Депрессия и замедление темпов промышленного развития в Донбассе в 1876-1885 гг.
Следующее десятилетие (1876—1885 гг.) в Донбассе отмечено депрессией, замедлением темпов промышленного развития. Нередкой была и безработица, приходившим на заработки крестьянам-отходникам порой приходилось перебираться с одного места на другое в поисках работы. В этих условиях в Донбассе почт не было значительных выступлений рабочих, да и об известных случаях сохранились весьма отрывочные и скупые сведения. В 1879 г. произошла первая стачка в восточной части бассейна, расположенной на территории тогдашней Области Войска Донского, на шахтах одной из крупнейших в ту пору антрацитовых фирм РОПИТа. Некоторые подробности о ней мы знаем из корреспонденции, помещенной в суворимском «Новом времени», в номере за 23 июля 1879 г. Стачка была вызвана злоупотреблениями рудничной администрации, неоднократно обсчитывавшей шахтеров при взвешивании добытого ими угля. Позднее, когда проводилось официальное расследование, это обвинение рабочих полностью подтвердилось. Возмущенные рабочие, а их на руднике было около тысячи, силой овладели весами, оцепили дом управляющего рудником и отказывались приступить к работе, пока им не вернут всех заработанных денег. Стачка продолжалась 5 дней, с 1 по 5 июля 1879 г. Для усмирения шахтеров были вызваны казаки, однако администрация вынуждена была удовлетворить жалобы рабочих.
В марте 1884 т. сильные волнения шахтеров происходили на Марьевской копи в Славяносербском уезде (близ станции Марьевка Донецкой ж. д.). На принадлежавших Губонину угольных разработках, которые арендовались углепромышленником Уманским, рабочие являлись объектом двойной эксплуатации: как со стороны предпринимателей, так и местных лавочников. Рудничная администрация часто и подолгу задерживала выдачу жалованья, заменяла его талонами на кредит в рудничной и частных лавках, а там пользовались безвыходным положением рабочих и отпускали необходимые им товары по исключительно высоким ценам. Уманским была введена даже такая практика, когда рабочие первые 3 месяца вообще не получали каких-либо денег. Впрочем, это делал не только Уманский, так поступали и многие другие шахтовладельцы. В результате шахтеры оказывались, как говорится, кругом в долгу, попадали в полном смысле слова в кабалу к лавочникам.
Выведенные в конце концов из терпения этим не прекращающимся произволом 150 шахтеров Марьевского рудника 25 марта разгромили и сожгли одну из таких лавок купца Французова. Как вынужден был признать официальный орган совета съезда горнопромышленников Юга России «Южнорусский горный листок» (в номере за 15 мая 1884 г.), «горнорабочие на каменноугольных копях вообще терпеливы, но в этом случав, не получая уплаты деньгами, а только одни талоны, на которых теряли — потеряли всякое терпенье, результатом чего и получился столь прискорбный факт». Волнения были прекращены только с вмешательством полиции, арестовавшей 30 человек. Для расследования >того происшествия в Марьевку 27 марта прибыл екатеринославский губернатор, но и он не мог не признать при ближайшем ознакомлении с делом крайне тяжелое положение местных шахтеров, вызванное неаккуратной выдачей шахтовладельцами заработной платы и грабежом лавочников. Бахмутскому и славяносербскому уездным исправникам было предложено объехать расположенные в подчиненных надзору уездах заводы и шахты и предупредить их владельцев не задерживать выплаты жалованья рабочим во избежание повторения подобных волнений.
Особого эффекта эти благие пожелания не давали, и это наглядно показала последующая волна выступлений донецких шахтеров в конце 80-х гг. Полиция, которая обязана была осуществлять надзор за соблюдением законности и порядка в заводских и рудничных поселках, на деле действовала заодно с промышленниками и торговцами. Получая от них изрядные денежные суммы, местные унтер-пришибеевы попросту закрывали глаза на творящиеся безобразия, покрывали их. Впрочем, и предприниматели не оставались в накладе, поскольку все эти затраты с лихвой взыскивались в конечном счете с самих рабочих.
Указанные злоупотребления полицейских чинов приобрели в Донбассе в 80-е гг. такой скандальный характер, что на них в секретном, конечно, порядке вынуждены были обращать внимание в. им нестоящего начальства жандармские офицеры. Вызвано это было не столько заботой о рабочих, сколько обеспокоенностью жандармов положением дел на донецких заводах и шахтах, чреватым новыми вспышками рабочего гнева. Сохранилось, в частности, подробное донесение помощника начальника Екатеринославского губернского жандармского управления по Бахмутскому и Славяносербскому уездам (от 26 января 1887 г.), которое послужило материалом для политического обзора Екатеринославской губернии за 1886 г., составленного губернским жандармским управлением, где приведены многочисленные факты противозаконных действий промышленников и местной полиции в отношении донецких рабочих.
Отмечая наличие на предприятиях, особенно в угольной промышленности, большого числа рабочих с просроченными паспортами или вообще беспаспортных, их частые переходы с одного места работы на другое, жандармский чин вполне обоснованно утверждал, что это зачастую является результатом именно совместной «деятельности» администрации и полиции, поскольку таких рабочих можно было еще сильнее эксплуатировать, изображая их беспаспортными бродягами. Между тем не получая длительное время денежного содержания, рабочие не имели возможности своевременно возобновить или продлить свои паспорта. Для этого, как известно, надо было пересылать деньги по месту постоянного жительства, т. е., как правило, в деревню. Всем этим пользовались полицейские, которые вымогали у рабочих заработанные тяжким трудом их жалкие гроши, угрожая в противном случае высылкой в родные места. Согласно жандармскому свидетельству, происходило это обычно так: «Приезжают (полицейские урядники.— С. П.) на шахту во время получки шахтерами зарабочих денег, и лица, не имеющие документов на жительство, приносят урядникам свою трудовую копейку за право жить без паспорта и, кроме того, угощают последних и, таким образом, урядник сыт, пьян и с деньгами (всегда будто бы не меньше 100 руб.) возвращается домой, исполнив свой служебный долг, а то бывает так, что шахтовладелец сам уплачивает уряднику известную сумму за беспаспортных, а потом вдвое высчитывает эту сумму с последних. Это проделывается урядниками раз или два в месяц».
Полиция занималась вымогательством и у многочисленных торговцев и лавочников, не гнушаясь получать у них взятки натурой. Были по тому же жандармскому свидетельству еще более разительные случаи, когда полиция сама подбивала рабочих к нападению на торговцев, провоцировала еврейские погромы. Если же рабочие пытались протестовать против всего этого, промышленники немедленно вызывали на помощь полицию, и дело обычно принимало такой же оборот, как, например, на угольных копях Уманского в Марьевке: «Немедленно приглашается местный полицейский урядник... и контора ему заявляет, что вот, дескать, попался к нам беспаспортный, да еще буянит и других к тому же подбивает; после такого заявления тех рабочих, которые смели возвышать голоса и требовать уплаты заработанных ими денег, урядник, как беспаспортных, препровождает к становому приставу Здорову и этот, последний, не производя никаких дознаний, препровождает этих рабочих в полицейское управление, которое высылает их этапным порядком на места родины». Заработанные рабочими деньги при этом, как правило, становились добычей шахтовладельцев, перепадало, естественно, и полиции. Впрочем, от урядников и становых приставов не отставало и их начальство, вплоть до уездных исправников: все они, как отмечалось в жандармском донесении, «действуют только в пользу своего кармана, не стесняясь ни законом, ни совестью».
Где уж тут было побуждать промышленников к доброму отношению со своими рабочими! И при всем этом местные блюстители порядка могли быть вполне уверенными в своей полной безнаказанности. Ведь они, по их собственным заверениям, верой и правдой несли службу царю-батюшке и, преследуя «бунтовщиков», действовали согласно высочайшему повелению», выраженному в печально известном циркуляре Министерства внутренних дел от 6 июля 1870 г., изданному после крупной стачки петербургских текстильщиков, по которому местные власти получили право высылать «главных зачинщиков между фабричными людьми» без суда и следствия. Рабочие же наглядно убеждались, что им негде искать правды, и им зачастую ничего другого не оставалось, как, спасаясь от эксплуатации промышленников и полицейских преследований, искать лучших условий работы на других заводах и шахтах, оставляя нередко на старом месте свои документы и имущество. Но и в других местах было не лучше.
Мы видим, таким образом, что в рассматриваемый нами период донецким промышленникам сравнительно легко удавалось справляться со всеми проявлениями рабочего протеста. Пользуясь тем, что эти выступления были, как правило, стихийными и разрозненными, предприниматели успевали с помощью полиции быстро изолировать арестами и высылкой на родину наиболее активных участников от основной массы рабочих и тем самым тушить каждую вспышку рабочего гнева.
Далее: Волнения рабочих казенного Луганского завода в середине 80-х гг. XIX в.
