Возникновение рабочего кружка в Луганске в начале 80-х гг. XIX в.
К началу 80-х гг. относится возникновение рабочего кружка и в Луганске. Его организатором и руководителем был Николай Александрович Ожигов (1863—1927), человек весьма примечательной судьбы. Выходец из дворянской семьи, сын штабс-капитана, он в силу каких-то необычных, оставшихся нам неизвестными обстоятельств, уже с 11 лет начинает трудовую жизнь учеником парикмахера. Тяжелые, безрадостные будни, издевательство самодура-хозяина, заставлявшего мальчика выполнять разные работы по хозяйству, нянчить детей, скрашивали только книги и театр, которым он отдавал каждую свободную минуту своего времени. Эта любовь к литературе и искусству, тяга к знаниям объединили вокруг юного Ожигова, переехавшего в конце 70-х гг. из Симферополя в Луганск, где он по-прежнему работает парикмахером, рабочую молодежь с казенного чугунолитейного завода. «В это время, — вспоминал впоследствии Ожигов, — я уже имел ряд знакомых молодых людей, в числе которых были рабочие: слесари, токари, литейщики, мелкий писец (большой мой приятель) и столяр. Все мы были любителями книг и театра, и это нас сблизило. На всех нас книга и театр накладывали отпечаток культурности и критического отношения к окружающему».
Так сложился кружок, типичный для того времени молодежный кружок саморазвития. Его участники на собственные деньги приобретали книги и собрали таким образом свою небольшую библиотечку. Особой популярностью пользовались один из наиболее прогрессивных журналов того времени «Дело» со статьями А. П. Щапова, П. Ф. Лесгафта, М. П. Драгоманова, романы А. Михайлова (А. К. Шеллера), Ф. Шпильгагена. «И хотя мы разбирались не во всех вопросах, — писал много лет спустя Ожигов, — но многое из прочитанного создавало известное настроение в нашем кружке самообразования и нужно было только что-то, чтобы это неопределенное, по идеалистическое, с одной стороны, и критическое, с другой, настроение приняло определенные формы революционного протеста». Особенно часто и горячо обсуждался в кружке вопрос о тяжелом положении рабочих, наиболее больной и близкий для его участников, мастеровых казенного Луганского завода. «Помню недовольства товарищей и своим положением: мастер плох, нагрузки не дают, мешают сверхурочным работам. Наш протест направлялся против отдельных фактов и мелких причин, но основного не замечали. Никому, например, не приходило в голову, что нам нужна свобода собраний, политические свободы. Было лишь смутное недовольство и отдельные переживания».
В начале 1883 г. в жизни кружка происходят важные события: В это время в Луганск приехали харьковские студенты Иван Гейер и Леонид Ешин. Оба они учились в Харьковском ветеринарном институте и принимали участие в местных народовольческих кружках. За участие в студенческих волнениях, происходивших в ноябре 1882 г., они были исключены из института и высланы из Харькова под надзор полиции. Луганск в качестве временного местопребывания был ими избран потому, что неподалеку от него проживали родные Гейера. В мае 1883 г. к Гейеру и Ешину присоединился еще один их товарищ по институту, также исключенный за участие в ноябрьских волнениях, Андрей Белоусов. Вскоре после приезда в Луганск харьковских студентов происходит их знакомство и постепенное сближение с ожиговским кружком. Этому, видимо, способствовало и то, что Ешин снимал комнату у родителей двух участников кружка, местных рабочих братьев Иустина и Петра Ширяевых. Как вспоминал Ожигов, «доклады, сделанные студентами, вызвали в членах нашего кружка неописуемый энтузиазм и что-то вроде клятвы посвятить себя деятельности, которая должна идти на борьбу с угнетением, а некоторые члены тут же высказали угрозу, что если речи студентов только обман, то эти люди будут жестоко наказаны. В 1883 г. наш кружок вступил в партию «Народной воли» сначала не официально, а потом принялся за активную работу. Началась кружковая подготовка».
Особенно загорелся идеей организации широкой пропагандистской работы среди луганских рабочих Андрей Белоусов, который и раньше этим уже занимался: еще будучи членом землевольческой группы в своем родном городе Бердянске он организовал там в конце 70-х гг. два рабочих кружка. Однако то обстоятельство, что студенты находились под надзором полиции и не имели свободного доступа на Луганский завод, естественно, очень затрудняло их повседневное общение с более широким кругом рабочих. Андрей Белоусов гам было попытался устроиться на работу в заводской конторе, но потерпел неудачу, ему в дальнейшем, как И другим харьковчанам, приходилось зарабатывать на жизнь, давая уроки. Тогда Белоусов и Гейер пишут в Харьков и просят, как показал позднее на следствии Ешин, «приехать какого-нибудь рабочего для того, чтобы тот, поселившись в Луганске, мог бы завести с рабочими этого завода революционные сношения [сношения эти должны были состоять в том, чтобы вызванная из Харькова личность познакомилась бы с рабочими и вела бы между ними пропаганду».
Просьба эта была уважена, и в июне в Луганск прибывает рабочий - народоволец Петр Антонов, руководивший перед этим кружком железнодорожных рабочих на станции Люботин вблизи от Харькова. В Луганск, по признанию самого Антонова, он был направлен руководителем харьковской народовольческой рабочей группы А. И. Немоловским специально «для революционной пропаганды среди местных рабочих», имея подложный паспорт на имя рабочего Николая Гончаренко. Устроиться на завод, однако, Антонову так и не удалось из-за отсутствия там свободных мест и обычной для тех лет безработицы в Луганске, и после месячного пребывания в городе он вернулся обратно в Харьков. После отъезда Антонова Белоусов, как показал на следствии Ешин, предложил Гейеру и Ешину самим «заняться рабочими в интересах целей революционной партии, для чего он намеревался сперва составить популярную политическую экономию по Марксу, а мне (т. е. Ешину.— С. П.) предложил составить популярную историю российской империи, к чему мы и приступили».
Занятия, однако, начались лишь поздно осенью. К этому времени в Луганск приехал брат Андрея Белоусова — Семен, который также находился под надзором полиции за участие в одесских народовольческих кружках. Его на этот раз удалось пристроить слесарем па Луганский завод. В состав народовольческого рабочего кружка кроме Семена Белоусова входили также братья Ширяевы, переписчик бумаг Яков Нестеров и другие рабочие, в своем большинстве, вероятно, из числа участников ожиговской группы. Занятия проводили попеременно Белоусов, Ешин и Гейер. Единственно, в чем можно усмотреть известный отголосок пропагандистской деятельности местных народовольцев, — это в составлении летом 1883 г. в типично народническом духе проекта уже упоминавшегося ходатайства о передаче Луганского завода в аренду артели рабочих. Мы, к сожалению, располагаем очень скупыми, отрывочными сведениями о народовольческом кружке луганских рабочих и характере его деятельности. Следствие, которое велось с конца 1884 г., интересовало, как мы увидим, совсем иное. Судя по показаниям двух участников кружка Иустина Ширяева и Дмитрия Узлова, его руководители производили с рабочими обычные кружковые занятия, читали и растолковывали им содержание специально подобранных литературных произведений, а также различных народовольческих изданий, очередных номеров журнала «Народная воля» и «Листка Народной воли», объясняя основные цели и задачи партии. Как показал на следствии Иустин Ширяев, «эти лица постепенно, путем убеждений подготовляли его к революционной деятельности». Использовалась па занятиях и социально-экономическая литература. По свидетельству Гейера Белоусов, устраивая «чтения» для рабочих, пользовался первым томом «Капитала» К. Маркса, который он привез с собой в Луганск, и сделанными из него собственноручными выписками и заметками. О Белоусове Ешин позднее говорил на следствии, что «политическую экономию Маркса он читал очень усердно и знает ее, кажется, хорошо». По-видимому, этот самый экземпляр «Капитала» и был обнаружен у Гейера при его аресте 7 сентября 1884 г. в Луганске, тогда же при обыске были изъяты примечания к «Политической экономии Милля» Н. Г. Чернышевского и «История французской революции» Ф. Минье.
С конца 1883 гг. пропагандистская работа среди луганских рабочих, занятия с ними отодвигаются на второй план и постепенно свертываются. В это время Луганск приобретает важное место в планах возрождения общерусской народовольческом организации, сильно подорванной дегаевской провокацией и связанными с ней массовыми арестами в 1883 г. активистов партии во главе с Верой Фигнер. Осуществить эти планы взялся известный русский революционер, друг К. Маркса и Ф. Энгельса Герман Лопатин. Вернувшись с этой целью в марте 1884 г. в Россию из эмиграции и возглавляя образованную еще за границей особую Распорядительную комиссию, он развил за короткое эремя бурную деятельность. В течение полугода Лопатин лично и его ближайшие помощники, агенты воссоздаваемого центра, объехали многие города России, налаживая повсюду связи между уцелевшими от арестов народовольческими группами и кружками, создавая новые, активизируя их деятельность.
Начиная с января 1884 г. и вплоть до осени этого же года в Луганск неоднократно приезжали из Харькова и Ростова такие видные народовольцы, как Сергей Иванов осуществлявший непосредственную связь южных кружков и групп с Центром и лично Лопатиным, руководители Харьковской и Ростовской народовольческих групп Всеволод Гончаров и Петр Елько, а также Петр Антонов. Луганская группа выполняет в это время ряд ответственных задании. Ею, в частности, была оказана помощь в организации повой нелегальной народовольческой типографии. В Луганске хранился добытый шрифт, здесь же Семеном Белоусовым были изготовлены некоторые части типографского станка. Все это было затем перевезено в Ростов, где летом 1884 г. под непосредственным руководством Иванова и Баха была налажена работа типографии и выпущен, после долгого перерыва, очередной 10-й номер центрального органа партии — журнал «Народная воля».
Другим делом луганской народовольческой группы было изготовление по поручению народовольческого Центра динамитных бомб. К выполнению этого задания были привлечены ученики Лисичанской штейгерской школы Кирсанов, Френкель и Линтварев. Динамит был закуплен ими у местных шахтеров-запальщиков.
Первая партия бомб была готова в июне, однако их испытания, проведенные в присутствии специально приехавшего Иванова, оказались неудачными — бомбы не взрывались. Только через месяц, в июле, удалось усовершенствовать конструкцию, и испытания прошли на этот раз успешно. Присутствовавший на этой пробе Всеволод Гончаров увез затем 4 изготовленных бомбы в Ростов, одна из которых имела метку «технико-динамитное отделение партии «Народной воли». Позднее, уже в сентябре, две из этих бомб, в том числе и меченая, были увезены Лопатиным в Петербург и там захвачены после его ареста.
В эти месяцы парикмахерская Николая Ожигова использовалась как явочная квартира, которой пользовались все приезжавшие в Луганск народовольцы. Как вспоминал позднее Андрей Белоусов, Ожигов «проявил чуткое сердце и восприимчивый ум... он не только предоставил свою мастерскую под явочную квартиру, но и сам сделался преданным делу революции работником... Идеи всеобщего блага, справедливости и братства его совершенно полонили, и ради них он готов был на всякие жертвы».
Далее: Аресты луганских народовольцев
