Письмо к луганским рабочим — прочитай и другому дай!
Светало, улицы Луганска постепенно заполнялись рабочими, спешившими по первому гудку в железнодорожные мастерские и патронный завод. Обычное утро обычного трудового дня 22 сентября 1898 г. Но что это! На улицах и переулках, в разных местах белеют какие-то листочки. Люди замедляют шаг, поднимают с земли эти листки. При тусклом свете немногочисленных в городе керосиновых фонарей прыгающие лиловые буквы разбираются с большим трудом. Однако первые же слова в заголовке — «Письмо к луганским рабочим», — заставляют вздрогнуть каждого читающего. Значит, все написанное на этом клочке бумаги адресовано им, простым мастеровым людям. И губы беззвучно шевелятся, повторяя обжигающие сознание слова правды о тяжелом положении рабочего человека в России, притесняемого заводчиками и шахтовладельцами и стоящим на страже их интересов «высшим начальством» — царским правительством.
Да, конечно, они сами по себе знают, что именно так и обстоит дело, как об этом пишется на листке. «Зимой в студеные морозы и летом в страшные жары мы знаем только одно: работать и работать до тех пор, покуда смерть не сжалится над нами и покуда могила не даст нам отдохнуть на веки вечные. Нас калечат и режут машины, нас варят в доменных печах, нас заживо погребают в шахтах и рудниках. За какие-нибудь 6—8 гривен в день нас заставляют работать с утра до вечера. На эти деньги мы должны и подати платить, и кормить себя с семейством. Хлеб с кашей, хлеб с водой, хлеб с квасом — вот вся еда наша. Это наш обед, наш завтрак, наш ужин. Мы живем в землянках и конурах, в подвалах и бараках. Целый день в грязи и копоти наработаешься, а как придешь домой и деваться-то некуда... Нужда и горе вечно давят нас! Мы не имеем времени для того, чтобы отдохнуть, книжку и газету когда-нибудь почитать, друг с другом поговорить. Если мы хотим когда-нибудь забыться, про нужду свою забыть, то для нас открыты только двери кабаков, и там мы заливаем свое горе водкой и оставляем свои последние кровные денежки. Никто о нас не заботится, никому до нас дела нет. Начальство нас ругает и обращается с нами все равно как со скотиной, а не с людьми. Перед всякими негодяями мы должны вечно унижаться и кланяться».
Простыми, доходчивыми словами рассказывалось, что с таким положением их товарищи, такие же рабочие за границей, давно уже не мирятся и в постоянной борьбе добились и сокращения рабочего дня, и лучшей оплаты своего труда, и того, что «с ними обращаются как с людьми. Они добились этого кровавой борьбой с хозяевами и правительством, которое держит постоянно руку хозяев». На путь дружной стачечной борьбы вступили и русские рабочие. В листке упоминались многотысячная стачка 1896 г. петербургских рабочих, другие стачки последних лет в Москве, Киеве, Одессе, Вильно, Варшаве, которые так напугали правительство, что оно вынуждена было издать закон о сокращении рабочего дня. Теперь многие рабочие «поняли также необходимость того, чтобы рабочие всей России для более успешной борьбы соединились в один союз или партию. И вот весной этого года рабочие многих городов России выбрали от себя.
Выборных, которые съехались все вместе и решили образовать один союз, или партию, которая называется «Российская социал-демократическая рабочая партия» (социал-демократическая — это значит рабочая партия)».
Страстным призывом звучали последние слова:
«Товарищи! Нас зовут на борьбу рабочие всей России! Подадим же им свои честные руки, сольемся воедино и начнем борьбу за лучшую жизнь для нас и детей наших!» В конце листка стояла подпись: «Донской комитет Российской социал-демократической рабочей партии». И тут же лаконичная и красноречивая приписка: «Прочитай и другому дай!».
Вместе с листовками Донского комитета луганские рабочие находили и другие нелегальные пропагандистские издания, выпущенные в Женеве плехановской группой «Освобождения труда» и созданным в 1894 г. по инициативе группы «Союзом русских социал-демократов за границей»: «Стачка лжи», «Кто чем живет?», «Как бельгийские рабочие боролись за свободу», «Рабочая революция», «Десятилетие морозовской стачки», «Что нужно знать и помнить каждому рабочему» и др. Их читали, тайком передавали друг другу, о них много говорили.
Как вынужден был признать начальник Луганского патронного завода Кабалевский в своем секретном рапорте в Главное артиллерийское управление от 10 октября 1898 г., «рабочие (из более грамотных) подобными и маниями интересуются». В эти же сентябрьские дни подобные листовки Донского комитета и нелегальная литература были обнаружены и в других промышленных центрах: в Юзовке, Мариуполе, Таганроге, на некоторых угольных шахтах. Вся местная полиция, жандармы были подняты на ноги, получив задание изъять опасную литературу и выявить ее распространителей. Были произведены многочисленные обыски и аресты, и в конце концов удалось схватить небольшую группу, занимавшуюся печатанием вышеупомянутых листовок и их распространением вместе с другими социал-демократическими изданиями от имени Донского комитета. Однако главного полицейские ищейки сделать уже не могли — вытравить из сознания донецких рабочих слова правды, с которыми к ним впервые так открыто обращались от имени рабочей социал-демократической партии. Подобно зернам, брошенным в свежевспаханную землю, они должны были и действительно вскоре принесли первые всходы.
Отнюдь не простым был путь марксистской правды к сердцам рабочих России. Их было совсем немного, передовых, наиболее сознательных пролетариев, принимавших участие в первых марксистских кружках 80—90-х гг. В этих кружках они проходили школу идейной борьбы с народниками, в своем большинстве уже давно покинувшими арену революционных битв, росли умственно и нравственно, становясь сами организаторами рабочих! кружков, пролетарскими вожаками, будущими руководителями стачечных боев рабочего класса России.
Далее: Рост числа марксистских кружков в конце 80-х гг. XIX в.
