев